Вот уже 20 лет британский актер и режиссер Рэйф Файнс изучает историю выдающегося танцовщика балета Рудольфа Нуреева. О том, почему фильм о Нурееве появился только сейчас, он рассказал в интервью.
Рэйф Файнс: Мне прислали первые шесть глав новой биографии Рудольфа Нуреева. Они произвели на меня сильное впечатление, и тут же появилась идея снять фильм. Но в то время у меня не было амбиций самому стать режиссером.
Я всего лишь считал, что история Нуреева — хорошая идея для кино. Через десять лет я снял фильм «Кориолан» (это была моя первая режиссерская работа), а затем «Невидимую женщину». Продюсер Габи Тана (Gaby Tana), которая раньше занималась балетом, знала о моем интересе к личности Нуреева. Она спросила, не хотел ли бы я снять фильм про него. И я задумался. Эта история никогда меня не отпускала.
Танцор, актер, дублер?
Я, конечно, очень боялся, потому что Нуреев — известный человек, и о нем уже много чего снято. Настоящим вызовом стал кастинг. Кого взять? Актера и дублера для танцевальных сцен, а потом заменить лица — это было бы дорого. Или взять танцора? Я думал, что если удастся найти танцора, который мог бы и играть, то это было бы возможно. Но с финансированием все время были проблемы. Мне было важно пригласить как можно больше российских и французских актеров, которые говорили бы в фильме на родном языке.
Я нашел прекрасных актеров, которые, однако, не были известны широкой публике, и одного неизвестного танцовщика. Это не помогло. Это не заставило меня отказаться от идеи, но трудности возникли большие. Мы надеялись найти российских инвесторов, однако это нам не удалось.
Дойчландфунк: Вы поведали историю Нуреева до 1961 года. Ему тогда было 23 года. Что вас так заинтересовало в юном Нурееве? И насколько много вы хотели рассказать про социополитический контекст того времени?
Рэйф Файнс: Я спросил сам себя, будет ли это биография всей его жизни. Это было бы интересно, но не имело бы для меня драматической силы, характерной для того ограниченного отрезка времени.
И я рассказал историю мальчика из очень бедной семьи, ходившего в одну из самых престижных балетных школ мира. Он считал себя в какой-то мере избранным. Он приехал с ленинградским Кировским балетом в Париж — а там его решили наказать и отправить домой. Но он решил остаться в Париже и не возвращаться на родину. Ничто не смогло убедить меня расширить эту историю.
Было четкое противопоставление: с одной стороны — политический режим, для которого важно общество, а не личность. А на другой стороне — либеральная демократия, говорившая: мы должны защищать права индивидуума. Это противопоставление было очень мощным и драматичным: между двух полюсов томился необузданный дух художника, и мне показалось, что из этого получится сильная история.
— В фильме вы говорите по-русски. Насколько трудно было выучить язык?
— Мои знания русского весьма поверхностны. Но я очень много работал над тем, чтобы правильно произносить свои реплики. Кроме того, у меня была возможность исправлять ошибки уже после съемок. Так что в реальности мой русский далеко не так хорош, как в фильме.
Двойная игра
— Вы сыграли учителя Нуреева — Александра Пушкина. И в качестве учителя танцев вы каким-то образом стали еще и режиссером, потому что давали своему ученику очень точные указания. Теперь же вы сам выступили режиссером фильма. Эта двойная игра была задумана с самого начала?
— Нет. Я долго не хотел сам сниматься в этом фильме. И это обострило наши финансовые трудности. Потому что если у вас столько неизвестных актеров, которые говорят по-русски и по-французски, а вы сами отказываетесь сниматься, то возникает реальная проблема.
А потом меня вдруг спросил российский продюсер, почему я не хочу сыграть сам. Он сказал, что если бы я сыграл Пушкина, то это, возможно, помогло бы в поиске российских инвесторов. И я решил сыграть. Тогда у нас еще не было «русских» денег, но мне понравилась эта роль. И Габи Тана в конце концов сказала: «Ты только посмотри, это почти поэтично, что ты как режиссер подсказываешь Олегу Ивенко, как ему играть, и при этом играешь его учителя».
— Почему было так трудно добиться финансирования с российской стороны?
— Думаю, потому что это, безусловно, актерский фильм, и российским инвесторам, как и любым другим, хотелось знать, кто из звезд будет сниматься. А поскольку я хотел работать с неизвестными актерами (а Олег Ивенко неизвестен широкой публике), то это был большой риск. И сама фигура Нуреева в российском истеблишменте воспринимается очень неоднозначно. Я сам только пытаюсь это осознать.
С одной стороны, им восхищаются как великим танцовщиком. С другой стороны, он покинул Россию, и это воспринимается как предательство. Он больше никогда не жил в России. Кроме того, он не скрывал своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Россия в этом плане весьма консервативная страна. А еще я думаю, что при нынешнем политическом климате в России любая ориентация, выходящая за рамки гетеросексуальной нормы, является вызовом. Хотя она и не запрещена, ее не приветствуют. Думаю, в этом тоже была проблема.
