Спустя два месяца после начала пандемии подход Германии к чрезвычайной ситуации, возникшей из-за распространения коронавируса, кажется почти совершенным. По крайней мере на фоне того, что демонстрируют другие страны. И по сравнению с немецкой «итальянская модель» — пустой звук.
В решении кризисной ситуации наши европейские кузены превзошли нас, продемонстрировав лучшую организацию режима чрезвычайной ситуации в области здравоохранения, высокую компетентность руководства на национальном и региональном уровнях и слаженную цепочку управления. Именно эти факторы позволяют Берлину стремительно планировать «второй этап» — этап восстановления национальной экономики.
В успехе Германии заложено много ключевых элементов. Вот четыре наиболее важных фактора
1) Тесты, отделения интенсивной терапии и койкоместа
Несколько недель назад многие итальянские ученые утверждали, что во всех европейских странах без исключения кривая заражений и смертельных исходов будет похожей на нашу. В Германии же с эпидемией все оказалось по-другому. Если количество зараженных ненамного уступает итальянским показателям (181 тысяча против 146 тысяч), то уровень летальности заболевания среди немцев на сегодняшний день остановился на 3,5% против 13% в нашей стране. В абсолютных числах это 4,6 тысяч жертв против 24 тысяч.
«У нас пандемия под контролем», — мог бы с удовлетворением заявить министр здравоохранения Германии Йенс Шпан (Jens Spahn), твердо зная, что фактор репродукции инфекции уже снизился до уровня 0,7.
Чем объясняется столь явное расхождение? Германию, если говорить простыми словами, цунами Covid-19 не застало врасплох. А Италия была к нему не готова. Если вынести за скобки социальные и культурные различия, позволившие немцам лучше защищать пожилых людей (о чем наше издание рассказывало месяц назад), Германия стала в массовом порядке применять тест-системы с самых первых дней кризиса — в среднем около 350 тысяч в неделю, — что позволило немедленно изолировать лиц с положительным результатом на коронавирус и отследить, с кем они контактировали. По сравнению с соседями Италия на сегодняшний день провела почти в два раза меньше тестов. И догонять Германию мы стали только в апреле: в первые решающие недели мы проводили слишком мало тестов, следуя ошибочным протоколам и устаревшим тактикам.
Кроме того, в больницах Германии от Берлина до Мюнхена ни разу не было коллапса: дистанционная телемедицина хорошо справилась со своей функцией. Еще одна беспощадная разница — в количестве отделений интенсивной терапии, а ведь это единственное спасение для пациентов с Covid-19 в наиболее тяжелом состоянии. В начале кризиса в Италии (60 миллионов жителей) их было немногим более пяти тысяч, а в Германии (83 миллиона жителей) — целых 28 тысяч, почти в шесть раз больше.
Скоро немцы смогут рассчитывать на 40 тысяч спасающих жизни отделений благодаря производствам, выпускающим механические аппараты искусственной вентиляции легких. В Италии существует лишь одно такое производство — маленькая компания «Сиаре инжиниринг» (Siare Engineering). Здесь всего 35 сотрудников, которые производят 120 единиц в месяц. Правительство направило армию, чтобы усилить производство, которое, благодаря помощи от Ferrari и FCA, достигло 500 единиц. Но и это слишком мало для целой страны в случае ухудшения санитарно-эпидемиологической ситуации.
2) Работающее без остановок производство
В Германии сочетание значительных инвестиций в национальную систему здравоохранения, массового применения тест-систем и наличия палат интенсивной терапии для каждого пациента уменьшило количество летальных исходов по сравнению с Италией. Но при этом Германия и не останавливала полностью экономическую деятельность.
Если 95% итальянских сталелитейных предприятий пришлось закрыть, то в Германии металлургические компании — и не только они — продолжили работать почти в прежнем режиме. Как показало исследование Фонда Эдисона в области промышленного потребления электроэнергии, за две недели в середине марта зафиксировано снижение на 25% в Италии от Ломбардии до Сицилии, а на территории Германии — всего на 5%.
Страна избежала тотального карантина по итальянской модели, и спад потребления тоже оказался не столь резким: по данным исследования МакКинси, итальянцы сократили свои потребительские траты на 40%, а немцы — на 20%. Этому способствовал также серьезнейший экономический щит, воздвигнутый федеральным правительством: парашют в 1,5 триллиона евро на гарантии (свыше 1,2 триллиона) и новый государственный долг, чтобы защитить компании, рабочие места и зарплаты. Рецессия коснется и их, но, по данным исследовательских институтов, удар окажется не столь сокрушительным по сравнению с государствами, в большей степени пораженными эпидемией.
3) Компетенция правящего класса
Спустя два месяца после начала пандемии очевидно, что Германия представляет собой исключение в области контроля над распространением коронавируса. Это не зависит ни от манипуляций (сторонники теорий заговора полагают, что Ангела Меркель скрывает реальную статистику жертв заболевания в Германии), ни от слепой богини Фортуны. Дело в умениях, которыми, нравится это националистам или нет, другие нации не обладают. А если и обладают, то не смогли ими воспользоваться.
