Дорогой друг,
Вся эта американская психодрама вокруг России выглядит откровенно жалко. А в чем-то даже пугающе. Не только потому, что петушиный бой Джона Маккейна (John McCain) и Дональда Трампа может выйти из-под контроля и подтолкнуть мир к ядерному шантажу вокруг Северной Кореи, но и потому, что покровы сорваны, и американская республика явно переживает фазу агонии, подобно римской республике в I веке до н.э. Деньги и дух военной гегемонии все больше подрывают республиканское наследие отцов-основателей.
От военно-промышленного комплекса…
По правде говоря, угроза была обнаружена еще полвека назад. В знаменитой речи в конце своего президентского срока в декабре 1960 года Дуайт Эйзенхауэр предупреждал американцев об опасностях со стороны «военно-промышленного комплекса». Кроме того, он мог бы сказать о том, как Джон Кеннеди украл выборы у вице-президента Ричарда Никсона благодаря тайной сделке с мафиозными группами восточного побережья. Три года спустя Кеннеди сам был убит этой мафией, которой он не выразил особой благодарности: его брат Боб, генеральный прокурор страны, стремился призвать крестных отцов к ответу, забывая, кто привел Джона к власти. Во время своего недолгого мандата Кеннеди вовлек США во все более опасную гонку вооружений, указывая на не существовавшее советское превосходство в оружии, и в катастрофическую войну во Вьетнаме.
Как бы то ни было, жалеть его незадачливого соперника на выборах 1960 года Ричарда Никсона тоже не стоит. После избрания в 1968 году он, конечно, положил конец неудачной военной кампании в Юго-Восточной Азии, однако именно он разрушил заслоны, которые сдерживали стремление к власти Пентагона и его поставщиков, отменив 15 августа 1971 года привязку доллара к золоту.
В 1980-х годах Рональд Рейган стал первым, кому удалось в полной мере извлечь выгоду из системы, в рамках которой американский долг финансирует рост мировой экономики (доллар был мировой резервной валютой) и оборонный аппарат США. Его преемники в свою очередь не предпринимали никаких шагов для расформирования системы, даже после окончания холодной войны. Цифры американского оборонного бюджета производят впечатление: на протяжение многих лет США тратят с учетом военных операций почти 2 миллиарда долларов в день на военный аппарат. Вы скажете мне, что это составляет всего 4% ВВП, тогда как в ходе Корейской войны в начале 1950-х годов (при том же Эйзенхауэре) речь шла о 10%. По сравнению с теми временами существует огромное отличие: сегодня средства поступают уже не от американских богатств, а от международной задолженности США. Каждый день американский долг растет на 4 миллиарда. Иначе говоря, половина прироста американской задолженности идет на военный бюджет.
…к военно-финансовому комплексу
Нация Эйзенхауэра зиждилась на опорах здорового капитализма: накопления, инвестиции, дух предпринимательства, ограничения государственного бюджета, сбалансированная торговля с остальным миром. США в полной мере заслуживали статус «защитника свободного мира». Тем не менее нам остается лишь вспоминать о тех временах с ностальгией, которая сродни той, что испытывал римский гражданин через несколько десятилетий после разрушения Карфагена: погрязшая в средиземноморском экспансионизме республика, постоянные грабежи, упадок среднего и малого крестьянства и городского ремесленничества, рост состояний богачей. Я перечитываю историю Рима и вижу в Марие, Крассе, Помпее и Цезаре неостановимый политический взлет нажившихся на завоеваниях финансистов и скопивших огромные состояния военачальников. И вздрагиваю при мысли о том, что все это прекрасно знакомо нам на Западе 22 века спустя.
Со времен Эйзенхауэра прошло полвека. Военно-промышленный комплекс стал военно-финансовым. Его деньги коррумпировали избирательные кампании. Когда президент США, как, например, Трамп, проявляет чуть меньше воинственности, Конгресс наставляет его на путь истинный имперского государства. Во времена Никсона американские парламентарии пошли вразнос в своей роли противовеса президентской власти. Сегодня президента подозревают в недостаточной жесткости по отношению к России, и Конгресс, подобно римскому Сенату времен заката республики, играет на повышение ставок. Как и в I веке до н.э., во главе схлестнувшихся сторон стоят миллиардеры, одни из которых встают на сторону самых богатых (под предлогом защиты либерализма), тогда как другие говорят об обрушившихся на головы народа бедах: в Риме это были оптиматы и популяры. Обратите внимание, что во время последней кампании в США роли изменились с точностью до наоборот. Оптиматов (республиканцев) вел за собой популист, тогда как популяров (демократов) возглавляла кандидат, которая собирала залы в… Goldman Sachs.
Veni. Vidi. Vici — первый «твит» в истории?
