В дипломатии формальности с давних пор имеют большое значение. Кто приглашает на переговоры и кто в них участвует? В какой последовательности ведутся переговоры?
В ночь на 17 сентября 1939 года министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов вызвал в Кремль немецкого посла графа Фридриха-Вернера фон дер Шуленбурга. Одновременно заместитель Молотова Владимир Потемкин вызвал польского посла в Москве Вацлава Гржибовского.
Шуленбурга ожидали Молотов, народный комиссар обороны Климент Ворошилов и лично Иосиф Сталин. Они ознакомили немецкого дипломата с содержанием ноты, которую Москва этой ночью передаст польскому правительству.
В ней говорилось, что «польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства». «Польское государство и польское правительство фактически перестали существовать». В связи с этим «договоры, заключенные между СССР и Польшей, недействительны». Поэтому, «будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам». Так что Красная Армия для «защиты белорусского и украинского населения» войдет в Восточную Польшу через границу, существующую с 1921 года.
Только после того как трое влиятельнейших персон СССР передали эту информацию Шуленбургу, Потемкин пригласил ожидавшего в приемной Гржибовского. И вот сейчас, около трех часов ночи, заместитель министра иностранных дел СССР заявил, что «Варшава как столица Польши больше не существует», а польская армия и правительство «распались».
Поэтому заключенные между СССР и Польшей соглашения теряют силу. Советское правительство отдало приказ командованию Красной Армии перевести войска через границу и защищать жизнь и собственность людей на западе Украины и Белоруссии.
Посол Польши отказался принимать бесчестную ноту, покинул Кремль под защитой дипломатического иммунитета и эмигрировал во Францию.
Около четырех часов утра в воскресенье, на рассвете, границу пересекли первые из порядка 500 тысяч советских солдат с 4 тысячами танков и 5,5 тысячами орудий. С воздуха их прикрывали до 2 тысяч самолетов. Польская армия, которой войска вермахта последние 16 дней наносили одно поражение за другим и большие соединения которой сместились на восток, теперь полностью распалась.
Сталин долго не начинал нападение. Несколько дней руководство вермахта ждало одобренного вторжения Красной Армии. Хотя завоевание Польши продвигалось намного быстрее запланированного, однако, например, глава генштаба Франц Гальдер опасался, что Сталин хочет заставить вермахт делать всю работу.
Неслучайно 13-14 сентября 1939 года поползли слухи о предстоящем перемирии между Польшей и гитлеровской Германией. Они должны были зародить у Сталина опасения, что закрылось «временное окно», когда он может забрать трофеи — свое вознаграждение за соглашение с Гитлером.
Ввод войск Красной Армии произвел на посла Сталина в Лондоне Ивана Майского тяжелое впечатление. «Тот факт, что Красная Армия перешла польскую границу, вызывает явный шок», — написал он в своем дневнике 17 сентября.
Однако он не ожидал существенных последствий: «Я рассчитываю на ноту протеста, гневную парламентскую речь премьер-министра и волну критики в прессе, но не более того». Почти так и получилось, причем не было даже официальной ноты — лишь заявление.
23 сентября 1939 года Майский записал свои впечатления от разговора с министром иностранных дел Великобритании Эдуардом Галифаксом. «Британское правительство смотрит с большой нервозностью на наши отношения с Германией и хочет выяснить, насколько далеко они продвинулись». Было ясно, что войну одновременно против Третьего Рейха и СССР не могла позволить себе даже такая мировая держава, как Великобритания.
Поэтому премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен закрыл на это глаза, хотя, собственно, должен быть объявить войну СССР после нападения Сталина на Польшу. По крайней мере с морально-политической точки зрения, ведь по договорам с польским правительством Лондон делать это был не обязан: гарантии взаимной помощи касались только немецкого нападения.
