Читайте часть 1, часть 2, часть 3 и часть 4
Орудия замолчали, и город облегченно вздохнул. В первые майские дни 1945 года берлинцы стали осторожно выбираться из подвалов и бомбоубежищ на белый свет. Они оказывались среди ландшафта, состоящего из одних руин: лишь кое-где случайно сохранились деревья, стоявшие, несмотря ни на что, в полном цвету.
Вот и 9-летний Петер решился майским утром вместе с матерью и другими жильцами, выйти из подвала своего многоквартирного дома в Кройцберге (тут и далее упоминаются района и предместья Берлина — прим. перев.). Некоторые из соседей погибли, их похоронили под одним из балконов рядом с павшими советскими солдатами. Выжившие испытывали смертельный страх, но еще был… голод.
Голодающим было необходимо добыть что-то из съестного. Они побрели мимо гор щебня, мимо остовов домом, обвалившихся мостов, сгоревших танков, разлагающихся трупов и попали прямо в руки советских патрулей. Единственного мужчину в группе отвели в сторону. Он якобы был нужен для разбора развалин, вечером его обещали отпустить домой. Больше его жена не видела.
19-летняя Герда пришла в отчаяние, когда набралась храбрости и вышла на улицу: везде в Нойкёльне были только пыль, горы камней, пожары, трупы… и смрад. Первой ее мыслью было: жизнь кончилась.
Девушка думала так не только из страха перед увиденным, но и из-за того, что уже пережила. Первый советский солдат, ворвавшийся в подвал, потребовал «Ури, ури» (от нем. Uhren — часы), пришедшие за ним крикнули «Фрау, комм!» Она лишь чудом избежала изнасилования, так же как и ее сестра, у которой на руках был маленький ребенок. А вот ее свояченицу изнасиловали многократно, после чего она и ее родители повесились, но она выжила.
Кошмар войны кончился, но не совсем. Выжившие испытывали одновременно облегчение и ужас, надежду и отчаяние. Их интересовали только две вещи. Где близкие? И, еще важнее, где раздобыть еду?
В тот день Петер не нашел никакой еды. Но возвратившись вместе с остальными домой, увидел, что во дворе стоит полевая кухня. Советские солдаты сварили для жильцов дома суп.
Герда стала думать о новой жизни, только когда в начале июля Нойкёльн вошел в американский сектор. Летом появились первые танцплощадки. Там она познакомилась со своим будущим мужем.
Для столицы рейха Берлина Вторая мировая война окончилась 2 мая после подписания акта о безоговорочной капитуляции. Но для рейха она еще продолжалась.
Гроссадмирал Дёниц, которого Гитлер назначил преемником, прежде чем покончил с собой, создал некое «правительство рейха» со штаб-квартирой во Фленсбурге. В радиообращении 1 мая он сообщил, что решил продолжать войну на востоке, обосновав это желанием спасти как можно больше немцев «от уничтожения наступающим большевистским противником». Кроме того, он надеялся заключить сепаратный мир с западными союзниками и затем вместе с ними вытеснить Красную Армию из Германии.
3 мая генерал-адмирал Ганс-Георг фон Фридебург и фельдмаршал Бернард Монтгомери встретились в британской штаб-квартире в Ведиш-Эферне у Люнебурга, чтобы обсудить частичную капитуляцию немецких войск в Северной Германии, Нидерландах и Дании. 4 мая она была подписана и на следующий день вступила в силу.
6 мая делегация во главе с генерал-полковником Альфредом Йодлем явилась в штаб-квартиру генерала Дуайта Эйзенхауэра, главнокомандующего союзными войсками в Северо-Западной Европе, в Реймсе. Йодль должен был провести переговоры о частичной капитуляции западным союзникам. Однако Эйзенхауэр настоял на безоговорочной капитуляции, но согласился на то, чтобы она вступила в силу через 48 часов.
Благодаря этой уступке правительству Дёница удалось организовать бегство тысяч солдат и гражданских лиц в зону, находящуюся под контролем западных союзников.
Тем временем советские войска начали массированное наступление на остатки немецкой группы армий «Центр» в Богемии.
4 мая, когда генерал-адмирал фон Фридебург частично капитулировал перед фельдмаршалом Монтгомери, верховное командование вермахта объявило и о конце военных действий вокруг Берлина. Однако и в последующие дни все еще происходили отдельные вооруженные столкновения.
«Город представляет собой ужасающее пустынное нагромождение развалин с призрачными очертаниями бывших домов, улиц, площадей и городских кварталов, — записал один берлинец в дневник в те дни. — Как будто разрушенные рукой великана развалины города, в котором когда-то жили 4,5 миллиона человек, лежали освещенные солнцем и окруженные зеленым кольцом не так сильно пострадавших предместий».