Вы скажете мне, что у исторических сравнений есть пределы. Несмотря на все схожести, действительно ли мир 2000-летней давности можно сравнивать с современным Западом, который переживает уже третью промышленную революцию? Должен сказать, что одна из основ моих политических взглядов заключается в отслеживании констант человеческой природы, вне зависимости от смены обстановки и огромных подвижек в техническом плане. Раз вы делаете отсылку к цифровой революции, скажу вам, что Veni. Vidi. Vici Юлия Цезаря является по-своему не просто первым «твитом»: Дональду Трампу очень далеко до такой силы слова. Как бы то ни было, вы затрагиваете суть проблемы: цифровая революция станет спасением, если мы поставим ее на службу нашим старинным институтам и демократии, и проклятием, если мы будем безропотно следить за метаморфозой военно-финансового комплекса во главе с Goldman Sachs и военно-цифрового комплекса под контролем Google. Представьте, на что был бы способен Нерон, если бы у него имелось АНБ?
Нет, отличия от римской эпохи, как мне кажется, кроются в другом. Римская империя строилась без особого взаимодействия с внешним миром. Традиционный Китай переживал те же явления упадка классической цивилизации и скатывания в империализм, что и греко-римский мир, пусть и с небольшим опережением: первый китайский император Цинь Шихуанди утвердил свою власть за два века до Августа. При всем этом у двух империй, несмотря на немалое сходство, практически не было отношений помимо торговли по «шелковому пути». Когда сегодня дальний наследник китайских императоров Си Цзиньпин пытается возродить и даже приумножить эти маршруты с проектом «Один пояс — один путь», все происходит в обстановке каждодневного взаимодействия великих держав, а не хрупкой связи практически не знакомых друг с другом империй. Именно в этом состоит глобализация. Внутренние конфликты в среде американского руководства не только находятся на всеобщем обозрении, но и могут повлечь серьезнейшие последствия для равновесия в мире. В этом и заключается влияние современности: весь мир взаимодействует на постоянной основе, и американской республике (чем бы она ни стала) придется приспосабливаться к изменениям в остальном мире или же пойти на риск новой мировой войны.
Сможет ли баланс сил урезонить Американскую империю?
Недавно ушедший из жизни Збигнев Бжезинский (Zbigniew Brzezinski) писал в 1997 году в «Великой шахматной доске» об этапах американского доминирования в Евразии. Тем не менее этот великий имперский замысел идет прахом. Пусть старушка Европа проявила с Вашингтоном такую же слабость, как Греция с римскими завоевателями, остальная Евразия отреагировала совершенно иначе: Турция разламывает НАТО, Россия остановила американскую стратегию доминирования в континентальном «хартленде» (это понятие введено геополитологом Маккиндером в 1904 году), Иран терпеливо разыгрывает карту спада американского влияния, а у Китая имеются средства для мирной организации Евразии. У США же не получится пустить в ход индийскую карту, поскольку использовать ее будет все труднее. В конечном итоге, у двух ведущих противоборствовающих в Вашингтоне групп есть собственная внешняя политика. Американский Сенат хотел бы разрушить Россию, тогда как Трамп считает залогом сохранения мощи США альянс с Москвой, который позволил бы взять Китай в тиски. Когда американский лидер стремится к примирению с Путиным, грозит Ирану и КНДР и поддерживает Индию, он отказывается от неоизоляционизма времен своей кампании, но в то же время предлагает альтернативу линии Маккейн-Клинтон и на свой манер оправдывает расширение оборонного бюджета.
Сумеем ли мы в старушке Европе, которой свойственны равновесие сил и согласие наций, осознать то, что нам нужно сделать вместе с несущими баланс в Евразии державами? Хватит ли нам отваги, чтобы отвергнуть опасное восхищение переживающей глубокий кризис американской республикой? Ведь лучшая услуга, которую мы можем оказать всем верным духу американской республики гражданам, заключается в том, чтобы дистанцироваться от НАТО.
Скажите господину Макрону, что «Карточный домик» — не только игра власти, которая может вдохновить официальное фото, но и симфония глубочайшего нравственного кризиса американской демократии. Будь-то Париж, Лондон, Берлин или Рим — всем нам отныне следует обратить взгляды на другие политические модели. На следующей неделе я поделюсь с вами новостями о британской политике.
Искренне ваш,
Бенджамин Дизраэли
Бенджамин Дизраэли (1804-1881) был основателем британской Консервативной партии и премьер-министром Ее Величества в 1868 году, а затем с 1874 по 1880 годы. Некоторое время назад мы начали получать «письма из Лондона» от однофамильца великого государственного деятеля. Представленные в них интересные мысли убедили историка Эдуара Юссона опубликовать их на фоне того, как в мире вновь назревает раскол между «консерваторами» и «либералами».
