Новый российский протагонизм и американский унилатерализм подрывают традиционную немецкую политику сохранения равной дистанции между Россией и Америкой. С точки зрения Кремля, современная Германия смотрит исключительно на Запад, исходя при этом не из стратегических соображений.
1. Современный глобализованный мир характеризуют две отличительные черты: взаимозависимость и нестабильность. Преимущества, появившиеся благодаря глобализации, неоспоримы: ускоренные темпы экономического роста, связанное с ними улучшение уровня жизни почти во всех странах мира, снижение вероятности возникновения мирового вооруженного конфликта между главными мировыми державами. Однако, есть и другая сторона медали: более жесткая конкуренция, главным образом, в сфере торговли и экономики, за завоевание природных ресурсов, сфер влияния и рынков сбыта; увеличение количества и повышение серьезности локальных вооруженных конфликтов; появление на мировой арене новых сильных держав (Китая в первую очередь) и других негосударственных или псевдогосударственных субъектов; перенос конфликтного потенциала в сферу информации и культуры.
Все это служит доказательством глобализации возможностей, но также и рисков. Несмотря на усилия, предпринимаемые в целях модернизации старых институтов (ООН, ОБСЕ, НАТО) и создания новых (БРИКС, G20), до сих пор отсутствует система урегулирования, соответствующая нынешнему состоянию роста и современным задачам. Создается впечатление, что мы находимся в состоянии «стагнации» и «конца эпохи» 90-х годов, когда старая система блоков, продиктованная холодной войной, уступила место евроатлантическим институтам и альянсам под предводительством США.
Несмотря на относительно большую эффективность, чем аналогичные советские структуры, оказалось, что эти институты не соответствуют новым требованиям. Более того, стремительная глобализация возможностей и рисков начала серьезно подтачивать и даже разрушать внутреннее единство западных институтов и евроатлантического сообщества.
До последнего времени «под кризисом западных институтов и евроатлантического мира» понималось ослабление лидерства США, маргинализация западных стран в мировой экономике и проблемы европейской интеграции. Вдобавок к этому внутренняя политика США и Европейского союза, в частности, Германии, вновь придает значение теме трансатлантических отношений, от развития которых будет зависеть конфигурация мирового порядка.
Для внешней политики, безопасности, экономики и, в целом, роли России на мировой геополитической арене, внутренние трения в западных и евроатлантических институтах являются серьезным испытанием. Несмотря на то, что Москва стремится разделить лидерство с Соединенными Штатами в мировых вопросах, ЕС и, в частности, Германия остаются для нее абсолютным приоритетом, в силу географической и историко-культурной близости и тесных экономических связей. Но усилия Москвы входят в противоречие с тем, как Берлин видит интересы России в Европе и мире.
Каковы же, таким образом, фундаментальные интересы каждой из сторон в мире и в Европе? Существует ли потенциальная ось «Москва-Берлин», и правда ли Соединенные Штаты стремятся препятствовать нормализации российско-немецких отношений? Как будет выглядеть будущий порядок отношений между Германией и Америкой, а также между Россией и Германией?
Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо оглянуться назад и пересмотреть динамику отношений между тремя странами в последние 20 лет.
2. Во-первых, полезно будет вспомнить, насколько вышеназванные отношения определялись глубокой исторической инерцией, способной закладывать основы будущего позитивного развития (как это произошло в случае отношений Германия-США) или значительных проблем (между Россией и Америкой).
Отношения между Германией и Соединенными Штатами основывались — и отчасти основываются до сих пор — на значительном запасе стабильности. Во время 90-х годов прошлого века связи между Берлином и Вашингтоном укрепились по целому ряду причин: поддержка США, оказываемая ФРГ в вопросе объединения государства при условиях, продиктованных американцами (поглощение ГДР), членство вновь объединенного государства в НАТО, глубокие экономические связи. Однако, начиная с 2000-х годов, количество трений между двумя этими странами стремительно увеличивалось.
Первое потрясение произошло в 2003 году с началом военных действий в Ираке при администрации Буша. Многие считают, что это решение определило американскую внешнюю политику на годы вперед, возведя в практику отказ от консультаций с европейскими союзниками (особенно, с союзниками по НАТО) и предпочтение односторонних действий, в крайнем случае, подразумевающих участие Международных коалиционных сил. Для немецкой политической элиты такой подход совершенно неприемлем. Первая стадия этих напряженных отношений, совпадающая с первым мандатом канцлера Германии Герхарда Шредера, отчасти была уравновешена приходом к власти Ангелы Меркель, сразу приступившей к осуществлению внешней политики, направленной на сохранение хороших отношений и укрепления духа сотрудничества с США.
