Холодная война подходила к концу. Российская казна была пуста.
Был ноябрь 1988 года, правительство Михаила Горбачева направило своего человека в старый дом Фритьофа Нансена в Люсакере (Lysaker) недалеко от Осло.
Несколькими месяцами раньше Горбачев произнес в Мурманске легендарную речь, в которой говорил о возможности начала переговоров об ограничении военной активности на севере и о сотрудничестве в добыче природных ресурсов в арктических районах. Сейчас он увидел возможность заработать деньги на том, чтобы разрешить международные грузоперевозки по 5600-километровому Северному морскому пути.
«Меня посетил высокопоставленный представитель советского Министерства морского транспорта», — рассказывает сегодня в беседе с «Дагбладет» (Dagbladet) 76-летний Вилли Эстренг (Willy Østreng). Мы сидим за столиком у окна на Грефсенколлен (Grefsenkollen — район Осло — прим.ред.), откуда открывается великолепный вид на столицу.
Он — один из самых уважаемых в Норвегии политологов, был специалистом, когда шло расследование по делу Трехолта (Arne Treholt — норвежский дипломат, обвиненный в 1985 году в шпионаже в пользу СССР, — прим. ред.), его кандидатура также выдвигалась на руководящую должность в Службу безопасности норвежской полиции. В 1988 году он был директором Института Фритьофа Нансена, занимающегося исследованиями в областях, входивших в сферу интересов Нансена, сегодня оборот Института составляет около 40 миллионов крон в год.
Эстренг принял российского чиновника у себя в кабинете.
«Он спросил, не могу ли я возглавить организацию и поиски финансирования крупного исследовательского проекта. Предполагалось, что речь пойдет о совершенно уникальном сотрудничестве исследователей из 14 стран в использовании Северного морского пути. Это был маршрут, к которому СССР на протяжении всей холодной войны не хотел подпускать Запад», — рассказывает Эстренг корреспонденту Dagbladet.
Эта идея была встречена скептически как норвежскими бюрократами, так и советскими патриотами в России. Но предполагалось, что в случае выбора этого маршрута, можно выиграть 13 дней на пути из Мурманска в Японию. А время пути из Иокогамы в Роттердам могло бы быть сокращено вдвое.
«В качестве условия я потребовал, чтобы русские рассекретили свои архивы, чтобы нам не пришлось изобретать колесо еще раз», — говорит Эстренг.
«И чтобы я мог привлекать лучших людей со всего мира для участия в проекте».
Клинч с русскими
«Русские не хотели даже слушать об этом, они не хотели прислушиваться к голосу разума!»
Это в запальчивости заявляет 65-летний Тур Вергеланд (Tor Wergeland), сейчас он — консультант и галлерист в Копенгагене, а раньше был доцентом Высшей торговой школы в Бергене. Он — эксперт в области судоходства, работал по меньшей мере в восьми странах. Когда Вилли Эстренг набирал свою команду исследователей, первым, на кого пал его выбор, был Тур Вергеланд. Но очень скоро все пошло не так.
«Русские совершенно не разбирались в экономике», — говорит Вергеланд, по-прежнему полный энтузиазма.
«Они размышляли вполне традиционно: если доходы от Северного морского пути снизились, потому что его стали меньше использовать, надо просто повысить налог на транзит. Они совершенно не понимали, что это приведет к тому, что движение по Северному морскому пути сократится еще больше. Я же размышлял так: Суэцкий канал имел очень прозрачную систему, высчитать, во что тебе что-то обойдется, можно было в любой момент. И русские должны были об этом подумать: если они слишком повысят тарифы, движения на севере не будет вообще».
Во время встречи в Японии, посвященной проекту, настала кульминация.
«И в конце концов я просто покинул заседание в знак протеста», — говорит Тур Вергеланд сегодня.
«Естественно, в результате я просто покинул проект. Я не мог использовать свою академическую карьеру для убеждения глухих».
После этого Эстренг обратился к коллеге Тура Вергеланда в Высшей торговой школы в Бергене.
52-летний Тронд Рагнвалд Рамсланд (Trond Ragnvald Ramsland) был капитан-лейтенантом в Вооруженных силах, получившим также образование в области экономики судоходства в Лондоне. Он разбирался и в экономике, и в операциях разведки и вооруженных сил в Арктике.
