17 мая я посмотрел трансляцию беседы Такера Карлсона (Tucker Carlson) и его консервативного гостя. Эта беседа меня озадачила. Такер выразил искреннее — или же притворное — удивление в связи с тем, что демократы и левые в целом «совершили подобный разворот касательно России». «Довольно иронично, что левые прежде "любили" то, чем сейчас стала Россия», но теперь они решительно критикуют эту страну и ее президента. Гость Такера объяснил, что это вполне естественно, поскольку «президент Владимир Путин не старается придерживаться их прогрессивного мировоззрения, как это делали советские лидеры». Но Такер продолжил говорить о благоприятном отношении к путинскому режиму как о характерной черте левых. Возможно, отчасти он делал это для того, чтобы привлечь наше внимание к предположительным ошибкам двух демократов, Барака Обамы и Хиллари Клинтон, которые зашли слишком далеко в своих попытках договориться с Россией.
Хотя Такер действовал в интересах конкретной партии, он, возможно, слишком давно стал частью пузыря республиканского истеблишмента, чтобы до конца понять, что именно имел в виду Принс. Позвольте мне сформулировать это так, чтобы вам было понятнее: чем дальше человек уходит вправо, тем меньше критики в адрес Путина он слышит (за некоторыми исключенпями).
И это вряд ли можно считать удивительным. Путин не делает никакого секрета из своих связей с консерваторами — высказывается против влияния ЛГБТ-активистов на Западе, хорошо отзывается о культурном влиянии Русской православной церкви и культивирует дружбу с Виктором Орбаном (Viktor Orban), Марин Ле Пен (Marine Le Pen) или другими представителями европейского правого крыла. Те, кого здесь, в США, называют ультраправыми, заметили эти его знаки и жесты. На них они отвечают либо потоками восхищения в адрес консервативного Путина, либо критикой в адрес сторонников левых взглядов и неоконсерваторов, которые презирают Путина, считая его «фашистом» или реакционером. Нужно совершенно не разбираться в идеологических различиях между представителями правого крыла, чтобы заявлять, что все консерваторы единодушно выступают против Путина. Правые, если не считать классического «консервативного движения», которое подразумевают журналисты, когда пишут о консерваторах, питают уважение — порой даже чрезмерное уважение — к президенту России.
В этот список попали некоторые авторы статей в Breitbart, Пэт Бьюкенен (Pat Buchanan), палеоконсервативные и палеолибертарианские блогеры, так называемые культурные консерваторы, неоконфедераты и все альтернативные правые. Пэт Бьюкенен не одинок в своих убеждениях, когда он хвалит Путина, называя его «выдающимся государственным деятелем нашего времени» и «одним из нас, из палеоконсерваторов». Комментатор издания The Daily Beast Кейтлин Диксон (Caitlin Dickson), которую ужасает, что человек с подобными взглядами прежде был доверенным лицом американских президентов, возможно, лишь сейчас расширяет свои политические горизонты. Теперь она заметила по большей части маргинализованных американских консерваторов. Однако (что противоположно ее заявлениям) эти консерваторы и истеблишмент Республиканской партии — две совершенно разные силы.
Но я также хорошо понимаю разочарованность пропутинских консерваторов в США и Западной Европе. Эти люди своими глазами видели, как правоцентристы совершили решительный поворот налево в социальных и культурных вопросах. Консервативный истеблишмент также объединился с левыми против популистов и традиционных консерваторов. Вполне понятное разочарование подпитывает восхищение Путиным и порой заставляет своих носителей видеть существенные достоинства в Трампе. Это преклонение перед Путиным также подпитывается теми аргументами нравственного плана, которые левые и неоконсерваторы выдвигают в попытке объяснить нам, почему мы обязаны ненавидеть этого русского «убийцу». Все эти аргументы чрезвычайно красочно изложены в книге под названием «Конец Европы: диктаторы, демагоги и грядущий век обскурантизма» (The End of Europe: Dictators, Demagogues, and the Coming Dark Age) сторонника неоконсерватизма Джеймса Кирчика (James Kirchik). Та «хорошая Европа», которой Кирчик предлагает нам восхищаться, — это по большей части политически корректная Европа, которая поддерживает феминизм, права гомосексуалистов и секуляризм. Но, по мнению Кирчика, этот «Запад» в настоящее время подвергается атаке. Он указывает на опасность, которую представляют собой мусульманские экстремисты. Они одновременно являются антисемитами и противниками того типа усовершенствованной демократии, плодами которой, по мнению Кирчика, должен наслаждаться весь мир.
