Аналитик пишет, что в истории недавнего глобального финансового кризиса и его последствий наибольшее впечатление на него произвел не столько сам по себе кризис, сколько то, каким была реакция на него на уровне политических решений. Для людей, изучавших и знающих экономическую историю и науку, действия политического истеблишмента резко контрастировали с тем, как правительства отвечали на подобные вызовы в прошлом. Согласно экспертной оценке Сандбю, на протяжении последнего века и даже раньше наиболее глубокие политические и экономические кризисы приводили к трансформационным, прогрессивным реформам. На этот раз все иначе.
Автор статьи напоминает читателям о том, что, например, экономическая программа Президента США Франклина Рузвельта «Новый курс» стала классическим примером того, как кризис подталкивает к поиску новых возможностей и решений, и как этот кризис заставил развернуть экономику в новое, прогрессивное русло. Тогда, в 1933 году, буквально в течение нескольких месяцев после вступления в должность главы государства, охваченного «великой депрессией», Рузвельт «отвязал» доллар от золота, что ставило целью стимулировать экономическую активность. Была проведена реформа банковской системы, которая получила инструменты страхования депозитов, запущены масштабные программы общественных работ, внедрено радикальное регулирование Уолл-Стрит, принят минимальный размер оплаты труда, а затем последовали и реформы в сфере повышения социальной защищенности, торговой либерализации, жилищной политики.
Мартин Сандбю пишет, что «Новый курс» администрации Франклина Рузвельта, безусловно, стал выдающимся явлением в мировой экономической истории. При этом эксперт отмечает, что мировая история экономики демонстрирует не один пример того, как кризис становился серьезнейшим уроком и стимулом для того, чтобы правительства предпринимали зачастую беспрецедентные усилия по реформированию экономической системы.
Так в конце XIX века свойственная тому времени финансовая нестабильность и увеличившаяся концентрация благосостояния и рыночной мощи в США привели к введению постоянного подоходного налога, созданию Центрального Банка и борьбе с трестами. После Второй мировой войны общими усилиями западных стран были созданы смешанные социально-демократические экономики, к которым, судя по всему, многие стремятся и сейчас.
А сегодня, с горечью констатирует аналитик, даже поверхностное сравнение демонстрирует, насколько программы последнего десятилетия выглядят мелко. За время жизни нашего поколения кризис 2008 года стал наиболее мощным экономическим потрясением, ударившим по большей части богатого мира. До настоящего времени вряд ли какие-либо предпринятые программные усилия соответствовали масштабам этого вызова.
Правительствам, как считает автор статьи, удалось обуздать финансовые рынки: скоординированные фискальные стимулы 2009 года приостановили спад деловой активности. Но при этом, если сравнить с тем, как была скорректирована финансовая система в период кризиса 30-х и в наше время, то приходится признать, что современная финансовая система практически не реформировалась, а стимулирующие программы слишком быстро сошли на нет.
Сандбю рассуждает, что монетарная политика казалась очевидным решением для принятия мер в ответ на кризис. Но даже беспрецедентные действия центральных банков вылились в основном в использование отработанных инструментов: покупка ценных бумаг на открытом рынке, сокращение процентных ставок — просто в более широких масштабах, нежели ранее. Никакой прогрессивной революции не произошло, — а современное поколение лидеров не смогло продемонстрировать смелость и решительность, характерные для предыдущих исторических эпох. Если бы политик с темпераментом Франклина Рузвельта появился в 2008 году, или, положим, сегодня, что бы он или она могли сделать? Есть три предложения, над которыми следовало бы подумать убежденному реформатору. Как и «Новый курс», они являются радикальными, но реалистичными.
Аналитик считает, что «Франклин Рузвельт» нашего времени, должен был бы обратить внимание на монетарную реформу. Сегодня, как и тогда, проблема в том, как избежать чрезмерной ликвидности в моменты бума и острой нехватки средств в моменты спада. Но это может оказаться невозможным до тех пор, пока создание денег — и их разрушение — остается в руках частных банков, которые, ориентированы исключительно на извлечение прибыли любой ценой.
Лишь незначительную долю денежной массы составляет материальная наличность, выпущенная центральными банками. Основная часть — это банковские депозиты, требования частных финансовых институтов, создаваемые, когда эти институты выдают займы.
Таким образом, в благополучные времена предложение денег увеличивается слишком быстро, приводя к нерациональному распределению ресурсов и невозможности прогнозировать будущие доходы. Когда ситуация меняется в обратную сторону, банки создают слишком мало денег для обеспечения деловой активности. Кредиты, выданные во времена бума, становятся безнадежными долгами, и начинается дефляция задолженности. «Беспрецедентный» выпуск денежной массы центральными банками лишь частично компенсирует это.
Если частное управление денежной массой является рецептом нестабильности, радикальной альтернативой становится национализация денежной массы. По мнению экономиста, сегодня это вполне выполнимая задача: Центральные банки могут предложить счета всему населению (или сделать резервы центрального банка доступными для всех). Банкам может быть дано предписание размещать существующие накопления в инвестиции вместо выдачи новых кредитов.
Другой императив, по мнению Мартина Сандбю — это экономическая безопасность. Предыдущие радикалы создали сети безопасности в тех областях, где их никогда не было. Сегодня мы имеем достаточно государств с развитой системой социального обеспечения, но и в них большие группы населения остаются незащищенными. Иногда они оказываются в ловушке, поскольку щедрые пособия для малообеспеченных отменяются при увеличении доходов, создавая на деле запретительные предельные налоговые ставки для лиц со скромными доходами.
Радикальное решение — это всеобщий гарантированный доход на уровне прожиточного минимума, т.е. ничем не обусловленное пособие всем жителям, финансируемое за счет увеличения налогов. Эта идея попадает в поле зрения каждого второго поколения; возможно, сейчас пришло время воплотить ее в реальность.
Сандбю убежден, что настало время пересмотреть антимонопольную политику США в сторону опыта предыдущего века, когда, как напоминает аналитик, лидеры служили олицетворением массового сопротивления господству крупных нефтяных, промышленных и железнодорожных компаний. Сегодня аналогичным влиянием располагают Интернет-гиганты.
По его мнению, решительный политик должен работать над тем, чтобы заставить этих гигантов, у которых уже сегодня экономические возможности близки к государственным службам, действовать в государственных, а значит, общественных интересах.
Мартин Сандбю замечает, что многие люди будут колебаться в отношении принятия этих идей. Однако что если альтернатива — это не статус-кво, а рост националистического авторитаризма? А самый важный, по его мнению, урок эпохи Франклина Рузвельта состоит в том, что либеральные центристы должны осуществлять собственные радикальные программы, чтобы избежать ситуации, когда им будет навязан радикальный иллиберализм.
