Имя Владимира Ильича Ленина редко связывают с барышничеством военного времени и с бандами контрабандистов с черного рынка. Будучи человеком строгих правил, он не имел склонности к бесшабашной удали. Но преступность и спекуляция помогали финансировать его деятельность в 1917 году. Значительная часть денег, понадобившихся ему для подготовки Великой Октябрьской социалистической революции, направлялась в Россию через импортно-экспортную компанию, специализировавшуюся на контрабанде фармацевтической продукции, графитовых карандашей и немецких презервативов.
След этой контрабанды берет свое начало в Швейцарии, где уехавший из России Ленин жил с начала Первой мировой войны. В марте 1917 года до него в Цюрих дошли новости о революции в Петрограде. Будучи лидером самой радикальной социалистической партии большевиков, Ленин был обязан немедленно вернуться на родину. Но проблема заключалась в том, что безопасного маршрута не существовало. Ленинский призыв превратить европейскую войну в антибуржуазную революцию настроил против него французов и британцев, а поэтому в случае поездки в западном направлении его задержали бы и посадили безо всякого суда. Но поездка на север через Германию означала бы, что он пересекает страну, которая является врагом России. Если бы Ленин добрался до дома, его могли арестовать и судить за измену.
Целую неделю шли переговоры в поисках ответа на этот непростой вопрос. Немецкое правительство согласилось обеспечить Ленину безопасный проезд до Балтийского моря, поместив его в специальный вагон с запертыми дверями. Позднее Ленин объяснял, что в правовом плане вагон был «экстерриториальной единицей», капсулой, пролетевшей через землю Германии без соприкосновения с ее гражданами, потенциальными врагами и шпионами. Этот поезд, медленно тащившийся в направлении побережья, вскоре окрестили «опломбированным».
В самой поездке ничего тайного не было. Ленин стремился заручиться поддержкой любого общественного деятеля, встречавшегося ему на пути. В последнюю минуту в поисках международной поддержки он даже позвонил в американскую дипломатическую миссию в швейцарском Берне. Было воскресенье, и молодой человек, дежуривший в миссии, уже уходил на теннисный матч. «Перезвоните завтра», — сказал он будущему хозяину Кремля. Прошли годы, и этот молодой человек по имени Аллен Даллес стал руководителем ЦРУ. Он не раз вспоминал эту историю со звонком.
Ленин не нуждался в кайзеровском золоте, чтобы добраться до дома. Он настоял на том, чтобы самому заплатить за билет (второго класса). Но вскоре после его прибытия в Петроград возникло множество вопросов. Незамедлительно взяв бразды правления партией в свои руки, Ленин настоял на принятии программы, в которой осуждались и отвергались все империалистические войны. Находясь в оппозиции к Временному правительству, состоявшему из либералов и бизнесменов, и ведшему именно такую войну от имени России, Ленин вызвал подозрения, и многие начали подозревать, что он немецкий ставленник.
Французы заявили, что могут представить доказательства этого. Воодушевленный такой надеждой, русский полковник Борис Никитин возглавил расследование. Он отправил шпиона следить за тем, как большевики используют телеграф, а также начал платить доносчикам за сбор сплетен, как правдивых, так и ложных. Никитин занимался своей работой полный рабочий день, но помещение для работы он получил в одном здании с большевиками. Он чувствовал, что за ним следят, да и напротив всех его окон развевались красные флаги.
Между тем, Временное правительство продолжало войну. В конце июня оно начало наступление в Галиции. Наступление захлебнулось уже на третий день, хотя его всячески расхваливали, называя кампанией отборных войск нового свободного государства. В Петрограде начались мощные волнения с уличными боями между бандами левого и правого толка. Повсюду были видны черные флаги и социалистические знамена, слышалась стрельба, гибло гражданское население, а в городе началась паника. Появились слухи о готовящемся перевороте.