В других немецких городах было больше жертв авианалетов. Но ни в каком другом городе не было полностью разрушено столько улиц и домов: шестая часть территории города, почти треть дорожной сети, каждое десятое здание, каждая третья квартира.
Считается, что на улицах города лежало 90 миллионов кубических метров развалин, то есть приблизительно 15% всего объема разрушенных зданий Германии.
Было необходимо в кратчайшие сроки восстановить жизнь в Берлине. 5 мая советская комендатура во главе с генерал-полковником Николаем Берзариным, штаб-квартира которого находилась в Альт-Фридрихсфельде, издала постановление о временном снабжении населения продовольствием. Суточная норма для взрослого составляла: 200 г хлеба, 10 г сахара, 25 г мяса, 10 г соли, 400 г картофеля, 2 г кофе.
Кроме того, комендатура провела совещание с врачами из всех двадцати районов Берлина о срочных мерах и приказала фирме «Шеринг АГ» вновь начать производство лекарств.
Столица рейха стояла на пороге новой жизни, рейх — на пороге конца.
Незадолго до полуночи 8 мая немецкую делегацию во главе с генерал-фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем пригласили в помещение офицерского клуба бывшего саперного училища вермахта в Карлсхорсте.
За день до этого, 7 мая в 02:41, генерал-полковник Йодль по поручению Дёница подписал в Реймсе акт о безоговорочной капитуляции всех немецких вооруженных сил. Она вступила в силу 7 мая в 23:01.
В тот же день британские военные взяли под контроль правительство Дёница, а 23 мая все его члены были арестованы.
Церемония подписания акта о капитуляции Германии в Реймсе прошла без высокопоставленных советских офицеров. Сталин захотел повторить ее в советской штаб-квартире в Карлсхорсте, принять капитуляцию должен был маршал Георгий Жуков.
Это объяснялось тем, что, как и раньше, Сталин опасался сепаратного мира между Германией и западными союзниками, тем более что немецкие части все еще оказывали сопротивление его войскам. Кроме того, Советский Союз внес самый большой вклад в победу над гитлеровским фашизмом. Кому, как не ему, полагалось принять капитуляцию Германии?
Бесспорно, Советский Союз понес самые значительные потери в ходе войны. Это наложило отпечаток на его внешнюю политику. Необходимо было исключить возможность повторения того, чему подвергла эту страну гитлеровская Германия в 1941 году.
Вскоре после полуночи 9 мая, в 00:16, Акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил был подписан в Карлсхорсте еще раз.
Этим событием завершилась Вторая мировая война в Европе. Но на Тихом океане она продолжалась. Япония лишь 14 августа, после того как американские самолеты сбросили на Хиросиму и Нагасаки атомные бомбы, объявит о готовности к безоговорочной капитуляции. Соответствующий акт будет подписан 2 сентября.
Многие миллионы людей стали жертвами Второй мировой войны — и солдаты, и мирные жители. И очень многие погибли позже от последствий войны — от ран, болезней, истощения.
Никакая цифра не даст точных сведений о количестве жертв — нет надежных документов, нет единой методики оценки потерь, непонятно появление очень высоких цифр, за которыми нередко стоят национальные или даже личные интересы.
Однако нет такой цифры, которая могла бы даже приблизительно измерить степень страдания людей.
Только в результате преступлений нацистского режима погибли миллионы, прежде всего евреев. Жертвами становились подневольные рабочие (считается, что в мае 1945 года в Берлине их было 370 тысяч), цыгане, оппозиционеры, противники режима, борцы Сопротивления, инвалиды, дезертиры, гомосексуалисты.
Массовые убийства в концлагерях продолжались до последней минуты. Тысячи заключенных были убиты накануне освобождения или погибли в ходе изнурительной эвакуации, когда их гнали вглубь страны.
«Мы ни о чем не знали!» Так говорили почти все немцы весной 1945 года. «Никто не считает себе нацистом, — записала американская журналистка Марта Геллхорн, известная своими фронтовыми репортажами, после освобождения концлагеря Дахау американскими солдатами в конце апреля 1945 года. — Никто им якобы никогда и не был». Лишь немногие испытывали стыд или раскаяние, еще меньше было тех, кто признавал долю своей вины.
Ганс-Йоахим Лолль пережил конец войны в Райникендорфе с отцом, потерявшим ногу на Первой мировой войне, и матерью, работавшей домоправительницей. 7-летнему мальчику повезло — с ним были оба его родителя.
В мае 1945 года в Берлине жили полмиллиона детей. Отцы большинства были в плену, пропали без вести или погибли на фронтах. Старшим сыновьям и дочерям вместе с матерями приходилось заботиться о выживании семьи. Они должны были добывать еду, дрова, уголь.
Отец и мать Лолля тоже «добывали». «Помимо пайков, у нас был маленький огород. Там росли картофель, капуста, редиска — все это мы меняли на другие вещи, — рассказывает Ганс-Йоахим Лолль. — Благодаря огороду мы довольно благополучно пережили трудные времена».
