В то время как победители в Первой мировой войне в 1919 году обсуждали в предместьях Парижа будущий послевоенный порядок, в 1 500 километрах к востоку все свидетельствовало о том, что он будет весьма уязвимым. Возрожденная Польша, восстановленная из обломков трех империй — России, Австрии и Германии — стала главным действующим лицом в кровавом конфликте, которому было суждено особым образом установить границы Восточной и Центральной Европы и тем самым внести свою лепту в эрозию Версальской системы.
Так называемая Советско-польская война 1919-1921 годов оставила глубокий след в национальной памяти Польши, ведь ею закончилось длившееся почти 120 лет расчленение страны. А вот в Германии её забыли, что в какой-то мере объясняет непонимание, с которым тут наблюдают за происходящими сейчас конфликтами на Украине и в Польше. Тем важнее значение новой книги берлинского историка Штефана Ленштедта (Stephan Lehnstaedt) «Забытая победа» (Der vergessene Sieg), в которой этот специалист по Холокосту объясняет основные рамочные условия развязывания Второй мировой войны — хрупкий порядок в Восточной и Центральной Европе, где Польше досталась ключевая роль, а также неподдельная ненависть, которую Сталин питал к этой стране.
Человек, который после смерти Ленина в 1924 году сумел стать всемогущим диктатором Советского Союза, был одним из проигравших в этой войне, в то время как победитель Юзеф Пилсудский (Józef Pilsudski) стал лидером Польши. В ноябре 1918 года он взял власть в свои руки как «временный глава государства». И в тот момент Пилсудский, бывший ранее убежденным социалистом, поставил всё на националистическую карту.
В своих мечтах он видел польское государство в старых границах Польско-литовской унии, которые простирались в XVII веке от Балтики почти до Черного моря. А так как Россия погрязла в гражданской войне красных и белых, а немецкие и австрийские войска, продвинувшиеся в 1917 году вплоть до Кавказа, теперь отходили, момент казался подходящим, чтобы воплотить эту программу в жизнь силой оружия.
Почти 3 тысячи железнодорожных вагонов двинулись на восток, из них 2,3 тысячи — с артиллерийскими орудиями, 455 — с автомобильными и 260 — с авиационными деталями. Важной частью этого вооружения были 120 легких танков «Рено М-17», которые превратили Польшу в четвертую танковую державу мира. Военная форма была взята из французских, немецких или австрийских запасов, в результате чего армия представляла собой пестрое зрелище, как пишет Ленштедт.
Хотя и многое другое было в плачевном состоянии — подчас боеприпасы не соответствовали вооружению, а рядом с ветеранами мировой войны, воевавшими за Антанту или Центральные державы, в строю стояли едва обученные добровольцы, — Пилсудский весной 1920 года начал наступление. Он совершенно справедливо опасался, что Ленин после теперь уже ожидаемой победы в гражданской войне обратит взор на Польшу. 7 мая войска Пилсудского вошли в Киев. Но чем дальше польские дивизии продвигались на восток, тем труднее становилось снабжать их всем необходимым на разоренном мировой и гражданской войнами бездорожье.
Ситуация осложнялась и тем, что в лице Красной Армии поляки имели дело с противником, обретшим опыт и боевой дух в кровавых боях с белыми генералами. В бывшем царском старшем лейтенанте Михаиле Тухачевском организатор Красной Армии Лев Троцкий нашел талантливого военачальника, который был вполне способен разгромить такое препятствие на пути к всемирной революции, как Польша.
В июле 1920 года четыре армии под командованием Тухачевского отбросили назад 120 тысяч поляков между Вильной (сегодня Вильнюсом) и Минском и начали наступление на Варшаву. Некий Польский революционный комитет под руководством основателя ЧК Феликса Дзержинского уже приготовился взять власть в Польше в свои руки.
В Варшаве французская военная миссия советовала полякам остановить наступление Красной Армии с помощью густой сети окопов, как это делалось во время прошедшей войны, где главную роль играла техника. Но так как Пилсудский (так же как и Тухачевский) никогда не учился в военной академии, он быстро понял, что из-за недостатка орудий и колючей проволоки нельзя будет создать такие же укрепления, какие оборудовали немцы в Первую мировую войну для защиты Варшавы. А так как польская радиоразведка расшифровала советский код, Пилсудский был в курсе планов Тухачевского.
Тогда у Пилсудского родился отчаянно смелый план. В то время как основная часть его войск сосредоточилась на последней оборонительной линии вдоль Вислы и должна была сдерживать Красную Армию, он решил с резервной армией, состоящей из 20 тысяч опытных и хорошо вооруженных ветеранов, продвинуться в брешь, зиявшую между западным и юго-западным фронтами Красной Армии в районе Лемберга (сегодня Львова). Самым важным соединением этого фронта была печально известная 1-я Красная конная армия, которой командовал бывший фельдфебель царской армии Семен Буденный. А ее главным политическим комиссаром был Сталин.
Ленштедт цитирует еврейского писателя Исаака Бабеля, добровольно вступившего в армию Буденного и описавшего картину, которая предстала перед ним после взятия галицкого города Броды бойцами Буденного: «Страшное поле, усеянное порубленными, нечеловеческая жестокость, невероятные раны, проломленные черепа, молодые белые нагие тела сверкают на солнце…»
Тухачевский готовил наступление на Варшаву, а Буденный и Сталин тем временем держали курс на Лемберг, то есть находились слишком далеко, чтобы откликнуться на призыв Тухачевского присоединиться к нему. И поэтому план Пилсудского сработал. В то время как войска Тухачевского застряли перед польскими окопами под Варшавой, резервной армии Пилсудского удалось 16 августа почти без сопротивления переправиться через Вислу и, пройдя 120 километров, ударить противнику в тыл. Отрезанным от обеспечения — и без того весьма скромного — соединениям Тухачевского ничего не оставалось, кроме как отступить.
Ленин был вне себя от ярости и согласился с Троцким, что ответственность за эту катастрофу несут Буденный и прежде всего Сталин. Троцкий увидел в этой ситуации шанс обезвредить своего внутрипартийного соперника и обвинил его в невыполнении приказа и самоуправстве: «Он (Сталин) хотел любой ценой войти в Лемберг в то же самое время, что и Тухачевский в Варшаву». Некоторые современные историки разделяют это мнение Троцкого.
Однако Ленштедт не согласен с ним: приказ главнокомандующего Красной Армии Сергея Каменева о взятии Лемберга «был отдан 12 августа, то есть в то время, когда Варшава, согласно приказам Тухачевского, должна была быть уже взята. Таким образом, если польская столица уже находилась в руках Советов…, то конники Буденного не имели какого-либо значения для этой битвы».
Но у политбюро было другое мнение, и оно сделало Сталина козлом отпущения за этот провал. Ленин был прагматичным политиком и сделал нужные выводы. В марте 1921 года он заключил с Польшей мирный договор, в результате которого ее восточная граница была перенесена на 300 километров восточнее той линии, которую британский министр иностранных дел Джордж Керзон (George Curzon) в декабре 1919 года предложил в качестве демаркационной линии между Польшей и Россией.
Неслучайно через почти 20 лет Сталин в своем пакте с Гитлером настоял на определении этой «линии Керзона» в качестве западной границы польской территории, которую он пожелал иметь в качестве трофея.
Рассчитался диктатор и с Тухачевским. В 1937 году он устроил показательный процесс, закончившийся казнью командарма.