Начало президентства Обамы было достаточно многообещающим. Все ожидали от Америки отказа от роли «мирового жандарма» и от унилатерализма во внешней политике, а немецкая сторона рассчитывала приступить к фактическому сотрудничеству с Вашингтоном для решения множества проблем: нераспространение ядерного оружия, реформы международных организаций, борьба с мировым финансово-экономическим кризисом, защита прав человека, борьба с климатическими изменениями. Более того, по словам многих наблюдателей, на немецкое общественное мнение положительно повлияла насыщенная программа реформ администрации Обамы, начиная с национальной системы здравоохранения. Возможно, ожидания были слишком высоки, и многие первоначальные условия не были соблюдены. Одно из них — закрытие тюрьмы в Гуантанамо, ставшей в представлении европейцев символом нарушения самых основ прав человека. Наконец, информация о том, что США прослушивали всех европейских политических лидеров, и Ангелу Меркель в первую очередь, укрепила недоверие Германии к ее союзнику номер один.
Отнюдь не второстепенную роль в противостоянии между двумя странами сыграли экономические вопросы. Несмотря на постоянно растущий экспорт из Германии в Соединенные Штаты (на сегодняшний день это первый торговый партнер Германии), широко обсуждавшееся создание Трансатлантического соглашения по торговле и инвестициям стало одним из главных препятствий в двусторонних отношениях между странами. Хотя именно Германия настаивала на соглашении, которое в комплексе должно было оказаться более выгодным для нее и для Европейского союза, чем для США, в самый решающий момент немецкая общественность и политики сделали шаг назад.
Появление в Белом доме Дональда Трампа было воспринято в Германии недоброжелательно, что вызвало очередную волну недоверия о степени доверия в отношениях с американским союзником. Очень много вопросов вызывал вклад США в дело разрешения кризиса на Украине, в вопросах, касающихся соблюдения прав человека и торговли.
Напротив, российско-германские отношения открывали новое тысячелетие, имея под собой крепкую основу сотрудничества, определявшегося во многом наследием «Ostpolitik» Вилли Брандта (Willy Brandt) и вынужденной необходимостью Германии поддерживать контакт с Россией и Восточной Европой. Первая половина 2000-х ознаменовалась улучшением двусторонних отношений, главным образом, благодаря укреплению торговых, экономических, культурных и образовательных связей, а также общей стратегией в области международного права и роли многосторонних институтов в мире. Нельзя также недооценивать влияние на отношения расширения на восток Европейского союза в 2004 году и положительной реакции на него в российском обществе. Такие обстоятельства натолкнули многих экспертов на предположение о возникновении оси Париж-Берлин-Москва, с постепенным вовлечением России в европейские структуры и возникновением так называемой Большой Европы, от Лиссабона до Владивостока.
Сегодня основная роль российско-германских отношений осуществляется, прежде всего, в сфере экономики. Некоторые эпизоды, связанные с европейской безопасностью, например, знаменитая мюнхенская речь российского президента Владимира Путина и выход России из Договора об обычных вооруженных силах в Европе в ответ на расширение НАТО, действительно оказали воздействие, не слишком существенное, на двусторонние отношения. Необходимо подчеркнуть, что во время пребывания Дмитрия Медведева на президентском посту предпринималась попытка открыть новый вектор в российско-германских отношениях, развивать партнерство в сфере модернизации, предусматривавшее, помимо расширения экономических и торговых связей, постепенную унификацию юридической и законодательной системы России и ЕС, то есть первый конкретный шаг к созданию Большой Европы.
Украинский кризис и его последствия застали врасплох обе стороны. Позиция Германии казалась и продолжает казаться России глубоко проамериканской. Москва считала, что в 2014 году Берлин мог поддержать присоединение Крыма к России, по аналогии с объединением Германии в 1990 году и с тем, как отреагировали на это в СССР. С другой стороны, Германия не ожидала, что в Европе произойдет то, что, с ее точки зрения, было не чем иным, как аннексией. С того момента начало расти разочарование в возможности создания крепких политических и экономических отношений между Россией и Европейским союзом: вооруженный конфликт на востоке Украины, введение санкций, провальная попытка управлять конфликтом посредством Минских соглашений постепенно вели к ухудшению сложившейся ситуации.
3. В нынешней ситуации США установили некоторые основные стратегические приоритеты: поиск новых источников экономического роста, в том числе, через внутренние реформы и репатриацию части высокоспециализированной продукции; сохранение НАТО как гаранта евроатлантической безопасности; попытка разрешения сирийского кризиса путем создания нового равновесия на Ближнем Востоке и в Северной Африке; поддержание стратегического равновесия с Китаем и странами, имеющими выход к Тихому океану, а также попытка вовлечь КНР в решение северокорейского «ядерного вопроса». Европейский союз и Германия, в первую очередь, рассматриваются как полунезависимые силы, способные позволить себе роскошь продвигать свои интересы, только если они не будут противоречить стратегическим целям США. Предполагается также создание предела для маневров, выходящего за рамки ЕС и Германии в вопросах европейской безопасности (при этом роль НАТО как основного гаранта безопасности на континенте остается неизменной), что позволит США снять с Европы часть ее обязательств, в первую очередь, финансовых.
