Очередная годовщина входа советских войск в Варшаву, Лодзь и Краков, появившихся там в январе 1945 года, не вызвала особого интереса прессы. Это, однако, не означает, что дискуссии на тему «освобождение или порабощение», касающиеся тех событий, ушли в прошлое. В Польше до сих пор существуют круги, которые защищают тезис об освободительной роли Красной армии. Делегации Союза демократических левых сил (SLD) снова, как каждый год, возлагали цветы к памятникам, само существование которых выглядит спорным, ведь в силу вступил закон, запрещающий «пропагандировать коммунизм или другие тоталитарные режимы» в общественном пространстве. То, как этот закон соблюдается, показывает нам, что споры об оценке эпохи Польской Народной Республики не утратили актуальности, а общий уровень исторических знаний остается невысоким.
У органов самоуправления было достаточно времени, чтобы, как того требовал Институт национальной памяти, переименовать 943 улицы, до сих пор прославлявшие Красную армию, Народное Войско Польское, Польский комитет национального освобождения, Марцелия Новотко (Marceli Nowotko) (деятель польского рабочего и коммунистического движения — прим.ред.), Кароля Сверчевского (Karol Świerczewski) (советский и польский государственный и военный деятель — прим.ред.) или Михала Жимерского (Michał Żymierski) (польский военачальник — прим.ред.). К сожалению, члены городских советов многих населенных пунктов не успели сделать этого до сентября 2017 года. В Варшаве воеводе пришлось менять названия 47 улиц своим указом.
Мы ждем тебя…
В январе освобождать в Варшаве уже, собственно, было некого. Город был полностью разрушен и разграблен, большинство выживших жителей оттуда вывезли. В свою очередь Краков в первые месяцы наслаждался вожделенной свободой. Вновь после почти шестилетнего перерыва открылся Ягеллонский университет, 19 февраля 1945 года в Театре имени Словацкого (Juliusz Słowacki) показали спектакль по пьесе Жеромского (Stefan Żeromski) «От меня сбежала перепелка», команда «Краковия» снова играла с «Вислой». Оставались надежды на гарантии союзников, чьи флаги развевались во время визита в Краков вице-премьера Станислава Миколайчика (Stanisław Mikołajczyk). Горожане отмечали День Конституции, коммунистические сановники ходили на церковные службы. Они чувствовали себя не совсем уверенно и предпочитали говорить о братстве славянских народов, а не петь «Интернационал». Однако надежды, связанные с обретением хотя бы относительной независимости, оказались тщетными, а радость — мимолетной. Начало конца в первые месяцы и даже первые дни после прихода советских сил мог увидеть каждый.
«Давай часы»
Ситуация, в которой оказалась «освобожденная» страна, имела две стороны. Конечно, было чувство облегчения, но одновременно появился и страх. Атмосферу тех дней изображает вышедшая недавно книга Станислава Янковского (Stanisław M. Jankowski) под названием «Давай часы, или освобождение по-советски», созданная на основе рассказов очевидцев событий и документов. Один из таких документов — это доклад, отправленный 1 февраля 1945 года в Лондон полковником Пшемыславом Наконечниковым-Клюковским (Przemysław Nakoniecznikoff-Klukowski), который был комендантом краковского округа Армии Крайовой. «В первые дни пьяная разнузданная солдатня слонялась по Кракову и средь бела дня срывала с прохожих часы и украшения, требовала водки или денег на выпивку. Появляться на пустынных улицах после захода солнца до сих пор небезопасно. В Кракове было несколько случаев, когда после наступления темноты прохожих раздевали, лишая пальто и других предметов гардероба», — писал он.
Если на территории генерал-губернаторства такие случаи носили единичный характер, то на польских землях, присоединенных к Рейху, грабежи, преступления и изнасилования стали массовым явлением. Красноармейцы получили на все это разрешение. «Освободители» продвигались дальше на запад, а сразу после них появлялись палачи из НКВД. В Кракове они заняли помещения дворца «Под баранами» и быстро заполнили заключенными тюрьму на улице Монтелюпих.
Первый эшелон в Сибирь отправился в марте 1945 года. В нем (вместе с гестаповцами, с которыми он воевал всю войну) оказался, например, Витольд Кежун (Witold Kieżun). Его арестовали днем на краковской Рыночной площади. В НКВД прекрасно знали, кто он. Боец Армии Крайовой, который стал позже известным экономистом, описывал в своих воспоминаниях, какие порядки царили в тюрьме: там применяли жестокие пытки и устраивали инсценировки казни. То же самое происходило во всех «освобождавшихся» после января 1944 года городах.
