Когда после русской революции антисемитизм соединился со страхом перед коммунизмом, эти идеологии, для которых характерна склонность к теориям заговора, привели к весьма трагическим последствиям. В новой книге мифы о «еврейских большевиках» сравнимы с исламофобией нашего времени и ужасом перед мигрантами и глобализацией.
Призрак бродит по западному миру. Во время нашумевшей демонстрации в Шарлоттсвилле в 2017 году американские правые экстремисты размахивали флагами со свастиками. Кроме того, они славили память конфедеративного рабовладельческого государства, уничтоженного в процессе гражданской войны в 1865 году. Когда Всемирный еврейский конгресс в 2013 году проводил конференцию в Будапеште, неофашистская партия «Йоббик» (Jobbik) организовала массовую демонстрацию в знак протеста против продажи страны иностранным еврейским инвесторам. Выступавшие на демонстрации ораторы также объявили героями венгров, павших в борьбе против Советского Союза и так называемого «еврейского большевизма» XX века. Политические деятели из греческой партии «Золотая заря» прославляют Гитлера и, например, обвиняют своих противников в нарушении этнической чистоты греческого народа.
По всей Европе выступают правые экстремисты и националистические партии, которые позиционируют себя как защитников культуры собственной страны от разрушительных сил глобализации и чужаков-мигрантов. В межвоенное время модернизм, либерализм и социализм часто связывали с евреями и еврейско-большевистскими заговорами. Сегодня перспектива изменилась. Как известно, в последние годы многие правоэкстремистские партии трубят об угрозе незаметной исламизации Европы.
Понятие «еврейский большевизм» («жидобольшевизм») возникло осенью 1917 года, когда большевики захватили власть в России. Одна мысль о том, что уставшие от войны солдаты и недовольные рабочие последуют российскому примеру, вызывала истерическую реакцию буржуа и демократических социалистов по всему охваченному войной континенту. Паника достигла новых высот в ноябре 1918 года, когда Германия капитулировала, и привычный миропорядок рухнул на огромных пространствах от Рейна до Китая. Правые экстремисты боролись за власть с отрядами радикализовавшихся рабочих. Даже в США, которые не понесли никаких материальных потерь во время войны, после русской революции разросся истерический страх перед коммунистами и анархистами. «Красный ужас» улегся лишь в 1921 году, когда мировая конъюнктура вновь пошла вверх.
Миф о еврейском большевизме был эффективным инструментом мобилизации, который стремительно распространился в среде европейских правых экстремистов. То есть это была новая форма антисемитизма, в которой традиционная ненависть к евреям сочеталась с новым ужасом перед советским государством и отечественными коммунистами.
Если проанализировать, как тогда формировали картину угроз, можно лучше понять риторику нашего времени. О еврейском большевизме рассказывает новая книга американского историка Пола Хейнбринка (Paul Hanebrink) «Призрак бродит по Европе: миф о еврейском большевизме» (A specter haunting Europe: The myth of Judeo-Bolshevism).
С 1918 по 1921 год произошли более 2 тысяч погромов в регионах, которые ранее относились к развалившейся царской империи. Почти все эти атаки на еврейские сообщества провели антибольшевистские белорусские силы или войска, боровшиеся за государственный суверенитет в Польше и на Украине. Этому есть объяснение, пишет Хейнбринк. Антисемитизм и антибольшевизм были единственным, что могло объединить бесчисленные воинственные силы, которые хотя и воевали против Красной армии, но при этом мешали друг другу. Утверждение, что все евреи — большевики и государственные изменники, способствовало сплочению остального населения против общего врага. Миф о еврейском большевизме, утверждает автор, играл центральную роль в процессе государственного формирования многих стран Восточной Европы. Ссылаясь на этот миф, можно было подавать грабежи, высылку и убийства евреев как законные меры по борьбе с терроризмом.
В качестве одного из примеров Хейнбринк приводит Польшу. Польско-литовская Речь Посполитая была поделена и исчезла в конце XVIII века. Современное польское государство возникло в вакууме, который образовался в конце Первой мировой войны, когда все соседние государства — Германия, Австро-Венгрия и Россия — переживали коллапс. Но это было нестабильное государственное формирование. Во многих городах большинство составляли евреи. В восточных частях страны доминировали украинцы. Пропасть между крестьянами и пролетариатом с одной стороны и помещиками с другой была огромна. Для многих католических священников — и националистических политиков — еврейский большевизм был инкарнацией Антихриста, который пришел, чтобы разрушить Западную цивилизацию. Другие сравнивали большевиков с гуннами и монголами, грабившими Польшу в прошлые века.
Еще одно государство, которое Хейнбринк анализирует в подробностях, — это Венгрия. Империя Габсбургов, которая 500 лет объединяла страну с Австрией и Чехословакией, в конце Первой мировой войны развалилась. По Сен-Жерменскому мирному договору в 1919 году Венгрия потеряла две трети своей территории. Промышленность пришла в упадок, когда источники сырья оказались обложены пошлинами новообразованных соседних государств. Множество еврейских беженцев из Восточной Европы устремились в Будапешт и другие венгерские города. В марте 1919 года власть захватила коммунистическая партия и объявила об установлении советской республики по образцу созданных большевиками. В августе того же года коммунистический режим изгнали румынские войска. Когда румыны ушли, страну оккупировал правоэкстремистский добровольческий корпус с адмиралом Хорти во главе.
