Со времен ганзейских купцов и польско-литовской империи, простиравшейся от Балтийского до Черного моря, за Балтийский регион всегда шла ожесточенная борьба между великими державами. Ее вели Дания, Швеция, Польша, Россия, Пруссия, Германская империя, а в последнее время и особенно напряженно — Советский Союз и Соединенные Штаты, чьи властные амбиции лежат в основе Атлантической системы.
Для кремлевских правителей эта система — не просто бельмо на глазу, но и экзистенциальный вызов в военном, экономическом и, прежде всего, моральном отношении. Конфликт на востоке Украины, в котором Россия активно участвует с 2014 года — лишь одна из площадок другого, намного большего конфликта.
В боях в Донбассе, питаемых плохо скрытыми имперскими амбициями Кремля, повторение истории уже давно началось и обрело крайне опасные формы. Между Балтийским и Черным морями идет борьба за российское наследство. Элита России не намерена его терять.
После 1990 года, когда распался Советский Союз, сначала казалось, будто наследники договорились между собой. Но эта договоренность вскоре перестала действовать. Русские и американцы форсировали конфликт в Грузии, как будто действуя вслепую. И вдруг наступил момент, когда заключать компромиссы уже слишком поздно.
Постсоветскому проекту так же, как и американскому политическому планированию, не хватило чутья, чтобы вовремя вновь сделать ставку на компромиссы и сотрудничество. Расширение НАТО уничтожило все иллюзии. Но тогда Россия из-за падения цен на нефть была парализована и неспособна вновь играть роль мировой державы.
После Грузии и Украина устремилась в западные системы, прежде всего в НАТО. Когда в ходе саммита НАТО в 2014 году в Бухаресте США решили изменить статус-кво и открыть для Грузии и Украины путь в Альянс, российское руководство открыто пригрозило войной: красная линия была перейдена.
Если бы тогда немецкий канцлер и французский президент не притормозили процесс, отношения между Востоком и Западом полностью рухнули бы и обрели крайнюю, практически не контролируемую форму. К счастью, проект отложили в далекое будущее, но он остался в подвешенном состоянии. А Россия принялась вооружаться, занялась военной модернизацией и стала активнее за пределами страны.
В военном отношении Кремль делает ставку на политику, которая превосходит экономические возможности России, но продвигается российской внутренней политикой. У России достаточно популистского, в том числе и религиозного, потенциала, чтобы не нуждаться в военных успехах и исторической пропаганде. Тем самым она открывает путь к военно-политической непредсказуемости.
Обстановка больше не определяется ядерной дисциплиной холодной войны, а обещает победу тому, кто первым начнет действовать. Офицеры генеральных штабов старой школы знают, насколько опасен такой курс в атомный век. Одна из сегодняшних опасностей заключается в том, что политики и военные больше не делают выводов из уроков холодной войны.
Тот, кому интересен сценарий будущего, должен ознакомиться с российской военной теорией. Несколько лет назад западные аналитики насторожились, когда начальник российского генерального штаба Герасимов начал трансформировать теорию «гибридной войны» в стратегический проект. Российские военные и политики задались вопросом, какими должны быть войны, которые в случае крайнего обострения обстановки не будут подпадать под статью 5 Устава НАТО, но в то же время дадут возможность осуществлять операции, направленные на достижение статуса мировой державы.
Долгий ядерный мир покоился на убеждении, что для мировых держав нет альтернативы сосуществования на договорной основе. Это время прошло. Война — пусть и в ограниченной форме — вновь возможна. Ее можно наблюдать на востоке Украины, в Сирии, в Ливии, но прежде всего — в Балтийском регионе.
Там ежегодно проводятся крупные учения «Запад». Их с трудом можно отличить от войны, и они весьма далеки от мер укрепления безопасности и взаимного доверия, которые сделали бы возможным переход от конфронтации к некой структуре безопасности комплексного сосуществования.
Попугать соседей большими учениями
Россия близка к тому, чтобы создать радикально новую армию, разработать варианты применения ядерного оружия и опробовать войну уменьшенного масштаба под прикрытием своего ядерного потенциала. Она регулярно проводит широкомасштабные учения, призванные произвести впечатление как на Запад, так и на непосредственных соседей, припугнуть их и сделать более сговорчивыми.
Путинская дилемма заключается в том, что российская экономика во всех отраслях, кроме продажи сырья и оружия, работает неудовлетворительно и это никогда не изменится. Но ведение гибридных войн стоит больших денег. Экспортная экономика их не дает, а внутренняя дать и не может. Это ставит Кремль перед необходимостью принять историческое решение: или совершить рывок вперед, или поставить под угрозу социальный мир внутри страны.
Необходимо понять комплексный характер взаимосвязи между военной и экономической Россией. Только можно будет шаг за шагом вновь пользоваться опытом холодной войны.
Но перед этим государства НАТО под руководством Соединенных Штатов и Федеративной Республики Германии должны понять, что гибридная война — это не просто продолжение старых схем и методов, а динамичная и для ее изобретателей небезопасная форма политики. Все это происходит на фоне превращения Китая в мировую державу и ставит российскую элиту перед необходимостью вновь найти формы сосуществования с Европой и Западом, чтобы не оказаться неотвратимо втянутой в сферу влияния азиатского гиганта.
То, что пока наблюдается в Балтийском регионе, с определенного момента уже нельзя будет вписать в старую, основанную на сотрудничестве схему ядерного мира. Гибридная война — опасный инструмент, искушение для своих изобретателей и угроза для всех, кто ее наблюдает.