Книга «Конец Европы» возродила концептуальную полярность, которую Артур Шлезингер (Arthur Schlesinger) ввел в американские политические дебаты после окончания Второй мировой войны, опубликовав свой знаменитый труд «Жизненный центр: политика свободы». «Хорошие ребята» находятся в той точке, которую Шлезингер называет «центром», и с обеих сторон их подпирают «экстремисты». С точки зрения Кирчика и других неоконсерваторов, экстремисты справа — это гомофобы, националисты и религиозные реакционеры, такие как Путин, Ле Пен и Орбан, а экстремисты слева — это радикальные мусульмане и их западные пособники. «Грядущий век обскурантизма» может очень скоро опуститься на Европу в том случае, если в Европе не начнет стремительно расти число единомышленников Кирчика и его неоконсервативных и неолиберальных покровителей.
Точка зрения Кирчика является довольно распространенной среди не слишком консервативных, «респектабельных» консерваторов. И она не только выводит из себя более чистых консерваторов, но и толкает их — метафорически — прямо в объятья Владимира Путина. Если Weekly Standard, National Review и Wall Street Journal начнут исповедовать неоконсервативные взгляды Кирчика на будущее Европы, тогда их самый ненавистный враг в Европе, Владимир Путин, покажется консерваторам, не разделяющим точку зрения правого истеблишмента, совершенно замечательным человеком. Американское правое крыло включает в себя официальную оппозицию левому крылу и гораздо более энергичных и неподдельных консерваторов, которых истеблишмент старается держать в тени. Как пишет Джордж Хоули (George Hawley) в своей работе, посвященной ультраправым критикам консервативного движения, эти две ветви консерваторов в течение нескольких десятилетий были смертельными врагами, поэтому меня совершенно не удивляет, что Такер Карлсон, который общается в основном с представителями вашингтонской элиты, республиканскими консерваторами, в чьих жилах течет голубая кровь, ничего не знает о позиции тех правых, с которыми он не общается. Единственными пропутинскими голосами на его программе были голоса двоих неортодоксальных «левых» — Стивена Коэна (Stephen Cohen) и Оливера Стоуна (Oliver Stone).
Было бы неправильно закончить эту статью, не упомянув один весьма дельный комментарий, касающийся Путина, который я обнаружил там, где меньше всего рассчитывал его найти — у главного редактора Weekly Standard. Выступая в колледже Хиллсдейл, Кристофер Колдвелл (Christopher Caldwell) очень красноречиво объяснил, почему «нереспектабельные» консерваторы восхищаются Путиным, несмотря на все его недостатки. Высказывание Колдвелла о том, что Путин является символом сопротивления глобализму и левым сидам, кажется абсолютно убедительным. Свое выступление Колдвелл завершил следующим образом: «Путин стал символом национального суверенитета в этой битве с глобализмом. Это, как оказывается, самая серьезная битва нашего времени. И, как показали итоги наших выборов, это касается даже Америки».
Пол Готфрид — почетный профессор гуманитарных наук Элизабеттаун-колледжа, где он преподавал в течение 25 лет, получатель стипендии Фонда Гуггенхайма и степени доктора философии Йельского университета. Он пишет статьи для различных сайтов и научных журналов и является автором 13 книг, которые были переведены на множество языков и пользуются особой популярностью в Восточной Европе.