В 2005 году Рамсланд был приговорен к 20 годам тюрьмы за убийство своей бывшей жены, потрясшее Норвегию и получившее широкое освещение в прессе. Сейчас Рамсланд рассчитывает выйти из тюрьмы через несколько месяцев. Сегодня он в отпуске, и Dagbladet встречается с ним в по-утреннему пустоватом сетевом кафе на Брюггене (Bryggen). Он говорит:
«У меня была информация о том, для чего гражданские и военные суда использовались в районах Севера. И я мог проверить информацию, предоставляемую обеими сторонами».
Укрытие для подлодок
«Северный морской путь» протянулся от Карского моря в Северном Ледовитом океане к северу от Сибири, идет вдоль берегов Сибири к южной части Берингова пролива.
«Я много писал о таком деликатном вопросе, как военная стратегия в районах Севера», — говорит Вилли Эстренг. Через окна дома в Грефсенколлене в комнату проникает послеполуденный свет.
«Я сам в течение ряда лет занимался операциями, связанными с подлодками. Тем не менее, Тронд Рамсланд предоставил информацию, о которой я никогда раньше не слышал. Я сверил ее со многими источниками и понял, что он нам подходит».
— А о чем шла речь?
— Особенно интересным было использование Карского моря как района размещения подлодок — как американских ударных подлодок, «охотников за подводными лодками», так и возможного района операций российских стратегических подлодок, — говорит Эстренг.
— Что означали это знания?
— Я не мог знать, хотят ли русские действовать там, но мог понять, почему американцы могли оперировать оттуда своими ударными подлодками. Это было на приличном расстоянии от баз на Кольском полуострове, но достаточно близко, чтобы действовать оттуда в случае конфликтной ситуации.
Рамсланд объясняет это так:
«Я занимался дипломатическим кларированием иностранных надводных разведывательных судов. Если судно заходит, имея дипломатическое кларирование, на три дня, оно в связи с этим заходом может получить разрешение на то, чтобы месяцами использовать норвежскую структуру. Я знал о том, какие подлодки находятся в Норвегии, что они делают, сколько они здесь находятся. Для программы INSROP актуальным было также и то, насколько гражданская инфраструктура использовалась для определения того, где происходит военная активность, систем прослушки на нефтяных платформах и того, используется ли для поисков подлодок сейсмическое оборудование.
В ходе своих изысканий и сбора информации в России и районах Севера исследователи приблизились и к военным тайнам.
Dagbladet узнала о том, что несколько раз возникали ситуации, когда исследователи запрашивали информацию, которая, как считали в особенности русские, имела отношение к шпионажу.
Еще и дело о шпионском судне
«Нам не нравится, что в Баренцевом море находится исследовательское судно «Марьята».
Накануне некоторых заседаний, связанных с проектом INSROP, русские, якобы, просили о неофициальных беседах с руководителем исследований Вилли Эстренгом. Сегодня Эстренг не хочет комментировать эти беседы. Тем не менее, Dagbladet удалось узнать, что темой бесед являлась деятельность разведки в районах Севера.
Особенно русских интересовал вопрос о норвежском шпионском судне «Марьята» (Marjata).
Служба разведки, начиная с 1966 года, имела в районах Севера судно под названием «Марьята». На бумаге это судно в исследовательских целях используется Научно-исследовательским институтом Вооруженных сил Норвегии, но в течение нескольких десятилетий является важным источником норвежской электронной разведки, нацеленной на российские объекты, — сигнальной разведки с использованием электронных датчиков.
«Я не могу ни комментировать, ни подтвердить это», говорит Эстренг в беседе с «Дагбладет» (Dagbladet).
— Я вообще могу сказать, что, с точки зрения русских, было просто немыслимо, чтобы я не получал соответствующие инструкции от норвежских властей. Русские имели в этом интересы, которыми с точки зрения дипломатии мне было довольно трудно управлять.
— Что вы хотите этим сказать?
— В самом начале проекта они хотели, чтобы экономический анализ показал, что этот маршрут уже сейчас доступен для международного судоходства. Почему? Потому что они хотели зарабатывать деньги. У них были политические задачи, которые научный проект принять не мог.
Политические задачи были не только у русских.
Исследовательский проект привлек к себе внимание и в местах на многие сотни миль южнее.
Поездка в Египет
Осень 1997 года. Египетский портовый город Порт-Саид производит прекрасное впечатление на тех, кто сидит на кожаных сиденьях в принадлежащем государству лимузине с шофером. В лимузине — два особо приглашенных гостя:
Вилли Эстренг и Тронд Рамсланд.
