Когда сегодня в Дворцовом парке будет открыта скульптура королевы Сони, созданная Кирстен Коккин (Kirsten Kokkin), это будет означать, что все три женщины, имеющие отношение к монархии, возникшей в 1905 году, займут свое место вокруг одного из самых известных зданий в стране:
Королева Мод с ее английской отстраненностью. Кронпринцесса Марта со своей теплой элегантностью. И королева Соня?
Она одета как турист, отправляющийся в горы. Сидит на большом камне. Осматривает свое королевство. Она там, где почти может немножко побыть самой собой. Она — та, которая была дочерью буржуа, торговца, но в результате весьма драматичных событий стала, в конце концов, королевой. И которая, достигнув 80-летия, покорила Норвегию.
Несмотря на голубую кровь Мод и Марты: история королевы Сони — совершенно уникальна. Из трех этих женщин именно она пишет важнейшую сагу. Она олицетворяет собой грандиозную перемену в норвежской монархии. Будучи пионером и архитектором новой роли норвежской королевы.
Соня или никто
То, что так получится, вовсе не было чем-то самим собой разумеющимся.
Что касается пристального внимания общественности к королевским бракам, то сегодняшняя память ограничивается двумя отпрысками королевской четы и их выбором супругов «не из той же песочницы». И наверняка перешептывались и сплетничали о том, что же в них «не так». В том числе и в высших кругах в столице.
Тем не менее, это просто легкий ветерок, если сравнить с тем штормом, который пришлось испытать Соне Харальдсен (Sonja Haraldsen). Она была не только нежелательна, ее «почти возненавидели», как она сама это сформулировала.
И не только: любовь кронпринца к дочери торговца из Виндерена (Vinderen) вызвала конституциональную драму, в которой двое молодых людей перемалывались тяжелыми жерновами — такими, как король и долг, правительства и конституция.
Молодая норвежская династия пережила свой самый большой кризис в мирное время, когда кронпринц Харальд отказался от брака более или менее по расчету с принцессой крови, как это забавно называют. Потому что он на тот момент он уже нашел свою Соню. С вызывающим симпатию упрямством он настаивал на том, что либо Соня, либо никто.
«Норвежцы не вполне готовы…»
Король Улав боролся против этого брака, «норвежцы не вполне к этому готовы», цитирует нынешний король своего отца в биографии, написанной Пером Эгилем Хегге (Per Egil Hegg).
Правительство Бортена, находящееся в смятении, считало так же. И когда «проблема „фрёкен Харальдсен" в 1967 году стала официальным делом, положенным на стол правительству, подавляющее большинство — включая премьер-министра — было против или испытывало сильные сомнения. Биограф Пера Бортена (Per Borten) приводит документальное свидетельство тому, что министр юстиции Элизабет Швейгорд Сельмер (Elisabeth Schweigaard Selmer) возглавляла тех, кто был против, в то время как министр обороны Отто Григ Тидеманн (Otto Grieg Tidemand) отстаивал право кронпринца на то, чтобы выбирать возлюбленную самому.
Швейгорд Сельмер была принципиальна и хотела спасти монархию, которая, как она думала, движется к своему краху, если кронпринц женится на девушке незнатного происхождения. Григ Тидеманн смотрел на все это более прагматично и по-человечески.
К тому же с фрёкен Харальдсен он был знаком.
Сейчас, пятьдесят лет спустя, все это кажется абсурдом, когда читаешь протоколы правительственных переговоров, когда министр обороны, предприняв „расследование" о нашей нынешней королеве, сообщает, что молодая женщина красива, мила и хорошо образована, к тому же отличается скромным поведением. Кроме того, она, как утверждалось, была девушкой умной и стала бы положительно влиять на кронпринца Харальда (Harald Berntsen: Staurberaren, стр. 289-292).
На кон поставлена форма правления
Но несмотря на эти восторги:
Правительство не осмеливалось взять на себя ответственность и дать четкий ответ монарху и отцу, который просил совета. Все закончилось формулировкой, в значительной мере снимающей с правительства ответственность: „не стоит отговаривать от женитьбы".
»… подобный брак приведет к упразднению монархии у нас в стране«, комментировала Dagbladet и ссылалась на источники в политической верхушке государства.
«Если они поженятся… то дни монархии сочтены», — заявил министр от Партии центра Дагфинн Ворвик (Dagfinn Vårvik), когда правительство обсуждало это дело.
Такова была конституционная драма. Действующие лица чувствуют, что история дышит им в затылок. Они просто-напросто чувствуют, что на кону — норвежская форма правления. И действуют в соответствии с этим. Никто из них и думать не думает про молодую пару, которая все ждала и ждала — девять лет.
В речи, которую кронпринц Харальд посвятил своей теще на свадебном обеде, он поблагодарил Дагни Харальдсен (Dagny Haraldsen) за то, что она «верила в то, что благодаря моим чувствам к Вашей дочери, мне, в конце концов, удастся получить ее в жены, и что я не разрушу ее жизнь».
«Да, это было весьма драматично», — прокомментировал нынешний король тогдашнюю ситуацию в интервью A-magasinet в мае этого года.
Как тень
То, что производит самое сильное впечатление во время посещения красивого рабочего кабинета королевы Сони — это большая картина, подпись под которой «Например, 1». Написала картину Лив Эрнволл (Liv Ørnwall). На полотне мы видим огромный зал с монументальной лестницей с красной дорожкой. Неизвестные одетые в белое женщины пытаются найти себе место. Одна из них почти совсем невидима, практически как тень.
