Сегодня Россия для американцев — тема из разряда большого футбола. Их мало заботят нюансы — на это сетуют многие опытные эксперты по России, о которых Кит Гессен (Keith Gessen) написал превосходную статью, опубликованную в журнале «Нью-Йорк Таймс» неделю назад. Однако важно понять возможные причины этой неприятной фазы в отношениях США и России.
На прошлой неделе в Нью-Йорке прошла важная дискуссия с участием Майкла Макфола, который при президенте Бараке Обаме два года служил послом в России, и Стивена Коэна, почетного профессора российских исследований в Принстоне и Нью-Йоркском университете. С американской точки зрения не самый очевидный выбор оппонентов: оба сочувствуют левому крылу неоконсерватизма, которое призывает к наказанию России и ее изоляции. Однако в символическом спектре дебатов о том, «кто потерял Россию», Коэн и Макфол выступают на противоположных полюсах.
Коэн в достаточной мере далек от американского мейнстрима, чтобы не употреблять в своей речи слово «русофобия», к которому с завидной регулярностью прибегает российский МИД и пропагандистские каналы Москвы. Он не сторонник президента Владимира Путина, но считает, что США и Россия должны быть союзниками. Он смело предлагает закрыть тему вмешательства России в выборы 2016 года, называя его «переходом проезжей части в неположенном месте», и утверждает, что расследование связей Трампа с Россией ограничивает возможности президента США разрядить ситуацию, которая может стать современным эквивалентом Карибского кризиса 1962 года.
Макфол считает вмешательство России в выборы 2016 года серьезным вопросом, по сути нарушением суверенитета США. Он поддерживает санкции против России и жесткую линию в отношении Путина. Как ученый Макфол специализируется на переходе от авторитаризма к демократии. Давний сторонник прозападной постсоветской России, он злится на Путина за прекращение начатой трансформации страны. Эти чувства взаимны: Макфолу запрещен въезд в Россию.
Обоим оппонентам свойственно глубокое понимание сложности России, неплохой уровень владения языком, который позволяет им улавливать оттенки смысла, и желание взаимодействовать с Россией каким-то конструктивным способом. Однако в своем поиске этих конструктивных форм они расходятся в прямо противоположных направлениях. И, возможно, самое значимое отличие, проявившееся в ходе дебатов в Колумбийском университете, касается хроники спада в отношениях между США и Россией.
По версии Коэна, американкая политика в отношении России с последних дней Советского Союза не претерпела никаких изменений и носит самонадеянный, эксплуататорский характер. США и западные союзники пообещали последнему советскому лидеру Михаилу Горбачеву не расширять Организацию Североатлантического договора, но все равно поступили по-своему. США вмешались в президентские выборы 1996 года, помогли Борису Ельцину одержать победу, а потом стали его притеснять.
Соединенные Штаты не признали ранних шагов Путина навстречу, ничем не отблагодарили его за военное сотрудничество в Афганистане. Вместо этого Джордж Буш объявил о выходе США из Договора о противоракетной обороне 1972 года, который был «краеугольным камнем российской политики ядерной безопасности». Кроме того американцы поддержали противников России, например, президента Грузии Михаила Саакашвили.
«Факты свидетельствуют о том, что агрессивной позиции придерживалась Америка, а не Россия», — сказал Коэн.
Макфолу не потребовалось оспаривать весь этот длинный перечень обманов и случаев неприязни. В своей недавно вышедшей книге «От холодной войны к горячему миру» он вспоминает тот период, когда было предпринято большинство этих шагов:
«Был Путин за или против Милошевича? Допустил бы Путин расширение НАТО? Как бы он отреагировал на решение президента Джорджа Буша выйти из Договора о противоракетной обороне? На каждый из этих вопросов можно ответить: да какая разница? Путин едва ли мог хоть немного повлиять на какой-то из этих вопросов. Россия была слабой, в этом заключался главный аргумент; с Россией больше не считались».
Поэтому Макфол противопоставил аргументам Коэна так называемую «перезагрузку» двусторонних отношений во время президентства Дмитрия Медведева, когда США и Россия договорились о сети поставок для войск в Афганистане в обход Пакистана, когда был подписан новый договор о сокращении стратегических наступательных вооружений и Россия — впервые в истории Совета Безопасности ООН — не заблокировала военную интервенцию под руководством США, операцию против Ливии 2011 года. К тому моменту стороны уже успели обменяться всеми реальными и предполагаемыми оскорблениями: в 2007 году Путин произнес свою агрессивную мюнхенскую речь, началась и закончилась война в Грузии — и тем не менее, стратегическое сотрудничество по-прежнему было возможным!
Макфол приписывает нынешний «горячий мир» цепочке событий, которые вызвали мощную реакцию в уме Путина, получившего кэгэбэшную выучку: сначала арабская весна 2011 года (которой, как утверждает Макфол, работавший в то время в Совете национальной безопасности, США никак не способствовали). Затем в том же году протесты в Москве против фальсифицированных парламентских выборов. Макфол понял, о чем думал Путин, когда в 2012 году его — с его опытом в «деле продвижения демократии» — отправили в Москву в качестве нового посла. Это назначение Кремль расценил как очередную попытку смены режима.
Если верить Макфолу, самым большим препятствием для возрождения более продуктивных отношений из пепла 1990-х годов была личность самого Путина. Медведев, более молодой, более заинтересованный в поддержании контактов с другими странами лидер, возможно, не стал бы союзником США, но по крайней мере двусторонние отношения не выстраивались бы по принципу «кто кого».
Самое поразительное в этой дискуссии то, что ни один из вариантов рабочих взаимоотношений с Россией, предложенных Коэном или Макфолом, не может быть реализован в обозримом будущем. С точки зрения Коэна, партнерство между странами должно основываться на позициях невмешательства США в дела ближайших соседей России (по его словам, такие страны, как Грузия и Украина, не должны стремиться к членству в НАТО) и на российской поддержке интересов безопасности США. Это утопия, поскольку американские и российские политики смотрят на вещи совершенно противоположным образом. Между тем компромиссный подход и поиск взаимовыгодных решений, которые предлагает Макфол, кажется, возможны только с уходом Путина. Но со времен неудавшейся «перезагрузки» много воды утекло, и сегодня взаимное недоверие носит настолько тотальный характер, что избавиться от него поможет лишь смена поколений.
Для русских любое обсуждение того, что пошло не так в отношениях США и России, в значительной степени относится к разряду теоретизирования, поскольку Путин пробудет у власти еще шесть лет, и есть большая вероятность того, что его преемник, кем бы он ни был, сохранит недоверие к намерениям США. Но я считаю, что эта дискуссия все-таки может быть полезна американцам, которым необходимо понять, каким образом не допустить отчуждения союзников в Европе и во всем мире.
Будучи единственной в мире сверхдержавой, США могут выбирать между укреплением доверия, созданием врагов и целым рядом вариантов между этими полюсами. Спор Коэна и Макфола действительно касается поисков сбалансированного решения, и он актуален не только для России. Китай, Европейский союз и его ведущие державы, Саудовская Аравия и Иран — для всех этих стран необходимы стратегии выстраивания отношений, чтобы избежать катастрофических ошибок, и чтобы экспертам не приходилось спорить над пролитым молоком.