Отчаявшийся министр юстиции Павел Переверзев попытался найти козла отпущения и возложил вину за российские беды на партию большевиков. Доказательства у него были неубедительные (ему тут же приказали уйти в отставку), но предположения о том, что Ленин работает на немцев, спровоцировали охоту на людей. В Петрограде воцарился хаос, а громилы от государства разграбили типографию, печатавшую большевистскую газету «Правда». Несколько ведущих революционеров оказались за решеткой, в том числе, Лев Троцкий. Сбрив бороду и надев парик, Ленин бежал из российской столицы, опасаясь за собственную жизнь. В августе, собрав дополнительные доказательства и показания свидетелей, Временное правительство заочно вынесло ему приговор.
Улики против Ленина всегда были слабыми. Переверзев получил показания о том, что Ленин в Берлине в предыдущие годы подписал контракт, однако оказалось, что это бредни беглого военнопленного. Пресса тиражировала все новые небылицы: о сестре Ленина, работавшей шпионкой в Салониках, об убийстве Ленина, о том, что его настоящая фамилия Митенбладм или Зедерблюм. Спустя годы Троцкий вспоминал июль 1917-го как «месяц самой злостной клеветы в мировой истории».
На самом деле, Ленин был живее всех живых. Находясь в Финляндии, он разработал новый амбициозный план. К середине сентября он осмелел и тайком вернулся в Россию, чтобы продолжить борьбу. На сей раз он готовил своих помощников к захвату власти. Эта операция состоялась 7 ноября, и в тот же день улицы Петрограда забросали листовками с объявлением о победе новой ленинской власти Советов.
Но вопросы о финансировании всегда преследуют великих исторических личностей. Ленин делал ставку на секретность, но немцы подвели его. В конце 1917 года министр иностранных дел Германии Рихард фон Кюльман (Richard von Kühlmann) начал хвастать о роли своей страны в осуществленном большевиками ноябрьском перевороте. Берлин, по словам министра, давно уже вынашивал планы по дестабилизации России. Труднее всего было найти человека, способного осуществить эти замыслы. Немцы поддерживали целую плеяду перспективных кандидатов, начиная с финских националистов и кончая среднеазиатскими джихадистами. Кюльман писал в весьма откровенной служебной записке: «Лишь получив от нас стабильный поток финансирования по различным каналам, большевики смогли укрепить свой главный печатный орган „Правду" и начали энергичную пропаганду, расширяя небольшую вначале базу своей партии».
Банковские документы у Ленина были безупречны. Лидер большевиков протестовал, когда говорили, что он принимает всех подсылаемых ему немцами агентов. Он настаивал на том (вполне справедливо), что его партия одержала победу, став выразителем чаяний и устремлений народа. Но деньги все равно были очень важны. Летом 1917 года британцы сделали вывод о том, что для успешного противодействия ленинской пропаганде им придется тратить по два миллиона фунтов стерлингов в месяц. Такая высокая цена объяснялась подлинной привлекательностью большевизма, однако Ленин знал, что газеты и плакаты сами по себе не печатаются и не распространяются.
И тут свою роль сыграли презервативы и карандаши. Ленин не мог рисковать и брать взятки напрямую, но Берлин мог без проблем снабжать его агентов товарами, не требуя оплаты. Эти товары экспортировались в Данию (что было вполне законно), там менялась упаковка (это было противозаконно), а потом все перепродавалось в страны, где импорт из Германии был под запретом. Часть выручки уходила в казну к большевикам через стокгольмские компании. Здесь ключевую роль играл Яков Фюрстенберг, работавший управляющим скандинавской экспортно-импортной компании, чьи директоры Александр Гельфанд и Георг Скларц были немецкими агентами. На публике Ленин относился к Гельфанду брезгливо, но Фюрстенберг был одним из его ближайших сподвижников, занимаясь делами партии и ее лидера в Северной Европе.
«Ленин успешно прибыл в Россию, — сообщал в апреле 1917 года своему руководству немецкий резидент в Стокгольме. — Он работает точно так, как нам хотелось бы». Но именно Ленин в итоге победил в этой азартной игре с высокими ставками. Кайзера и его министров смели, а ленинская империя выросла и окрепла. Как он говорил за несколько лет до своей победы, «иной мерзавец может быть для нас полезен именно тем, что он — мерзавец».
Кэтрин Мерридейл — автор вышедшей недавно книги «Ленин в поезде» (Lenin on the Train).