Изучение Северного морского пути вызвало большой политический интерес в Египте. Суэцкий канал годами приносил в египетскую казну большие доходы.
«Нас разместили в собственном доме французского графа Де Лессепса (De Lesseps)», — рассказывает Вилли Эстренг.
«В Египте начали испытывать беспокойство. Стали опасаться всего того, что этот маршрут может означать для Суэцкого канала. Нас пригласили туда, на юг, для того, чтобы мы сориентировали их в проекте, развитии ситуации и экономической стороне проекта. Ведь по сравнению с Суэцким каналом Северный морской путь был кратчайшим путем между портами на севере Тихого океана и Атлантическим океаном».
«К объемам газа и нефти, которые могли перевозиться по Северному морскому пути, египтяне отнеслись скептически. Но такие перевозки имели потенциал для того, чтобы нанести удар по Суэцкому каналу. Если бы Россия отказалась от Суэцкого канала, это означало бы для Египта потерю существенной части доходов», — говорит Тронд Рамсланд.
Эстренг и Рамсланд обладали совершенно уникальными знаниями в области логистики, средствах существования и рентабельности нового транспортного маршрута на севере. В старом дворце графа в Порт-Саиде каждому из норвежцев было отведено свое крыло с собственными слугами.
«Было довольно забавно», — говорит Эстренг.
«Я в те времена довольно часто посещал разные посольства. Но в египетское меня никогда не приглашали. После того, как мы с Трондом побывали в Египте, меня стали чаще приглашать на ужины в египетское посольство. Мне стали присылать подарки на рождество и бутылки вина. В те времена это было вполне нормально, но не сегодня».
Постепенно и исследователь проекта INSROP, и сами египтяне поняли, что Северный морской путь вовсе не означал конец Суэцкого канала.
«Через какое-то время я пригласил египетского посла выступить с докладом на международной конференции, за проведение которой я отвечал. Там я рассказал, что они больше не опасаются конкуренции со стороны Северного морского пути», — говорит Вилли Эстренг.
«И тогда приглашения на ужин приходить перестали».
Обнаружение счета в банке
Через шесть лет после окончания программы INSROP, в мае 2005 года, началось расследование одного из крупнейших дел об утечке информации в Вооруженных силах Норвегии.
В центре его был Тронд Рамсланд.
Полиция обнаружила дома у Рамсланда 12 тысяч документов Вооруженных сил. Дело расследовала Служба безопасности полиции Норвегии, но оно было прекращено, поскольку Рамсланд уже отбывал 20-летний срок за убийство. Комиссия Европейской экономической зоны, осуществляющая контроль над секретными службами, подвергла Вооруженные силы резкой критике. Рамсланд критически относится к тому, что Dagbladet пишет о деле сейчас, он считает, что его раздули.
«Служба безопасности полиции изъяла документы, которые потом были возвращены Вооруженным силам. По этому делу не было начато уголовное преследование после комплексного рассмотрения, в частности, потому что он (Рамсланд) уже получил суровое наказание», — говорит старший советник Службы безопасности полиции Мартин Бернсен (Martin Bernsen).
Во время обыска дома Рамсланда Служба безопасности полиции также обнаружила конверт с информацией о счете в Jyske Bank.
Счет в банке Jyske Bank в Дании на самом деле был открыт для того, чтобы перевести деньги дальше, в Швейцарию. Тем не менее, в приговоре по делу об убийстве, вынесенном Рамсланду судом второй инстанции Гулатинга, написано, что «(…) размеры финансового состояния приговоренного неясны, но очевидно, что они невелики. Сообщается, что у него, якобы, имеется счет в банке Jyske Bank, но прокуратура не смогла представить доказательства того, что на них содержатся значительные суммы».
На самом деле в банке Neue Privatbank было несколько сотен тысяч крон, которые Рамсланд заработал на программе INSROP. Полиции это выяснить не удалось. Рамсланду не пришлось нести судебные издержки в суде второй инстанции.
— А почему вы сами не сказали в суде об этих деньгах, Рамсланд?
— Я не обязан был сообщать об этих деньгах. Ведь я не обязан выдвигать обвинения против самого себя.
По словам Клаеса Рагнера (Claes Lykke Ragner), административного директора Института Фритьофа Нансена, Рамсланд получил от них около 1,2 миллиона крон. Он использовал название компании Synergy Research, которая никогда не была зарегистрирована. Налоговые органы сообщили Dagbladet, что получить данные об уплате Рамсландом налогов в 1996-1999 гг. уже не представляется возможным, но сам Рамсланд подчеркивает, что платил налоги за все средства, размещенные на счету в Швейцарии. Он нанял адвоката Патрика Лундевалла-Унгера (Patrick Lundevall-Unger), чтобы разобраться в своем материальном положении.