Берлин возрождался к жизни, хотя советские оккупационные власти демонтировали промышленное оборудование и конфисковали поезда, чтобы отправить их на родину. Газовый завод в Лихтенберге первым из восьми аналогичных предприятий 7 мая вновь начал работу, а к октябрю сеть газоснабжения была отремонтирована на 81%. 77 из 87 водонасосных станций возобновили работу к ноябрю.
Неустанную работу по возрождению города проводил генерал-полковник Берзарин: 10 мая он собрал всех вновь назначенных бургомистров округов в своей штаб-квартире в Альт-Фридрихсфельде и, пожав им руки, призвал выполнять свои обязанности. 12 мая он утвердил в должностях предложенных ему членов нового магистрата.
Возобновил свою работу и городской транспорт. Советские солдаты, прежде всего женщины, в первые дни управляли дорожным движением, состоящим в основном из военных автомашин, а также телег и пешеходов. Первая автобусная линия была запущена 13 мая, первые поезда метро стали курсировать 14 мая, первые трамваи вышли на линии 20 мая, первый поезд городской железной дороги покатился по рельсам 6 июня.
Городской транспорт помогал берлинцам выживать. Им требовалась мобильность в поисках необходимого для жизни — все равно, внутри города или за его пределами, где они покупали продукты питания у крестьян, выменивали их или просто побирались.
Летом 1945 года в Берлин вступили западные союзники. Первыми были американцы, они вошли в город 3 июля. Никакого парада по этому случаю не было — лишь маленькие группки гражданских лиц помахали им руками с обочин. За ними последовали британские части и французское подразделение (основная часть французов пришла в город в августе, после конференции трех держав-победительниц в Потсдаме).
«Однажды кто-то закричал: англичане идут! — вспоминает 82-летний Ганс-Йоахим Лолль — Мы, дети, побежали на них смотреть. И там один солдат дал мне сандвич: кусок белого хлеба, сверху сыр, потом опять белый хлеб, потом тушенка и сверху опять хлеб. Вот такой!» Указательным и большим пальцем старик показывает нечто в несколько сантиметров толщиной. При этом его глаза сияют, как будто он вновь видит сандвич перед собой и в следующее мгновенье вонзит в него зубы.
У берлинцев — и не только у них — еще было много дел, связанных с войной. В июле Союзнический контрольный совет обязал всех мужчин в возрасте от 14 до 65 лет и женщин от 15 до 50 лет участвовать в разборе руин и в строительстве зданий. Из-за войны мужчин в городе было мало, поэтому выполнять эти работы приходилось в основном женщинам.
Около 60 тысяч женщин разбирали завалы, лопатами насыпали обломки и пепел в ведра, соскребали старый раствор с кирпичей, нагружали ими вагонетки или телеги, которые нередко и тянули сами. Это была тяжелая и опасная работа. Люди травмировались, некоторые даже погибали в результате падения обломков, деревянных и железных балок, обрушения стен и взрывов неразорвавшихся бомб.
Вдобавок ко всему Берлин страдал от голода. В сочетании с антисанитарией он приводил к распространению инфекционных заболеваний — туберкулеза, дифтерии, тифа и дизентерии. Смертность среди младенцев была почти такой же высокой, как в начале века: умирал каждый четвертый новорожденный.
Того, что можно было купить, не хватало для выживания. Как и того, что давали по карточкам (1300 килокалорий для неработающих — такие карточки называли «кладбищенскими», до 2600 килокалорий полагалось занятым на самых тяжелых работах).
Появились черные рынки. Оккупационные власти регулярно устраивали облавы, в том числе и потому, что на этих рынках продавали неположенные вещи, например, фальшивые документы.
А вот к «серым рынкам», живущим в основном обменом вещей, относились терпимо. Хорошая сделка выглядела так: за 320 рейхсмарок можно было купить фунт масла. Полфунта оставляли для собственных нужд, вторую половину меняли на 50 сигарет. 10 штук оставляли себе, а 40 сигарет меняли на бутылку шнапса и бутылку вина. Вино оставляли себе, а шнапс у крестьян можно было обменять на два фунта масла.
Неодолимое желание «превратить борьбу за жизнь в жизнь» (слова писателя Генриха Бёлля) заставляло людей действовать. Они находили счастье в малом: в помидоре, выращенном на балконе, в сигарете, скрученной из самосада.
Как сказала одна из свидетельниц того времени? «Мы не отчаивались, мы поддерживали друг друга. Мы просто наслаждались тем, что можем жить!»
И любить: 8 мая, в день, когда после подписания Акта о капитуляции прекратились все боевые действия в Европе, в загсе района Шарлоттенбург был зарегистрирован первый послевоенный брак. Этой паре раньше пожениться было нельзя — из-за «Нюрнбергских расовых законов».