«На этой картине я, здесь во дворце. Так я себя чувствовала. Не знала, куда пойти, в огромном доме я чувствовала себя довольно маленькой… Я здесь много раз чувствовала себя, как тень, — рассказала королева Соня однажды и добавила: — Я чувствовала себя довольно подавленно».
Потому что женщина, недавно вышедшая замуж, встретилась здесь с изолированной и самодостаточной мужской средой. Приветливой внешне, но внутри все было по-другому. «Тут вокруг были только мужчины-военные», — если использовать одну из формулировок самой королевы Сони, говорящую о многом.
Король Улав не понимал, зачем его новоиспеченной невестке нужен рабочий кабинет. Для того, чтобы получить свой собственный кабинет, ей понадобилось 22 года. И он заверил ее в том, что, во всяком случае, в Военном обществе Осло ей рады не будут. В Стортинге президент не хотел, чтобы королева Соня присутствовала на заседании парламента, когда ее муж, став королем, выступал с тронной речью.
Мы могли бы продолжать приводить подобные примеры отношения к ней официальной Норвегии, которая, в конце концов, была вынуждена признать этот брак, но которая не думала предоставлять фрёкен Харальдсен место, принадлежавшее ей самым естественным образом.
«Я испытала это на собственной шкуре, в собственной душе, насколько это чудовищно, когда тебя не принимают и обвиняют в том, что ты разрушаешь королевскую семью», — сказала королева в биографии, написанной Ингаром Шлеттеном Коллоеном (Ingar Sletten Kolloen).
Само собой разумеется, что все это наложило отпечаток на королеву Соню. Просто не могло не наложить.
Она сформировала роль королевы
Когда Норвегия обрела королеву в 1991году, это было после перерыва длиной в 53 года (бабушка Харальда V, cупруга короля Хокона VII, королева Мод скончалась в 1938 году, а мать Харальда V, кронпринцесса Марта, умерла в 1953 году, еще до того, как ее муж Улав V вступил на престол — прим. ред.). И «лыжню» для королевы Сони никто не прокладывал. Ей приходилось искать дорогу самой — вместе с королем Харальдом. За один день королевой не стать, а для того, чтобы тебя принял народ, для того, чтобы он начал тобой восхищаться, времени требуется еще больше.
И все это происходило в семье, которая всегда в центре внимания нации. При таком ярком освещении, что каждая маленькая промашка вырастает до невиданных размеров.
Все это очень серьезно, и на самом деле это — труд всей жизни. Шаг за шагом, задача за задачей, год за годом королева Соня высекала роль королевы в анахронической форме правления в наше с вами время. Она поддерживает то, что делает король — и дополняет это. Иногда эта роль немного контрастирует с той ролью, что играет король.
Королевская роль королевы Сони не какая-то бесцветная и покорная. Она самостоятельная и активная, теплая и заинтересованная. Речь тут идет о том, чтобы понять саму себя. Свою собственную роль. И свое собственное время.
Правила игры изменились
Так самые известные юбиляры года, которым исполнилось по 80 лет, вместе подписали проект ремонта монархии. Не для того, чтобы отреставрировать приходящие в упадок здания, но, прежде всего, чтобы реформировать застывший институт и государственную форму общения.
«Думаю, что это было не так уж и плохо, когда в этом доме появился совершенно обычный человек», — говорила королева Соня в беседе с A-magasinet два месяца тому назад.
Во всяком случае, то, что в нем появилась такая, как Соня, было неплохо. С ее энергией, с самим ее присутствием. Борьба первопроходца, пионера, за то, чтобы «приносить пользу», как она сама это называет.
Ну ладно, на два шага позади короля, но вместе с тем — самостоятельная личность, королева. Имеющая свое место в системе, которая раньше не видела более или менее обычного человека.
Так изменились правила игры в монархии. И пионер Соня стала образцом для подражания для остальных оставшихся в Европе королевских домов. Сегодня не осталось ни единой королевы с голубой кровью, разумеется, не считая двух королев — в качестве исключения.
Спасительница монархии
«Это начинает становиться похожим на жизнь», — эту строчку из Пауса (Уле Паус — Ole Paus, норвежский бард, музыкант, писатель и актер, род. в 1947 году — прим. ред.) королевская чета выбрала для своей речи в тандеме во время общего празднования 80-летия. И это совершенно верно.
Судьба королевы Сони была стать женщиной-пионером во время, которое тоже во многом было пионерским. Ее не хотели видеть в роли королевы, но она показала, что в состоянии и сформировать эту роль, и наполнить ее содержанием. Потому что независимо от того, является ли человек монархистом или республиканцем, история королевы Сони и то, что она делала и делает, завораживает и вызывает уважение, граничащее с восхищением.
«Об этом нельзя забывать!… Она была невероятной поддержкой», — ответил король Харальд, когда в интервью весной этого года корреспондент A-magasinet спросил, спасло ли норвежскую монархию то, что фрёкен Харальдсен в свое время ответила «да» на предложение войти в королевскую семью.
Пятьдесят лет назад официальная Норвегия считала, что вся норвежская форма правления будет поставлена на кон, если эти двое поженятся. Возможно, они были и правы, но совершенно иначе, чем тогда думали. Потому что все оказалось совсем наоборот:
Она стала спасительницей монархии.
Так что королева Соня в день своего 80-летия — может быть, немного против своей воли — предстает перед нами как настоящий победитель из сказки. Потому что это — сказка. И такие сказки нам здесь, в королевстве, нравятся. Только бы хорошо кончались. Как эта сказка из норвежской действительности.
