1977 год, воскресенье. Рамон Педрос (Ramón Pedros) проснулся из-за телефонного звонка. Английский журналист, его друг, дал корреспонденту ABC в Москве всего пятнадцать минут на то, чтобы собраться и спуститься ко входу в отель. «Что произошло?» — спросил его Педрос с любопытством, но ответ Криса Кэтлина (Chris Catlin) был краток: «Расскажу по дороге». Педроса не удивила уклончивость коллеги. В советской столице очень часто благоразумнее было ходить на некоторые встречи не в одиночку, так что такие звонки и профессиональное сотрудничество между журналистами были не редкостью. В этот раз корреспондент издания Reuters вышел на связь с Луисом Меркадером (Luis Mercader).
«Я сразу понял, что эта фамилия, которая показалась мне каталонской, связана с какой-то неприятной историей. Сидя в машине и еще не до конца проснувшись, я тщетно пытался вспомнить, о чем же шла речь», — рассказывал Педрос. Но потом Кэтлин неожиданно «произнес имя, которое развеяло малейшие сомнения: Троцкий».
Два журналиста собирались познакомиться с младшим братом каталонского коммуниста Рамона Меркадера (Ramón Mercader), который ударом ледоруба убил человека, сначала занимавшего самое высокое положение в Советской России после Ленина, а затем ставшего главным врагом Сталина. «На Льва Троцкого было совершено покушение, вызвавшее большой резонанс. […] По последним неподтвержденным сведениям, врачи не думают, что удастся его спасти», — сообщило издание АВС незадолго до того, как стало известно, что 21 августа 1940 года лидер большевиков скончался в Койоакане (Coyoacán), Мексика. Причиной послужили раны, нанесенные в результате нападения.
Меркадера задержали, но тогда его настоящее имя еще никто не знал. Убийца использовал разные фальшивые имена, например, Фрэнк Джексон (Franc Jacson) или Жак Морнар (Jacques Mornard). Именно так он представился на суде. Только спустя много лет удалось узнать, кем на самом деле был этот каталонский коммунист, решающее влияние на которого оказала его мать. Она поддерживала отношения с руководителями Коммунистического интернационала и грозным НКВД (Народный комиссариат внутренних дел).
Несмотря на то, что СССР не раз пытался освободить Рамона Меркадера из тюрьмы, он отбыл свой срок в Мексике. Выйдя на свободу в 1960 году, он отправился в СССР, где его удостоили звания Героя Советского союза.
В апреле 1977 года многие полагали, что он жил в Москве, поэтому у Педроса даже перехватило дыхание, когда он подумал, что из первых рук сможет узнать все тайны одного из самых известных покушений XX века. «Мы поговорим с убийцей Троцкого?» — уточнил он. «Нет, я так полагаю, с его братом», — ответил Кэтлин.
Доброжелательный 53-летний мужчина не очень высоко роста, в тапочках и штанах, заправленных в шерстяные носки, приоткрыл дверь и нерешительно из-за нее выглянул. Луис Меркадер прекрасно говорил по-русски, не то что его брат Рамон, который, напротив, «в совершенстве владел английским». Луис сразу сказал, что Рамон живет в Москве, «недалеко, в другой квартире, в другом корпусе», и что для прессы он недосягаем.
Хотя некоторое время Рамон жил в Чехословакии, «потому что мог свободно путешествовать», он работал переводчиком в советской столице. Выйдя на пенсию, он вел обычную жизнь с женой Рохелией (Rogelia), мексиканкой, на которой женился после 1940 года, и детьми.
Луис отказался говорить о семье брата, которому тогда было 62 года, или о советской пенсии, которую он получал. «О нас уже много написали. Уже нечего придумывать», — сказал он журналистам.
«Но мы не хотим ничего придумывать. Мы стремимся придерживаться фактов. Ваш брат существует, так? И Вы говорите, что он живет здесь, правильно? И это интервью происходит на самом деле, не так ли? Что ж, по мне…», — ответил Педрос, а Кэтлин добавил: «Написано много, потому что известно очень мало».
Письмо от семьи
«Известно очень много, даже слишком, но многое было выдумано», — сказал он во время диалога на русском. Луис Меркадер не скрыл удивления, когда корреспондент ABC произнес комментарий на испанском, а потом перешел на каталонский. Журналист осознавал, что «если учесть намеренную расплывчатость ответов Луиса, язык мог стать хорошим доказательством того, что им можно доверять».
«В первый раз он удивился, но не отреагировал и ответил на русском на мои шутливые замечания. Со второго раза и на протяжении всего интервью он уже вставлял фразы на испанском с небольшим, но уловимым каталонским акцентом». На полках Педрос увидел много книг на испанском, а за входной дверью на стене висел плакат, на котором объявлялось проведение корриды на арене «Монументаль».
«Ностальгирую по Испании», — сказал Луис Педросу, увидев, что тот смотрит на плакат. Он рассказал журналистам, что ему бы хотелось получить новости от семьи в Барселоне. «Думаете, что после публикации вашей статьи, я смогу получить письмо от семьи? Наши отношения совсем испортились. Наша семья, Меркадер, утверждает, что мы многое выдумали». Брату убийцы Троцкого было всего 15 лет, когда закончилась война, и, по его словам, он не интересовался политикой.
Воцарилось молчание, а потом Луис честно признался: «Поймите, но я должен сообщить милиции о вашем визите. В моих обстоятельствах это обычная процедура».
Ему хотелось бы организовать для журналистов прием получше, поэтому он извинялся: «Не могу, не могу, в моей ситуации не могу». Луис Меркадер давно жил в СССР, его жена и дочь были советскими гражданками, и он не жаловался на жизнь. «Единственное, что нарушало спокойствие Луиса, — это страшная «сказка'', которую раз за разом придумывали о сумраке, окутавшем убийство Троцкого», — написал Педрос. Однако на многие вопросы брат Рамона Меркадера так и не ответил.
— Это правда, что Сталин присудил вашей матери (Каридад, умерла в 1975 году) Орден Ленина?
— … (Нет ответа.)
— Ваш брат не общается с прессой?
— Нет. Он не дал ни одного интервью с тех пор, как живет в Москве.
— Говорят, что время от времени ему необходимо обращаться к врачу.
— У него все хорошо. Выглядит он так же, как и на фотографиях, когда был в тюрьме в Мексике. Только волосы седые.
Рамон Меркадер умер от рака костей в Гаване через год. Его останки перевезли с Кубы в Москву. Вокруг его смерти, как и вокруг жизни, также строили много догадок. «Гипотеза о том, что его смерть стала последней расплатой, стала весьма популярна среди специалистов по криминологии. Так они пытались придумать этой истории необычный конец. Ведь именно к этому стремятся те, кто распространяет противоречивые версии о его смерти», — написал журнал Blanco y Negro.