От последовавшего за этим террора пострадали все, кто сотрудничал со свергнутым режимом, пишет Хейнбринк. Точно так же, как и в Польше, миф о еврейских большевиках играл центральную роль в процессе образования государства в межвоенный период. Те, кто имел большое влияние на общественное мнение, например, антисемитский епископ Оттокар Прохаска (Ottokár Prohászka), сравнивали коммунизм с еврейской идеологией.
Точно так же миф о еврейском большевизме стал краеугольным камнем идеологии немецкой нацистской партии. Призыв к крестовому походу против СССР сочетался с мечтой о безграничном колониальном господстве на востоке, которое охватило бы территории от польских границ и до Сибири. В хаотичные 1920-е годы мифы напоминали магниты, которые должны были притянуть друг к другу конкурирующие партийные фракции, а также привлечь весь спектр правоэкстремистских воинствующих группировок под знамена нацистов.
В 1933 году план игры изменился, утверждает автор. Когда нацизм уже прочно сидел в седле, Гитлер начал выступать в роли европейского государственного деятеля. Он собирался объединить фашистов и силы, оберегающие общественный строй по всей Европе, для борьбы с Советским Союзом и левыми партиями, стремящимися к реформам в разных странах. Миф о еврейском большевизме стал инструментом внешней политики. Весной 1936 года политическая температура повысилась, когда радикальные народные фронты впервые одержали масштабные победы на парламентских выборах Испании и Франции. В дни партийного конгресса в Нюрнберге в сентябре того же года Гитлер осудил советское вмешательство в испанскую гражданскую войну и заявил, что еврейские большевики угрожают всем странам Европы и западной цивилизации в целом.
Когда немецкие вооруженные силы вторглись в Советский Союз летом 1941 года, большинство верило в то, что немцы походя выиграют эту войну, и она закончится за пару месяцев. Даже Уинстон Черчилль полагал, что сталинский режим рухнет как карточный домик. По всей Европе политики и интеллектуальная элита начали приспосабливаться к правилам будущей «Нойропы», где станут доминировать немцы. Абсурдные представления о том, что евреи — носители смертельного большевистского вируса, способствовали началу безумной оргии смерти, которая привела в том числе и к Холокосту.
У этой трагедии много аспектов, констатирует Хейнбринк. Пакт Молотова-Риббентропа, подписанный 23 августа 1939 года, поделил Восточную Европу между Германией и Советским Союзом. Впоследствии Красная Армия оккупировала также Восточную Польшу, страны Прибалтики и Бессарабию. Новая администрация разрушила действующую общественную структуру, уничтожила политическую элиту и отменила все права на собственность крестьян и предпринимателей. Примерно 140 тысяч поляков депортировали, например, в Казахстан и Сибирь. Люди из различных этнических групп увидели в этом свой шанс сделать карьеру и присоединились к новым властителям. Но когда в июле 1941 началось вторжение немецкой армии, коллаборационисты умыли руки и переложили ответственность за преступления сталинского режима на евреев. Миф о еврейском большевизме стал общепринятой оговоркой в политических рассуждениях.
В 1945 году миф о еврейском большевизме потерял всякую релевантность повсюду в Европе, освобожденной западными союзниками. Советский Союз и отечественных коммунистов вновь стали демонизировать во времена холодной войны, но большевизм больше не связывали с евреями. В странах за железным занавесом вопрос оказался более сложным. Народный гнев против советских притеснителей дал новое топливо историческим ненавистническим мифам.
Конечно, многие евреи стали коммунистами. Известнее всех, вероятно, советский военный комиссар Лев Троцкий. Послевоенный венгерский коммунистический лидер Матьяш Ракоши (Mátyás Rákosi) и несколько его коллег из политбюро страны были евреями. Другой пример — Якуб Берман (Jakub Berman), который возглавлял секретную службу безопасности в Польше с конца войны и вплоть до десталинизации в 1956 году. Но ничто не указывает на то, что в коммунистических партиях было больше евреев, чем кого бы то ни было еще, констатирует Хейнбринк. Политруки и рядовые члены партии вербовались примерно в одинаковом количестве из всех этнических групп. Проблема была в традиционной роли евреев как объектов ненависти и козлов отпущения.
Волна национализма и правого экстремизма сделала книгу «Призрак бродит по Европе» невероятно актуальной. Интереснее всего, возможно, то, как Хейнбринк сравнивает мифы того времени о большевиках и евреях с нынешними представлениями о вооруженных исламистах, боевиках Талибана* и сторонниках ИГИЛ*. Тогда в угрозе общественному порядку и христианской цивилизации обвиняли большевиков и евреев. Сегодня процветают представления о том, что ислам — это одобряющая насилие религия, а вооруженные исламисты объявили войну демократическим обществам западного мира. Фантазии о скрытой исламизации и тезис о том, что все мусульмане — потенциальные террористы, на руку правым популистам и противникам глобализации от Греции до Скандинавии.
*террористические организации, запрещены в России
