По сравнению со всеми остальными игроками на футбольном поле вратарь является наиболее мифологизированной фигурой. Голкиперы — это мыслители, одиночки, они защищают ворота на последней линии обороны, они совершают броски, ловят мяч, выбивают его в поле, задают ритм игры, наблюдают, оценивают; это обособленная роль, способствующая формированию философского подхода.
Особый символизм относительно вратарей нигде не проявляется так ярко, как в России, где к ним всегда было и остается особое отношение. От Алексея Хомича по прозвищу «Тигр» в первые послевоенные годы до Игоря Акинфеева, стража ворот московского клуба ЦСКА со 111 выступлением за сборную команду страны, — все голкиперы всегда пользовались и продолжают пользоваться особым уважением россиян, для которых любой одиночка, будь то поэт или пастух в степи, является краеугольным камнем их национального самосознания.
Самым великим из них и, возможно, даже самым великим в истории этой игры был Лев Иванович Яшин, имя которого до сих пор вызывает восхищение во всем мире. Высокий и красивый, вечной в своей традиционной черной форме (на самом деле, она была темно-синего цвета), Яшин был олицетворением советского футбола на протяжении 1950-х и 1960-х годов, а его имя мог назвать любой футбольный болельщик.
Единственный вратарь, получивший «Золотой мяч» (Ballon d'Or), ежегодную награду, вручаемую лучшему игроку Европы, Яшин всегда оставался скромным и обаятельным человеком в обычной жизни, но на футбольном поле был непререкаемым авторитетом.
Наделенный исключительной подвижностью и молниеносной реакцией, — от парировал более 150 одиннадцатиметровых ударов, — Яшин также совершил революцию в том, что касается роли вратаря на футбольном поле. В то время, как голкиперы обычно ждали на линии ворот того момента, когда им нужно поймать или отбить мяч, Яшин стал первым, кто по-настоящему доминировал в своей штрафной площадке: он выходил из ворот, чтобы перехватывать передачи с флангов, а иногда, покинув пределы штрафной площадки, он даже устремлялся вперед и отбивал длинные передачи, адресованные нападающим противника. Великий русский поэт Евгений Евтушенко прославил Яшина в своем стихотворении, которое начинается так: «Вот революция в футболе: Вратарь выходит из ворот».
Это стихотворение показывает, что Лев Яшин не только был великим голкипером, но и стал, по сути, частью русского национального самосознания. Советский Союз сыграл решающую, главную роль в победе над Гитлером, однако Великая Отечественная война стала исключительно суровым испытанием для страны.
Вторжение Германии привело к ужасным сражениям, во время войны совершались особенно ужасные зверства, не говоря уже о вызвавшей многочисленные жертвы блокаде Ленинграда. Хотя агрессоров удалось остановить до того, как они достигли Москвы, перенесенные лишения и трагедии ощущаются в этой стране еще и сегодня.
Когда Лев Яшин в начале 1950-х годов стал величайшим русским вратарем, связанный с ним символизм находил отклик в сердцах людей: этот одинокий русский защищал свою территорию, отбрасывал агрессоров и защищал святыню своих ворот, действуя умело, решительно и очень смело. Если Матушка-Россия является мифической персонификацией национального самосознания, то в послевоенные и послесталинские годы именно Яшин ближе всего подошел к тому, чтобы стать отцом нации.
Он был принят в команду «Динамо» в конце Второй мировой войны и как хоккеист, и как футболист, однако стареющий Хомич сразу же увидел в Яшине своего преемника. Был долгий период ученичества — Яшину было 24 года, когда он впервые попал в команду, — однако затем он оставался символической фигурой клуба «Динамо» вплоть до устроенной в его честь прощальной церемонии в Москве в 1971 году, в ходе которой присутствовавшие на стадионе 103 тысячи зрителей смогли увидеть таких звезд футбола, как Пеле и Беккенбауэр, специально приехавших в Москву, чтобы отдать должное его заслугам.
Ему было 12 лет, когда немцы вторглись в Советский Союз осенью 1941 года, а немецкие танки в какой-то момент находились всего в 80 километрах от Москвы, его родного города, поэтому семья Яшиных была эвакуирована в Ульяновск, город на Волге в 800 километрах от столицы. Его отец стал работать на местном заводе, где производились снаряды и боеприпасы, а сам Яшин вскоре присоединился к нему и провел юношеские годы у станка.
