С середины января в Дагестане, самой большой по площади и населению республике российского Северного Кавказа, разворачивается беспрецедентная по масштабу антикоррупционная операция. В ее ходе были открыты уголовные дела против нескольких местных высших должностных лиц, в частности, мэра Махачкалы и исполняющего обязанности премьер-министра республики. В отставку отправили все дагестанское правительство. За ходом операции, которой занимаются делегированные из Москвы сотрудники Генеральной прокуратуры, МВД и ФСБ, следит временно исполняющий обязанности главы Дагестана Владимир Васильев, назначенный на этот пост Владимиром Путиным осенью 2017 года.
На уровне республики цель акции состоит в том, чтобы показательно расправиться с коррумпированной локальной элитой и сместить с должностей чиновников, связанных с предыдущим руководителем республики. На уровне региона она должна призвать к порядку глав других северокавказских республик (чистка позывает, что наказание может настигнуть каждого политика). На общероссийском уровне операция выступает элементом избирательной кампании Владимира Путина, а также очередным этапом централизации государства при помощи ограничения самостоятельности локальных элит и лишения их значительной части доходов от коррупционной ренты.
Антикоррупционная операция и кадровая политика
Проверяющие быстро обнаружили несколько сотен случаев нарушения законодательства, а также обратили внимание на то, что 30 республиканских правовых актов не соответствуют федеральному законодательству в области противодействия коррупции. 13 февраля Генеральная прокуратура сообщила, что общая сумма незаконно использованных средств составила 2,4 миллиарда рублей.
Чиновников, которым предъявили обвинения, отправили в отставку. Первым своего поста лишился мэр Махачкалы, которого задержали по делу о превышении полномочий при выделении частной компании земельного участка, находившегося в республиканской собственности (размер нанесенного бюджету ущерба оценивается примерно в 80 миллионов рублей). Исполняющего обязанности председателя правительства Дагестана Абдусамада Гамидова, двух его заместителей и бывшего министра образования республики, в свою очередь, подозревают в хищении 100 миллионов рублей. Они, а также главный архитектор Махачкалы, взяты под стражу. 5 февраля Владимир Васильев отправил в отставку дагестанское правительство. Спустя два дня исполняющим обязанности председателя правительства Дагестана был назначен Артем Здунов.
Почему выбрали Дагестан?
Дагестан отличается большой этнической разнородностью: территорию республики населяют несколько десятков народов и этнических групп. Там функционирует несколько преступных бизнес-кланов, сформировавшихся по принципу этнической общности, что, с одной стороны, порождает конфликты в разных сферах, а с другой — способствует интеграции республики. Ни одна из группировок (а также ни один из народов) не способна взять верх над остальными, а благодаря этому между ними сохраняется динамическое равновесие. Свой отпечаток на ситуацию в республике накладывает противоборство между приверженцами традиционного для Кавказа суфийского ислама и сторонниками радикального салафизма (верующая молодежь — это в основном салафиты).
Дагестан относится к числу самых бедных субъектов Российской Федерации, а его бюджет на 70% состоит из дотаций федерального центра (за 11 месяцев 2017 года республика получила 70 миллиардов рублей). При этом доход на душу населения в среднемесячном исчислении в период с января по ноябрь 2017 года составлял там 36 тысяч рублей. Эта цифра отличается в большую сторону не только от показателей соседних республик, но и в целом от общероссийского уровня. Хотя достоверность этих данных вызывает определенные сомнения, уровень жизни в Махачкале можно назвать относительно высоким. Дело в том, что экономика функционирует здесь преимущественно в теневом секторе: его доля по разным оценкам доходит до 70%. То, что в республике существует социальная напряженность, показали массовые прошлогодние протестные акции дальнобойщиков (причиной послужило повышение тарифов за пользование автодорогами). Многие жители Дагестана зарабатывают транспортными перевозками.
