После избрания президент Франции разослал приглашения множеству лидеров, каждый раз действуя по отработанной схеме: теплый прием, дружеские жесты и правдивая беседа. Такая стратегия выглядит довольно искусной, однако может оказаться рискованной, если не даст ожидаемых результатов.
Если во время избирательной кампании на этот счет и звучали сомнения, они быстро развеялись: Эммануэль Макрон быстро примерил костюм главного дипломата страны. Как и его предшественники после кончины Жоржа Помпиду в 1974 году (после прошедших тогда президентских выборов, Валери Жискар д'Эстен и Гельмут Коль сразу же выдвинули идею формирования G7), новый глава государства сразу же с головой погрузился в водоворот встреч на высшем уровне. Кроме того, ему даже удалось выделиться на их фоне значимостью своих гостей: Владимир Путин, Махмуд Аббас, Дональд Трамп, Биньямин Нетаньяху… Это не говоря уже о встречах с европейскими коллегами и в первую очередь, с Ангелой Меркель.
По его собственным словам, он ведет «постоянный диалог» с канцлером Германии. В списке трофеев Макрона из самых влиятельных лидеров не хватает разве что Си Цзиньпина. Как бы то ни было, молодой президент уже принял приглашение посетить Пекин в конце этого года или начале следующего.
Разве что-то может сравниться с историей в качестве способа вернуть Францию в центр международной игры? Президенту России предложили Версаль и выставку о Петре Великом, американскому магнату — вступление американских войск в Первую мировую в 1917 году, израильскому премьеру — церемонию в память об облаве «Вель д'Ив». Приглашение в Париж лидера Палестинской автономии в свою очередь было своего рода компенсацией за визит Биньямина Нетаньяху, способом показать, что Франция придерживается взвешенной позиции по палестино-израильскому конфликту.
Теплый прием и правдивый диалог
Каждый раз Эммануэль Макрон придерживается отработанной схемы: теплый прием, дружеские жесты и правдивая беседа. В Версале он в присутствии Владимира Путина осудил «российское вторжение» на Украину, преследования гомосексуалистов и распространение «Фальшивых новостей» подчиняющимися Кремлю СМИ. Что касается Дональда Трампа, тому пришлось пусть в ход все свое чувство юмора, чтобы по достоинству оценить переработанный экологический лозунг «Вновь сделаем нашу планету великой». Израильский премьер в свою очередь никак не отреагировал на ожидавшееся осуждение строительства поселений на оккупированных территориях, которое, нельзя не признать, было вытеснено в тень подтверждением безусловной поддержки существования государства Израиль.
Эммануэль Макрон постепенно вырисовывает более прагматическую и реалистическую картину новой дипломатии, в которой меньше «правозащитничества», как сказал бы Юбер Ведрин, чем у двух его предшественников. На различиях с ними он, кстати, делает особый упор. «Я положу конец неоконсерватизму, который был привнесен во Францию десять лет тому назад», — заявил он в конце июня в большом интервью европейским изданиям.
Подозрения в неоконсерватизме опираются на два аргумента. Во-первых, речь идет о существовании во французском МИДе небольшой группы дипломатов (их иногда называют «сектой»), которая восприимчива к тезисам американских неоконсерваторов. Во-вторых, это касается влияния упомянутых дипломатов на внешнюю политику Николя Саркози и Франсуа Олланда в пользу вооруженных вмешательств для поддержки народных протестов против автократов или облегчения смены режима.
Такое упрощенческое понимание неоконсерватизма (он представляет собой гораздо более разнообразное и комплексное течение, чем можно было бы подумать, глядя на определение) в некоторых случаях приравнивается к «западничеству», то есть убежденности в превосходстве западных ценностей и стремления навязать их другим народам, в том числе силой. Парадокс в том, что неоконсерватизм в таком случае заявил о себе во Франции в тот самый момент, когда он переживал упадок в США после фиаско вмешательства в Ираке против Саддама Хусейна.
Диалог с теми, с кем не согласен
Во время арабской весны Франция не встала на сторону США. После долгих колебаний она пришла к выводу, что авторитарные режимы не были залогом стабильности на фоне народных восстаний. После горького опыта Ирака и Афганистана Барак Обама решил остаться в стороне. Эммануэль Макрон справедливо отметил, что Франция зря «вела войну таким образом в Ливии», поскольку в результате вмешательства вместо жестокого государства появился очаг терроризма. Как бы то ни было, все это вовсе не означает, что сохранение Башара Асада у власти гарантирует стабильность и тем более мир и прогресс.
Кроме того, он понимает, что к нему будут охотнее прислушиваться, если он не будет с хода исключать применение силы. Так, он ясно дал понять союзнику Башара Асада Владимиру Путину, что если сирийский режим вновь пустит в ход химическое оружие, его ждут последствия. Для Макрона это «красная линия», которую Франция намеревается отстаивать. В одиночку, если потребуется. Без повторения ситуации августа 2013 года, когда Франсуа Олланду пришлось дать задний ход после того, как Барак Обама не захотел его поддержать. В недавнем интервью президент подчеркнул, что это не пустая угроза: «Я убедился в существовании операционных возможностей перед тем, как об этом заявить».
Наивность
Пока еще сложно сказать, принесет ли такая широкая дипломатическая деятельность плоды. Стремиться вернуть Францию «в центр игры» — это одно, тогда как добиться подтверждающих реальную политику конкретных результатов — уже совершенно другое. Оптимизм Эммануэля Макрона в том, что он сам называет «международной грамматикой», представляет собой мощную движущую силу, однако не может стать решением всего. И даже может обернуться разочарованием, если ожидаемых успехов не будет.
Ситуация с потеплением климата служит прекрасным тому примером: еще на саммите G7 на Сицилии Макрон думал, что США все же не выйдут из парижского соглашения. Тем не менее Дональд Трамп с легкостью перечеркнул его по возвращении в Вашингтон. В Париже он лишь туманно намекнул, что нечто «может произойти», как Макрон уже вообразил себе ратификацию климатических договоренностей Вашингтоном. Если так действительно произойдет, он подтвердит свое умение убеждать. В противном случае он распишется в собственной наивности.
Если не высовываться из осторожности, на тебя не станут обращать внимания. Если посвятить себя активным действиям, ты подставляешься под возможные удары, но создаешь новые возможности. Во внутренней политике Эммануэль Макрон определенно сделал свой выбор. И, скорее всего, остановится на том же самом решении в более проблемной внешнеполитической сфере.