При таком сценарии Россия рассматривается как дестабилизирующая сила внутри европейской и международной системы безопасности (из-за обвинений во вмешательстве в Украину и внутреннюю политику США и Европы), а также как возможный партнер в разрешении отдельных международных кризисов.
Что касается Германии, то в нынешнем ее состоянии для нее категорическим императивом будет укрепление единства ЕС и развитие процессов европейской интеграции, насколько это возможно. Эта цель обусловлена несколькими факторами. Во-первых, сама идея европейской интеграции основывалась на необходимости сдерживания послевоенной автономии Германии и помещения страны в контекст западных институтов для того, чтобы избежать вероятных реваншистских настроений. Это обусловило настроения немецких политических элит, определив их готовность к решению глобальных и международных проблем в многостороннем порядке.
Во-вторых, объединение Германии и последовавший за ним экономический рост, в сочетании с закатом французской гегемонии в европейских институтах, привели к возникновению парадоксальной ситуации: механизмы, задуманные для того, чтобы немецкая экономика использовалась в интересах всех европейских стран, а не только одной Германии, трансформировались в инструменты исключительно национального могущества. Помимо роли гегемонии в торгово-экономических вопросах и налогового и финансового законодательства, Германия взяла на себя роль политического лидера в разрешении кризисов в странах Южной Европы (Греции, главным образом), украинского кризиса (при помощи введения санкций против Москвы) и приеме сирийских беженцев. Можно было бы, таким образом, сделать вывод, что настоящую выгоду от европейской интеграции получает именно Германия, для которой большая европейская сплоченность означает защиту ее собственных интересов.
Даже отношения с Соединенными Штатами являются одним из приоритетов внешней политики Германии. Несмотря на негативный опыт последних 15 лет и сложность ведения диалога с новой администрацией Трампа, Америка остается самым важным торговым партнером Германии и первым гарантом европейской безопасности. Это причина, по которой немцы пытаются, и всегда будут пытаться, найти компромисс с Белым домом, даже в вопросе увеличения расходов на оборону, во избежание возможной торговой войны и введения пошлин на немецкий экспорт. Нельзя, таким образом, исключить риск политической зависимости Германии от действий американской администрации.
4. В столь переменчивом контексте самым сложным вопросом остается вопрос развития или, по крайней мере, нормализации отношений между Германией и Россией. Несмотря на то, что многие надеются на восстановление хороших двусторонних отношений между двумя странами, ни Россия, ни Германия не имеют четкого представления в долгосрочной перспективе о противоположной стороне и ее системе внутриполитических и внешнеполитических интересов.
После объединения и расширения ЕС отношения с Россией для Германии отошли на второй план. Отталкиваясь от предположения, что на данный момент внешняя политика Германии рассчитывает сохранить и нарастить процесс европейской интеграции, становится ясно, что интересы Польши и Прибалтики, а также отчасти Украины и Молдавии, являются приоритетными по сравнению с выгодой, которая может возникнуть вследствие российско-германского диалога. Даже учитывая значительный потенциал роста в сфере торговых, экономических, научных и культурных связей, на данный момент Россия мало что может предложить Германии, чтобы вновь стать приоритетной темой в германской политической повестке дня.
Судя по первым результатам украинского кризиса, Россия выбирала между безопасностью и развитием. Если учесть, что главной целью российской внешней политики уже давно было и остается сохранение политической и военной безопасности в стране, то появление новых проблем и угроз на глобальном уровне усугубило проблему. Помимо этого, падение цен на нефть, стагнация и возможное увеличение разрыва между Россией и другими мировыми державами в сфере экономики и науки послужили причиной того, что в центре внимания вновь оказалась проблема нормализации отношений с Европейским союзом в целом и с Германией, в частности, не говоря уже о Соединенных Штатах.
Однако как именно формулируется «новое правило» отношений между Россией и Западом — этот вопрос остается открытым. По двум причинам: во-первых, из-за желания России играть сопоставимую с ЕС и США роль в решении глобальных вопросов; во-вторых, из-за отсутствия стратегического представления у Германии, Европы и Америки того места, которое может занять Россия в соответствующих международных и национальных структурах.
В заключение надо заметить, что скорее всего, в ближайшем будущем отношения стратегического треугольника Россия-Германия-США останутся неопределенными. На международном уровне важную роль сыграют итоги первого года работы администрации Трампа, итоги выборов в Германии и политический курс России накануне президентских выборов. Даже в лучшем случае (при постепенном завершении столкновений на Украине и послевоенном восстановлении Сирии) определяющим фактором в этих отношениях остается другой вопрос: отсутствие стратегического представления о месте этих трех государств в постоянно меняющемся мире, а также о месте каждой из этих стран во внешней политике друг друга.
