Эта великая арабская смута

На первый взгляд можно сказать, что конфликты, начало которым положили арабские революции, близки к своему завершению. После того, как арабская контрреволюция заблокировала путь к переменам в ряде стран, она поспешила повернуть время вспять в тех государствах, где начался переходный период на пути к консолидации демократической системы и исполнению воли народа. Авторитарные режимы меньшинства были свергнуты в Тунисе, Египте, Ливии и Йемене, однако народное движение не сумело добиться коренных изменений в таких странах, как Иордания, Алжир и Ирак.

Поскольку союзники Асада проявили готовность любой ценой защитить этноконфессиональные столпы его режима, народная революция в Сирии превратилась в гражданскую войну, которая повлекла за собой массовые разрушения в городах и деревнях и раскол среди сирийцев. В течение двух или трех лет после начала арабских революций военные и гражданские перевороты уничтожили народные завоевания в Египте и Тунисе и подтолкнули Ливию и Йемен к гражданской войне.

В Ираке недальновидная и деструктивная политика режима аль-Малики привела к тому, что летом 2014 года более трети территории страны оказалась под контролем «Исламского государства» (запрещенная в РФ террористическая организация — прим. ред.). Уменьшение государственного контроля позволило боевикам организации распространить свое влияние по всей Сирии.

Тем не менее похоже, что период революций и демократизации, гражданских войн, распространения вооруженных группировок, краха суверенитета и государственных границ вот-вот завершится. Появляются все более очевидные признаки стабильности правящего режима в Египте и его способности отвечать на вызовы в области политики, экономики и безопасности. В Тунисе мы наблюдаем, как тунисский народ и политические силы сосуществуют с режимом Эс-Себси и примиряются с политикой его правительства, в том числе с тенденцией к признанию сил прежнего режима. В Ливии благодаря большой поддержке ОАЭ Хафтару удается навязать свою волю не только ливийским противникам, но и международному сообществу, чтобы добиться пересмотра Схиратского соглашения. В Йемене, по причине слабости Саудовской Аравии с одной стороны и амбиций Эмиратов с другой, уже бесполезно говорить о поражении хуситов на севере страны.

В Сирии существует консенсус в отношении того, что победителем в гражданской войне станет режим Асада. В Ираке гражданам удалось вытеснить аль-Малики и назначить более разумного премьер-министра, и совсем скоро будет объявлено об окончательном разгроме «Исламского государства». После победы над боевиками в Сирии можно будет говорить о полном уничтожении организации.

В Палестине при посредничестве египетского руководства появляются первые признаки национального примирения, после того как ХАМАС признало власть правительства Махмуда Аббаса над сектором Газа.

Другими словами, все возвращается к обычному положению вещей — и даже к худшему, чем было в прошлом: службы безопасности снова контролируют правительство и общество, люди возвращаются в тюрьмы, и речь идет уже не о сотнях, а десятках тысяч заключенных. Люди снова бесследно исчезают, а мертвые тела оппозиционеров находят у пустынных дорог; парламенты вновь превращаются в риторические клубы, развлекающие правителей и их последователей; у власти снова стоят меньшинства, которые захватывают власть и богатства страны, подвергая преследованиям этно-конфессиональные группы и способствуя маргинализации большинства.

В этом регионе с долгой и богатой историей ничего не могут изменить ни народная революция, ни гражданская война — именно такое мнение может сложиться о том, что сегодня происходит в арабском Машрике, и оно не лишено оснований. Но есть и другие мнения. Тем не менее мы видим, как арабское государство, которое возглавило контрреволюцию, способствовало началу кризиса в Персидском заливе, и этот кризис, возможно, приведет к коллапсу Совета сотрудничества государств Персидского залива.

Ни одна страна, пережившая переворот и отступившая от целей народного движения, не смогла создать режим, который бы стал убедительной альтернативой для большинства. По экономическим и политическим причинам или из-за последствий гражданской войны будущее Египта, Туниса, Ливии, Йемена и Сирии висит на волоске, господствующие классы используют массовое насилие, чтобы подчинить себе народы, даже в большей степени, чем до событий 2011 года, и это не указывает на их уверенность в себе, а скорее говорит о неспособности режимов добиться легитимности обычными средствами. Несмотря на миллиарды долларов из стран Персидского залива, внешний долг Египта вырос до беспрецедентного уровня, и руководство продолжает применять насилие в адрес своих противников в долине и на Синае. Что касается Сирии, то Асад не превратил большую часть страны в руины, но она была поделена на зоны безопасности, каждая из которых управляется иностранными военными подразделениями.

Власть Хафтара ограничивается слабым контролем над восточной частью Ливии. Хотя участие Саудовской Аравии и Эмиратов в войне в Йемене приносит больше пользы хуситам, чем законному правительству, контроль движения хуситов над страной постепенно сокращается. Несмотря на примирительную риторику, премьер-министр Ирака поощряет превращение групп шиитских ополченцев в государственную армию и позволяет им навязывать контроль над суннитским большинством. Практика федеральной полиции в Мосуле и Анбаре проложила путь к подъему «Исламского государства» летом 2014 года. Одержать победу над этой организацией удалось народным ополченцам. Всем очевидно, что эта победа окончательна, однако никто не в силах представить, какое будущее ждет регион после «Исламского государства». Тем не менее нужно иметь в виду кризис вокруг Иракского Курдистана, который угрожает всплеском нового конфликта и подрывает безопасность всего Ближнего Востока.

Однако ученые, занимающиеся Ближним Востоком, не заметили, что арабское революционное движение оказалось сложнее и запутаннее, чем представлялось. Молодые мужчины и женщины, которые потребовали свободы, демократии и уважения человеческого достоинства, — это признак кризиса существующих национальных государств и региональной системы. Кризис разогрелся не только в Ираке и Сирии, но и на Синае, и на восточной границе Египта, и эти два кризиса вскоре переплелись таким образом, что один не может рассматриваться отдельно от другого.

Машрик, в котором господствуют этноконфессиональные, политические и иные меньшинства, более не может существовать, каким бы высоким ни был уровень применяемого режимами насилия. Машрик, который зиждется на утвержденных в XX веке границах национальных государств и сионистском проекте, уже не жизнеспособен. Несомненно, последние несколько лет были временем великих потрясений, однако было бы наивно полагать, что в скором времени смута завершится.