Эрик Мёллер (Erik Möller) из Neue Privatbank, с которым бергенец общался, написал в электронном письме в Dagbladet следующее:
«Вы должны спросить об этом Рамсланда. Я больше ничего не могу сказать. Иначе окажусь в тюрьме, как и господин Рамсланд».
Возросшее движение
Если исследователи, принимавшие участие в проекте INSROP, в 1997 году считали, что египетские власти испытывают опасения, сейчас, 20 лет спустя, такого чувства нет. В своем украшенном к рождеству кабинете на улице Драмменсвейен (Drammensveien) корреспондентов Dagbladet встречает исключительно любезная и уверенная в себе посол Египта Махи Хассан Абдель-Латиф (Mahy Hassan Abdel-Latif).
«Мне лично хотелось бы, чтобы движение на севере стало более оживленным. Но Суэцкий канал еще никогда не был таким надежным, эффективным и конкурентоспособным, как сегодня. В 2017 году оборот канала побил все рекорды», — рассказывает Абдель-Латиф Dagbladet.
Вскоре после своего прихода к власти в результате переворота, генерал Абдель Фаттах ас-Сиси в 2014 году приказал осуществить модернизацию Суэцкого канала, чтобы удвоить его пропускную способность с 49 до 97 судов в день. «Новый Суэцкий канал» был готов уже через год, после того, как 43 тысячи рабочие работали без устали, чтобы расширить его еще на одно, параллельное русло.
«После того, как мы разделались с «Братьями-мусульманами», канал был расширен, сейчас он используется более эффективно, чем когда-либо. Весь проект был реализован на средства Египта», — говорит Абдель-Латиф.
«Тысячи египтян приняли участие в финансировании строительства. Проект был реализован за год — а не за три, как предполагалось первоначально. У нас было мало времени».
Она указывает также и на то, что весь регион вокруг Суэцкого канала активно развивается — и это вызывает интерес и у норвежских деловых кругов. В прошлом году адмирал Мохаб Мамиш (Mohab Mamish), директор Суэцкого канала, посетил Норвегию с визитом.
Проект более актуален сегодня
Исследователи, принимавшие участие в программе INSROP, обнародовали свои выводы на конференции в гостинице Holmenkollen Park Hotel в 1999 году. Их главным выводом было то, что Северный морской путь мог иметь будущее, но что пробивать путь через ледяную пустыню дорого, и что существуют большие проблемы, вызванные налоговой политикой в России и юридическими сложностями в связи с использованием российских территорий в Арктике.
68-летний профессор Йенс Петтер Нильсен (Jens Petter Nielsen) из Университета Тромсё руководил в программе INSROP проектом, связанным с историей морского пути. Он считает, что программа становится все более важной. Вместе с норвежскими, российскими и нидерландскими коллегами он возобновил работу и в 2018 году собирается издать историю Северного морского пути на английском.
«Тогда в программе INSROP были сделаны сдержанные выводы по поводу возможности Северного морского пути стать важной международной транспортной артерией», — говорит Нильсен в беседе с Dagbladet.
«Благодаря таянию полярных льдов, резко ускорившемуся после наступления нового тысячелетия, проект сейчас более актуален, чем когда-либо», — считает Нильсен.
В прошлом году на полуострове Ямал на севере России был открыт новый терминал для транспортировки природного газа. Оттуда по Северному морскому пути как в Европу, так и в Азию будет экспортироваться охлажденный природный газ. Особенно важно то, что Китай заключил соглашение о покупке минимум трех миллионов тонн газа с Ямала — это часть программы перехода с угля на газ.
— Вместе с тем, если таяние полярных льдов будет продолжаться, то можно ли будет в конце концов выбрать маршрут, который пройдет, так сказать, через Северный полюс? Вопрос открыт. Но пока Северный морской путь очень актуален, хотя многое здесь зависит от России, — говорит Нильсен.
— Каким образом?
— Россия контролирует его и заинтересована в том, чтобы он работал. Но после того как Россия аннексировала Крым, использовать маршрут стали меньше. Сейчас международная изоляция России мешает совершить прорыв в этой области.
Посольство России не захотело давать какие-либо комментарии по этому вопросу.