Учитывая обстоятельства и разнородность коалиции большинства, многие считают, что в Палаццо Киджи сделали все, что было возможно. И что могло быть еще хуже. Возможно, этот анализ обоснован. Но несомненно, что при столкновении с Covid-19 итальянские административные органы, бюрократия и компетентность властей не выдерживают никакого сравнения с немецкими.
Если вынести за скобки существование функционального плана борьбы с пандемией, которого у нас не было («мы в состоянии полной готовности», непредусмотрительно заявлял Джузеппе Конте 27 января), то ежедневные споры Рима с разными губернаторами для Европы уникальны. Ожесточенная война между разными регионами, противопоставления Север-Юг, правые-левые, — еще одна наша национальная особенность, гордиться которой не приходится.
Более того, если в Италии непонятно, кто располагает, а кто распоряжается, то немецкая цепочка управления всегда оставалась четкой и понятной. Германия — это федеративное государство, местные земли обладают значительной властью и полномочиями, но политическая ответственность и бремя окончательной координации лежат на правительстве Меркель, возглавляющей консервативную партию, которая — неслучайно — вознеслась в рейтингах до 40% одобрения избирателей.
Неразбериха в региональных указах — отличительная черта итальянского кризиса из-за распространения Covid-19. В Германии же никакие своды правил не вызвали у граждан непонимания. В Риме даже сообщения о рисках были сопряжены с хаосом (см. просочившиеся новости о введении карантина и закрытии предприятий в Ломбардии и последовавшая за ними осада поездов, направлявшихся на юг страны, или противоречащие друг другу мнения вирусологов). В Германии слово дается только руководству и ученым из Института Коха.
Меркель, помимо прочего, не создавала множества отдельных оперативных штабов с сотней советников, что могло бы спровоцировать столкновение в области компетенций и путаницу при принятии решений. Если в Италии планы выхода из карантина и открытии предприятий до сих пор окутаны тайной (Конте заявил, что представит свой проект в эти выходные), то в Германии всего через месяц карантина все уже готовы. Настолько, что стратегические фабрики, от механических до автопромышленных, уже снова работают.
Компания Volkswagen возобновила деятельность вчера после месяца паузы, а Audi последует ее примеру в конце апреля. Большая часть магазинов с торговой площадью до 800 квадратных метров уже вновь открыли свои двери.
В Южных Альпах возобновление работы компаний и офисов, предположительно запланированное на первые числа мая, произойдет, когда школы еще будут закрыты: итальянские учащиеся вернутся в школы при благополучном развитии событий только в сентябре. Немецкие же школьники вернутся в классы уже 4 мая. Когда учителя будут на своих рабочих местах и откроются столовые, немецкие родители смогут вернуться на работу, не задаваясь вопросом, с кем оставить отпрысков. «Германия продемонстрировала промежуточные итоги, мы должны соблюдать крайнюю осторожность. Но мы движемся в верном направлении», — объяснила канцлер несколько дней назад.
4) Экономическое лидерство
Никто в начале пандемии не представлял себе, что экономическое и политическое лидерство Германии в Европе в битве с Covid-19 подтвердится со всей очевидностью. «Италия опережает другие европейские страны на две недели, у наших соседей будут те же самые проблемы, что и у нас», — повторяли в Палаццо Киджи и Научно-техническом комитете. Что касается Германии, то тут они ошибались.
Накануне стратегического Европейского совета 23 апреля, если не считать фальсификаций бойцов «Движения пяти звезд» и последователей Маттео Сальвини (Matteo Salvini), многие наблюдатели из разных фракций сходятся в мнении, что немцы должны теперь воспользоваться своей гегемонией в эпоху коронавируса с большей ответственностью по сравнению с последними кризисами. Тем самым они проявят фактическую солидарность с более уязвимыми южными партнерами, в первую очередь Испанией, Италией и Грецией, и это необходимо, чтобы спасти (и перезагрузить) единую Европу и общую экономику. Нужно это и для защиты немецкой экономики, как утверждают бывший канцлер Германии Герхард Шрёдер (Gerhard Schroder) и бывший президент бундестага Ламмерт, ведь она процветает главным образом благодаря фабричному производству, экспорту и активному сальдо торгового баланса, о котором говорил Конте в своем нашумевшем интервью.
Решающим будет матч, который разыгрывается в эти дни вокруг еврооблигаций или, если позволите, «коронабондов», ради суррогата под названием «фонд восстановления экономики», одним словом, ради частичного распределения долга и помощи, чтобы избежать краха уязвимых средиземноморских экономик. Не только для Италии, но и для Германии.
Выигрывать со счетом «десять-ноль», унижая своих партнеров, не подобает даже самым сильным. Ошибки реагирования непредсказуемы и способны привести к пагубным последствиям для всех.
