В феврале 1945 года, когда западные союзники подходили к берегам Рейна, Советы взяли Будапешт, а японцы потеряли Манилу, Гитлер изучал модели переустройства своего родного города Линца, который он планировал переделать после победы в войне. Его надежда на победоносное завершение войны перед лицом неминуемого уничтожения зиждилась на двух факторах. Фактор первый — это супероружие, которое разрабатывали немцы: реактивные самолеты, баллистические ракеты (в 1944 и 1945 годах по Британии было выпущено 1 050 «Фау-2») и суперсубмарины. Фактор второй — уверенность в том, что по мере сближения друг с другом союзники, у которых были очень разные интересы, непременно вступят в драку.
Союзники, со своей стороны, были твердо намерены не допустить этого. Одна из слабо освещенных историй той войны — это история постоянных дипломатических усилий союзников, в рамках которых высокопоставленные руководители совершали опасные трансконтинентальные полеты, дабы убедиться, что никто из них не выйдет из игры. Больше всех путешествовал Уинстон Черчилль, который в общем провел за пределами Британии целый год.
Однако «Большая тройка» в лице руководителей США, Советского Союза и Великобритании встречалась всего один раз в конце 1943 года на конференции в Тегеране, когда разгром союзников (что бы ни воображал Гитлер) был уже невозможен, однако контуры победы были совершенно неясны. Но к началу 1945 года назрела необходимость проведения саммита по установлению послевоенного миропорядка.
Сталин был в Тегеране, но он ненавидел летать. Его дипломаты предложили провести совещание в Крыму, так как зимой там не очень холодно. Черчилль выступил со встречным предложением о проведении саммита в Иерусалиме. Однако Сталин сказал, что он слишком слаб здоровьем и не сможет предпринять такое путешествие. Поэтому в самый дальний путь пришлось отправиться тому, кто действительно был серьезно болен — Франклину Рузвельту.
Это было опасное путешествие, о чем пишет Диана Престон (Diana Preston) в своей книге «Восемь дней в Ялте» (Eight Days at Yalta). Рузвельт и Черчилль добрались до Мальты кораблем, а оттуда полетели в сторону Черного моря, держась в стороне от Крита, где еще были немцы. Один самолет, отправленный заранее в пробный полет, не вернулся из него. Совершив посадку на аэродроме, лидеры двух стран еще три часа ехали по разбитым дорогам в Ялту мимо разрушенных домов, сожженных танков и бронемашин. Сталин большую часть пути проделал на бронепоезде.
Крым был освобожден от нацистов всего за десять месяцев до конференции. Полуостров был полностью разрушен, и восстановить его еще не успели. Ялта была довольно милым курортным местечком с приятным микроклиматом. Именно поэтому здесь предпочитал жить Чехов. По этой же причине русские цари и их придворные возводили там роскошные дворцы для отдыха. Три таких дворца, Ливадийский, Воронцовский и Юсуповский, спешно подлатали. Туда привезли мебель и персонал из остатков лучших московских гостиниц и разместили в этих дворцах американскую, британскую и советскую делегации, соответственно.
Три лидера являли собой полный контраст друг другу. Рузвельт был внешне весьма дружелюбен и учтив, однако загадочен и малопонятен, этакий первый среди равных. Но он умирал, и жить ему оставалось всего три месяца. Черчилль был смел, но многословен. Своими длинными поэтическими речами он действовал на нервы собравшимся в Ялте дипломатам. Недовольство вызывало и противоречие между тем, как он выступал в защиту свободы и демократии, и тем, как он же отстаивал интересы своей дряхлеющей империи. Как сказал Рузвельт Сталину на двусторонней встрече во время конференции, «британцы — оригинальные люди. Они пытаются одним ударом убить двух зайцев».