«Зато война дала им такое трудовое воспитание, которое не даст мальчику никакой урок труда, — написал он в своей биографии, рассказывая о своем поколении. — Уж что-что, а работать мы умели. Не за страх и не за посулы, а за совесть, до седьмого пота. И борясь за победы и чемпионские звания, мы не думали о том, какие жизненные блага принесет нам каждая из этих побед. Мы чувствовали себя счастливыми от самой возможности играть в футбол».
Появившееся чувство перспективы оказалось весьма ценным в 1962 году, когда Советы проиграли в четвертьфинале сборной Чили. Хотя это не была лучшая игра в карьере Яшина, его конечно же нельзя обвинить в проигрыше команды. Однако в единственном отчете об этом матче в русской прессе вина однозначно была возложена на 32-летнего советского голкипера.
Накануне чемпионата мира в советской прессе возникли соответствующие ожидания, а после проигранного матча Яшин оказался главной причиной разрушенных надежд болельщиков. Его машина была повреждена, окна его квартиры разбиты, а когда его имя объявили перед первой игрой команды «Динамо» после чемпионата мира, он был освистан болельщиками.
Яшин ответил тем, что обрел лучшую форму за всю свою карьеру. В 1963 году команда «Динамо» в седьмой раз стала чемпионом страны, а ее ветеран-голкипер пропустил тогда всего шесть голов в 27 матчах (Яшин был известен своим умением держать ворота «сухими», и даже сегодня, когда какой-то вратарь достигает результата в 100 матчей без пропущенных голов, его принимают в «Клуб Льва Яшина»).
Осенью того же года он направился в Лондон для участия в показательном матче в составе сборной остального мира против команды Англии, который проводился в связи со 100-летним юбилеем ее Футбольной ассоциации. Яшин вышел на поле в первой половине матча, он сделал несколько впечатляющих «спасений» и сохранил свои ворота в неприкосновенности, а во втором тайме место на линии ворот занял югослав Милутин Шокшич, и Англия в итоге победила со счетом 2 — 1.
В ноябре произошло событие, смутившее критиков выступления Яшина на чемпионате мира, — он был назван лучшим игроком Европы.
Несмотря на все свое хладнокровие, скромность и талант, жизнь не всегда была легкой для Яшина. В возрасте 18 лет он, похоже, жил жизнью нормального советского подростка: увлекался несколькими видами спорта, работая на сталелитейном заводе, но в какой-то момент у него произошел срыв, он не появлялся на работе, а спорт вообще забросил.
По совету друга Яшин пошел служить в армию, там смог восстановить душевное равновесие и именно там началось его продолжительное сотрудничество с «Динамо», с армейским клубом (так в тексте — прим. ред.). А в течение трех месяцев после чемпионата мира 1958 года 29-летний Яшин пропустил целую серию матчей, потому что «потерял форму и не тренировался».
«Как назвать мое тогдашнее состояние? Хандра? Депрессия? Не знаю, — написал он в своей книге. — Накопившаяся с годами усталость начала давать о себе знать. Что-то во мне вдруг надломилось. Ничего не ощущал, кроме опустошенности» (эти слова Льва Яшина, на самом деле, относятся к более раннему периоду его жизни — прим. ред.).
После завершения спортивной карьеры Яшин попробовал себя в качестве тренера, а еще работал в Спорткомитете СССР, однако его жизнь после спорта была омрачена плохим состоянием здоровья.
Он умер от рака желудка в возрасте 60 лет, за несколько месяцев до развала Советского Союза, как будто потеря мощного символа своей обороны оказалось слишком тяжелой для страны в целом.
Лев Яшин представил миру человеческое советское лицо в тот период, когда его нация, в основном, была загадкой для внешнего мира. Когда советская сборная прибыла в аэропорт Хитроу для участия в Чемпионате мира 1966 года, он появился в зоне прилета с удочкой в ярком красном чехле.
«Никакого футбола для меня, — сказал он, улыбаясь, в беседе с журналистами. — Я приехал сюда из-за форели».
Яшин никогда не был марионеткой [коммунистической] партии, но никогда не считался и подрывным элементом, он был просто великим футболистом, который понимал, что в жизни есть много чего еще, кроме футбола. Этот человек защищал ворота советской сборной, он внимательно наблюдал за тем, что происходит на футбольном поле; это он, держа руки на поясе, был и защитником нации, и ее персонификацией, он всегда считал себя нормальным человеком, делающим свою работу.
«Мне тоже нужно потрогать мяч так же, как столяру погладить доску, прежде чем он начнет ее обрабатывать, — сказал он в одном интервью. — Это привычка рабочего человека».
