В четверг, 7 декабря, российских журналистов не пускали в Государственную Думу — нижнюю палату российского парламента. Но когда я появился там, показал свое удостоверение журналиста и продемонстрировал широкую американскую улыбку, мне разрешили войти.
Это объясняется одной удивительной особенностью, о которой редко упоминают, говоря о России: корреспондент аккредитованных американских СМИ пользуется там такими привилегиями, о которых его коллеги из российских СМИ могут только мечтать.
Государственная Дума может оказаться на удивление радушной и дружелюбной к своим гостям — если только вы не из «Радио Свободная Европа/Радио Свобода» или «Голоса Америки», которым на этой неделе вход туда был запрещен. Это стало местью Москвы за подобные действия, предпринятые Вашингтоном против российского канала RT, и очередным свидетельством тяжелого периода в отношениях между США и Россией.
Если смотреть на нее снаружи, Дума кажется гомогенным собранием российских националистов, непрерывно испытывающих тревогу, подиумом, с которого российские политики единодушно выступают против тех сил, которые, как им кажется, спровоцировали это новое охлаждение — то есть против русофобского американского истеблишмента, стремящегося изолировать Москву и обвинить ее в поражении Хиллари Клинтон на президентских выборах 2016 года.
В настоящий момент у Думы есть масса причин для негодования. В среду, 6 декабря, депутаты выражали свое возмущение в связи с тем, что некоторые называют международным заговором, который заставил Международный олимпийский комитет лишить Россию права участвовать в Зимних Олимпийских играх в Южной Корее. Всю прошедшую неделю они возмущались тем, как США обошлись с телеканалом RT, называя это нарушением международных норм свободы прессы.
Пока депутаты готовились к голосованию, в результате которого 413 голосами против 1 они запретили корреспондентам «Радио Свободная Европа» и «Голоса Америки» появляться в Госдуме, они всячески превозносили те демократические добродетели, которыми обладает Дума в противовес антироссийскому американскому конгрессу, элите и СМИ.
До этой недели оставалось неясным, попадет ли московское бюро Washington Post в список тех СМИ, которых коснутся запреты. Название нашего издания фигурировало как минимум в одном «черном списке», а Министерство иностранных дел Росписи продолжало хранить молчание, обещая нам «сюрпризы». Пока Россия решила включить в этот черный список только те американские СМИ, которые получают финансирование от Конгресса — Washington Post находится в частном владении.
«И США, и Россия в какой-то степени находятся под воздействием так называемых мифов друг о друге, созданных за последние 20 лет», — сказал мне вице-спикер Думы Петр Толстой.
Хотя официальная позиция Думы по отношению к США остается враждебной, когда там появился американский репортер, эта палата оказалась довольно приятным и дружелюбным местом.
Все начинается в дверях весьма внушительного здания, бывшего здания советского министерства экономического планирования. Аккредитационная карточка, которую представители иностранных СМИ получают от Министерства иностранных дел России, дает им право на беспрепятственный вход в обе палаты, а также в другие правительственные агентства, тогда как российским журналистам необходимо отдельно получать аккредитацию для работы в каждом из этих агентств.
В четверг российским репортерам с разовыми допусками отказывали во входе — или же разрешали войти, но только если их встречал депутат. По всей видимости, причиной тому стала невероятная популярность главной темы заседания, на котором рассматривались «правовые и юридические аспекты устойчивого развития сельскохозяйственных территорий». (Для примера, депутат от российской Коммунистической партии Владимир Кашин сказал: «Я хочу прояснить, что зерно — это не что-то абстрактное. Это хлеб».)
Когда я вошел в комнату для прессы, несколько российских репортеров получили немало удовольствия, обсуждая тот факт, что к ним присоединился «иностранный агент» — хотя я таковым не являюсь, они все равно в шутку так меня называли.
Однако радушие проявили не только мои российские коллеги. Всю неделю пресс-служба делала все возможное, чтобы я посетил нужные мне мероприятия, поговорил с теми, с кем хотел, чтобы у меня была хорошая интернет-связь и чтобы я не боялся, что где-то мне могут отказать.
В сувенирном магазине Думы, где я разглядывал елочные украшения ручной работы в виде стеклянных двуглавых орлов за 85 долларов каждое, продавец дал мне дельные советы касательно того, как можно упаковать их, чтобы довезти их домой в целости. Работница продуктового магазинчика в Думе вежливо рассмеялась, когда я отметил, что голубой сыр, продававшийся там, был подозрительно похож на сыр из Германии, на который распространяются российские санкции. Депутаты могут идти без очереди в кафетерии, где предлагают вкусную и здоровую пищу по очень низким ценам, но очередь, стоявшая за мной, позволила мне пройти вперед.
Единственная просьба, которую я слышал не только в Думе, но и от всех российских чиновников, с которыми мне удалось поговорить за последние 400 дней, заключалась в том, чтобы я «писал объективно». И я действительно пытаюсь писать объективно.
Но как я должен писать объективно, не упоминая о бедственной ситуации со свободой прессы и политическими свободами в России и о том, что множество часто весьма странных ограничений, касающихся гражданских свобод, начинают свое превращение в законы именно здесь, в здании Думы?
Решение декриминализовать домашнее насилие, запретить «пропаганду гомосексуальности», законы, мешающие работе правозащитных организаций, запрещающие богохульство в театрах, кружевное женское белье — все эти законы были одобрены Думой.
Я спросил Толстого, как я должен писать обо всем этом и оставаться объективным. Он не оставил мне надежды.
«Вряд ли сегодня можно ожидать адекватности или объективности, потому что между нами существует взаимное недоверие и мы пытаемся переложить ответственность за проблемы на другую сторону», — сказал он.
Он также отметил, что, хотя Конгресс США лишил RT аккредитации, Дума лишила доступа только «Радио Свободная Европа» и «Голос Америки». Напомню, корреспондентам из других американских СМИ нужно лишь показать свою аккредитацию, тогда как репортерам из российских изданий отказывали во входе.
По словам Толстого, если Конгресс США изменит свою позицию, Дума вернет аккредитацию этим СМИ.
Итак, кто одержит победу в этой битве характеров между американскими и российскими законодателями?
Толстой достал свой iPhone и пульт от телевизора и попытался провести аналогию, которая показалась мне одновременно непостижимой и очень подходящей.
«Это как сравнивать этот пульт с iPhone, — сказал он. — Этот телефон гораздо более сложный и совершенный, и на его разработку было потрачено 300 лет. А на разработку пульта было потрачено 30 лет. Но если ударить пультом по телефону, целым останется тот из них, который тверже и глупее».