Автор книги пишет о советском диктаторе как о дипломатической звезде той встречи. По словам участников, он «говорил с простой и неоспоримой категоричностью» (Сталин мог себе это позволить с учетом того, скольких оппонентов он отправил на тот свет), а также «не тратил впустую ни одного слова». Далее очевидец вспоминает: «Он никогда не выходил из себя. Он даже редко раздражался». В то же время, как говорил Энтони Иден (Anthony Eden) (британский государственный деятель — прим. перев.), Черчилль «любил поговорить, не любил слушать, ему с трудом давалось ожидание, и он редко пропускал свою очередь высказаться». Но именно Черчилль наиболее решительно вступился за главную жертву Ялты, которой стала не побежденная Германия, а Польша.
Престон, будучи эрудированным историком широкого профиля, чьи работы очень разнообразны по тематике — от прихода к власти якобинцев до Антония и Клеопатры, — пишет очень аккуратно. Ее книга отличается четкостью, лаконичностью, а потому вызывает большой интерес. Она не занимается долгими рассуждениями о важности того, о чем дискутировали участники Ялтинской конференции. И она дает возможность читателю насладиться физическим дискомфортом от того, как три делегации были втиснуты во дворцы, для такого большого количества гостей не предназначенные.
Там действительно было тесно. Один организатор встречи из Британии сравнивал участь британцев и американцев: «Моя математическая задача — разместить шестерых бригадных генералов в одной комнате — была элементарной по сравнению с их задачей, потому что у них в одной комнате спало по восемь генералов, по 16 полковников и по 45 офицеров среднего звена».
А еще в каждой комнате были клопы, а также бериевские жучки (аппараты для прослушки). Этот начальник советской тайной полиции постарался сделать так, чтобы никто не застал его босса врасплох. Условия для умывания тоже оставляли желать лучшего. Одна британка писала, что в Воронцовском дворце «была ванна и три душа, но все в маленьком домике в саду». Русская прислуга полагала, что мужчины и женщины будут мыться вместе, и «не могла понять нежелание дам принимать ванну одновременно с генерал-майорами и военно-морскими офицерами». Что касается туалетов, то старшие офицеры союзников, привыкшие поразмышлять, сидя в этих помещениях, стали очень непопулярны. Сходить по малой нужде на открытом воздухе тоже было непросто. Мужчины, ходившие с этой целью в сад, скоро обнаружили, что почти за каждым кустом скрывается охранник из НКВД. Этого было достаточно, чтобы вызвать у всех «истеричную задержку мочеиспускания».
Так и проходила эта конференция с ее встречами в кулуарах, переговорами министров иностранных дел и большими пленарными заседаниями. Удалось согласовать контуры послевоенной Организации Объединенных Наций (ООН), раздел Германии на четыре оккупационных зоны между «Большой тройкой» и Францией. Черчилль активно боролся против целенаправленной деиндустриализации Германии (американский план Моргентау) и против того размера репараций, которого требовал Сталин. Как можно, спрашивал он, требовать огромных выплат, лишив при этом Германию возможности удовлетворить эти требования?
Но самые большие разногласия были из-за Польши. Британия воевала за Польшу в 1939 году, а польские летчики сыграли важнейшую роль в битве за Британию. В Лондоне находилось польское правительство в изгнании. Но жестокий факт жизни заключался в том, что это русские разгромили немцев в Польше и оккупировали всю страну. И русские были полны решимости во что бы то ни стало иметь на своей западной границе вассальное государство.
Рузвельт и Черчилль могли согласиться на новые польские границы, по сути дела передвигавшие всю страну на 300 километров на запад. Восточная часть Польши должна была отойти к Советскому Союзу, а значительная часть восточной Германии к Польше. Проблема заключалась в том, какое правительство будет управлять этими территориями. Черчилль требовал дать возможность Лондону и польским эмигрантам участвовать в формировании нового правительства. А у Сталина уже был любимый Польский комитет национального освобождения. Посредством различных маневров, лжи и непреклонности он добился того, чтобы были сняты все предложения союзников, за исключением самых неэффективных. Из Ялты они уезжали, хорошо понимая, что Польша для демократии погибла. «Это максимум, что мы могли сделать», — сказали Рузвельт и Черчилль.