Выбор Дагестана для проведения антитеррористической операции был, судя по всему, обусловлен тем, что на фоне других субъектов федерации он выделялся особенно высоким уровнем коррупции. Можно предположить, что Владимира Васильева направили туда для того, чтобы ослабить влиятельные локальные кланы и полностью подчинить республику Москве. Он стал первым руководителем постсоветского Дагестана, который не только там не родился, но и не имеет отношения к какому-либо из населяющих регион народов. В этом плане его назначение можно назвать прецедентом в масштабе всего Северного Кавказа.
Пока местные элиты относятся к назначенцу из Москвы спокойно, что связано прежде всего с их раздробленностью. Для населения, в свою очередь, новый исполняющий обязанности главы республики стал олицетворением некоррумпированного политика, не связанного с локальными группировками. Открытым остается вопрос, как будет реагировать локальный истеблишмент на демонстративное нарушение Кремлем своих клановых интересов в дальнейшем. Неизвестно также, будут ли опробованные в Дагестане методы применяться в других республиках Северного Кавказа.
Провести настолько масштабную антитеррористическую операцию удалось благодаря заметному (по сравнению с предыдущим десятилетием и первыми годами нынешнего) улучшению ситуации в сфере безопасности. В республике ликвидировали террористическое подполье (часть боевиков погибла, часть уехала на Ближний Восток) и ограничили размер частных неформальных охранных подразделений, принадлежавших политикам и бизнесменам. В результате Кремль мог провести чистки, не опасаясь вооруженного сопротивления. Обращает на себя внимание только тот факт, что федеральный центр не доверяет локальным силовым структурам: аресты чиновников проводили люди, приехавшие из Москвы.
Роль дагестанской операции во внутренней политике Кремля
Вне зависимости от регионального контекста операция в Дагестане служит также достижению стратегических целей Кремля на общероссийском уровне. Во-первых, это элемент избирательной кампании Владимира Путина, позволяющий представить его в образе гаранта порядка и законности (Васильев прямо говорил о том, что чистки одобрил президент). Объявленная Кремлем борьба с коррупцией — это один из немногих оставшихся способов легитимизации власти в глазах россиян на фоне снижающегося уровня доходов и отсутствия привлекательной программы на четвертый президентский срок Путина. Кроме того, она позволяет ослабить политический потенциал Алексея Навального, которого сочли слишком опасным кандидатом и не допустили к участию в выборах. Оппозиционер добился известности расследованиями, посвященными коррупции в кругах российской элиты, а организованные им весной 2017 года протестные акции показали, что у этой темы есть большой мобилизационный потенциал.
В-третьих, активизировавшаяся в последние годы «борьба с коррупцией», жертвой которой уже пали некоторые представители элит высшего и среднего звена (приговоры услышали бывший министр экономического развития Алексей Улюкаев и несколько губернаторов, в регионах открывают все новые антикоррупционные дела), — это инструмент, при помощи которого Кремль стремится заставить истеблишмент принять новые непрозрачные правила игры, действующие в путинской системе. Речь идет не об искоренении коррупции (что не только нереально, но и нежелательно), а об уменьшении ее масштаба (пиар-ход для населения) и изменении принципов перераспределения коррупционной ренты. Ресурсов становится все меньше, так что относительно безнаказанно пользоваться ими может сейчас лишь самое ближайшее окружение президента, а все остальные, поскольку границы допустимых действий четко не обозначены, делают это на свой страх и риск. Элиты теряют ощущение защищенности, таким образом появляется инструмент, который позволяет их дисциплинировать. «Борьба с коррупцией» и отсутствие четких критериев ее проведения превращаются в орудие внутренней политики, которым по своему усмотрению пользуется Кремль. В этом контексте беспрецедентный масштаб и демонстративный характер арестов в Дагестане свидетельствуют о том, что Кремль настроен решительно и посылает элитам северокавказских республик и других российских регионов очередное недвусмысленное предупреждение.