Миф о «спасителях»
Польша потеряла 17% своего населения. Об окончании войны мечтали все. Директор Музея Варшавского восстания Ян Олдаковский (Jan Ołdakowski) сравнивает участь, которая постигла бойцов Армии Крайовой после «освобождения», с ситуацией повстанцев в гетто. Им не оставили выбора: они могли уйти в подполье или в леса. Попытки вести нормальную жизнь почти всегда оканчивались арестом и пытками. Кого-то ждал расстрел, подобный катынскому, и безымянная могила.
После страшной немецкой оккупации люди хотели любой ценой вернуться к обычной жизни. Символично выглядит история Яна Родовича (Jan Rodowicz). После войны он, как всегда мечтал, поступил на архитектурный факультет. Он наслаждался жизнью: играл на музыкальных инструментах, пел, одерживал спортивные победы, но в рождественский сочельник 1948 года в двери его квартиры постучали сотрудники госбезопасности… 1940-1950-е годы стали периодом жестокой расправы с национально-освободительными надеждами польского народа. В следующие десятилетия нас заставили жить во лжи, в том числе отказаться от правды о первых месяцах 1945 года.
Классическим примером здесь может служить легенда о спасении Кракова от разрушения, которую много лет подряд излагали в романах, фильмах и телесериалах. Книга «Маневр, который спас Краков» входила в список рекомендованного чтения для школьников восьмого класса, а в 1976 году Ян Ломницкий (Jan Łomnicki) снял кинофильм под названием «Спасти город». В действительности немцы вывели из города основные силы уже в декабре 1944 года, а более 400 краковских зданий пострадали от советских артиллерийских обстрелов и бомбардировок. Один снаряд повредил даже Вавельский собор. Любопытно, что кремлевская пропаганда до сих пор распространяет миф о «спасении» Кракова. В 2007 году Алексей Ботян получил за спасение Кракова звание Героя Российской Федерации, а в 2009 году об этом человеке сняли псевдодокументальный фильм. На самом деле Ботян был советским диверсантом, сотрудником НКВД.
Наследие Польской Народной Республики
Конечно, можно сказать, что люди, связанные с Польским подпольным государством, и те, кто просто старался во время войны выжить, воспринимали новые порядки, установившиеся после 1945 года, по-разному, ведь жестокие репрессии затронули лишь часть населения. Можно утешать себя тем, что Польша не стала семнадцатой советской республикой и управляли ей польские коммунисты; что хотя советские солдаты пробыли у нас еще 50 лет, они не покидали своих гарнизонов, а все народные волнения подавляли польские военные и милиционеры; что страну восстановили, ликвидировали неграмотность, спортсмены добивались успехов, люди создавали семьи и работали, следовательно, мы не можем полностью отмести наследие той эпохи.
И так вот уже 25 лет мы ведем споры о сути ПНР. Конца им не видно, и в этом кроется одна из основных причин, по которым мы до сих пор не разобрались с преступлениями 1945-1989 годов. Неоднозначность и размытость оценок позволяет существовать на политической сцене защитникам «наследия» ПНР. Они считают, что полвека жизни при тоталитарном режиме не прошли впустую, а «герои» этого периода должны найти место в национальном пантеоне рядом с польскими политиками, генералами и великими поэтами.
Идеолог Союза демократических левых сил Роберт Квятковский (Robert Kwiatkowski) опубликовал недавно в газете «Жечпосполита» (Rzeczpospolita) программный текст, в котором можно прочесть следующее: «Если польские левые хотят создать привлекательное, убедительное и честное послание, скоро им представится прекрасная возможность: 100-летие восстановления независимости. Говорить о прошедшем веке, не упоминая о 45-летнем периоде существования ПНР, невозможно. Поэтому ответ на вопрос, что дальше, звучит так: мы должны подчеркнуть идейную связь левых сил с эпохой ПНР и бороться с тем представлением о жизни под советской оккупацией, которое распространяют правые».
Борьба с искаженными представлениями
Просто поразительные слова. Написаны они были спустя всего несколько дней, после того, как нам удалось вернуть себе память о настоящих героях (хотя где покоятся их останки, мы до сих пор не знаем). Борьба с «правым дискурсом» — это, конечно, пустая трата времени и возвращение к альтернативной истории. Никто не подвергает сомнению тот факт, что в ПНР было много честно трудившихся людей, но демократическая свободная Польша обязана рассказать своим гражданам всю правду о прошлом столетии, о том, кто был тогда предателем, а кто героем. Роберт Квятковский прав в одном: наша общая цель — нарисовать правдивый образ Польской Народной Республики. Поэтому такое значение приобретают символическая политика государства и последовательная декоммунизация общественного пространства. Мы обязаны сделать это ради Юзека, который завершил свое стихотворение пророческими словами: «Но, знай, победитель, из нашего общего гроба новая сильная Польша родится когда-то, та, по которой ходить не придется солдатам и повелителям дикого красного сброда».
