Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В 1906 году на Гавайи приехали русские. Их привезли богатые американские плантаторы как работников, которые, как они надеялись, будут усердно трудиться за минимальную оплату, пишет The Conversation.
Степан Сердюков (Stepan Serdiukov)
19 февраля 1906 года почтовый пароход "Чайна" вошел в гавань Гонолулу, Гавайи. Это был далеко не первый его рейс из калифорнийского Сан-Педро, но эта поездка попала на первые полосы новостей. Местные газеты объявили о прибытии ста десяти белых мужчин, женщин и детей, которых тут же окрестили “авангардом притока поселенцев на Гавайские острова”.
Репортер из “Гавайской газеты” отметил, что они "выглядели здоровыми, высоконравственными и богобоязненными людьми". Тогда как некоторых из первых китайских законтрактованных рабочих в 1856 году описывали как “беспокойных, упрямых, безрассудных”, нуждающихся в “ориентирах для улучшения их жизни и обращения в христианство”, чтобы поездка на Сандвичевы острова (прежнее название Гавайев) стала для них благословением.
Новоприбывших белых христиан родом из центральной части юга России привезли богатые плантаторы с Гавайев как работников, которые будут усердно трудиться за минимальные деньги. Но, как выяснилось в ходе изучения миграции русских в США в начале XX века, расовый вопрос оказался ключевым для транспортировки на Гавайи: белые иммигранты ассоциировались с американскими поселенцами колониальной эпохи и теми, кто стекался на запад через Великие равнины.
Смена власти на островах
Белые люди управляли огромными сахарными плантациями на Гавайских островах с 1830-х годов. Поначалу они нанимали коренных гавайцев. Однако по мере роста спроса на рабочую силу и смертности коренного населения от завезенных европейцами болезней, рабочих рук постоянно не хватало. Кроме того, еще в 1841 году гавайцы начали протестовать против мизерных зарплат и суровых условий труда. Столкнувшись с риском масштабных беспорядков, плантаторы начали тысячами набирать законтрактованных рабочих из Азии, особенно Китая.
Подобно тем, кто сверг гавайскую монархию в 1893 году, белые элиты хотели для Гавайев независимости. Но противники этого вроде редактора газеты Catholic Citizen Хамфри Десмонда (Humphrey Desmond) опасались, что проживающие там азиаты станут гражданами США и “ослабят гражданственность” остальной части Америки, где доминируют белые.
С 1880-х годов гавайская элита стремилась привлечь рабочих из Португалии и Норвегии. По сравнению с азиатами они получали гораздо больше денег и требующие квалификации должности. Несколько белых фермеров добрались до Гавайев самостоятельно, но быстро сдались из-за сложных условий тропического климата.
В 1898 году США согласились аннексировать Гавайи, чье европейское и американское население составляло чуть более одной пятой. Плантации больше не могли привлекать рабочих из Азии. А в 1882 году Конгресс и вовсе принял Акт об исключении китайцев, который распространился и на Гавайи как американскую территорию.
Кроме того, плантаторы оказались под давлением растущей мощи уже находившихся на островах азиатских рабочих. В 1904 и 1905 годах японские рабочие возглавили забастовки на нескольких плантациях по всей территории Гавайев, причем в некоторых случаях даже добились повышения зарплаты и ряда других уступок, таких как увольнение нерадивых надсмотрщиков.
Тогда-то и появились русские.
Прибывшие с Кавказа
Вновь прибывшие на Гавайи были известны как молокане. Эта христианская группа возникла в XVIII веке в центральной части юга России, отвергнув учение православной церкви из-за ее тесной связи с российским правительством.
Начиная с 1830-х их ссылали на Кавказ, где Россия завоевывала земли и расширяла империю. В самой России их считали опасными еретиками, тогда как в приграничных зонах, где большинство составляли мусульмане, они стали незаменимыми союзниками царского правительства.
Их неприятие алкоголя, трудолюбие и фермерское мастерство завоевали восхищение чиновников, путешественников и ученых. Но в 1880-х их начали призывать на службу в армию. Им это не понравилось, и в 1900 году началась кампания за отъезд в Северную Америку — где, опять же, на них стали смотреть как на идеальных поселенцев. Временное пристанище молокане нашли в Лос-Анджелесе.
Но затем, как выяснилось благодаря сообщениям в газетах того времени и первоисточникам из Государственного архива Гавайев, они попали в поле зрения гавайских плантаторов.
Один из их лидеров, калифорнийский лесоторговец с русскими корнями Питер Деменс (Peter Demens), описал плантаторам и публике их жизнь на Кавказе как бесконечный триумф промышленности над природой: “Везде им приходилось выполнять работу первобытных первооткрывателей; акклиматизироваться, приобретать знания о местных условиях, обычаях, практиках и методах ведения сельского хозяйства. Из плодородных черноземных степей центральной России они переселились в сухие, засоленные пустыни Крыма и быстро превратили их в цветущие сады.”
Сравнивая их с европейскими поселенцами в Америке колониальных времен, Деменс особенно подчеркивает моральные качества и запреты на алкоголь, табак и разводы. Он счел их “единственной частью масс, которая знает, как думать, и которая действительно думает”.
Согласно архивам, в январе 1906 года правительство территории и лидеры молокан заключили земельную сделку. Молокане получили возможность работать на плантации в районе Капаа на острове Кауаи, научиться выращивать сахарный тростник и привезти с собой родственников. Когда в 1907 году у плантационной компании истек срок аренды, сделка позволяла им на правах не наемных работников, а поселенцев вступить во владение землей площадью пять тысяч акров, на которых можно жить и работать.
Возделывая землю
Через несколько часов после высадки в Гонолулу в феврале 1906 года передовой отряд из 39 семей молоканских поселенцев отправился на Кауаи. Оказавшись там, они начали строить дома. Архивы говорят, что управляющий плантацией Капаа возлагал на них большие надежды, называя “хорошим предзнаменованием”.
Неприятности начались, как только молокане стали учиться выращивать сахарный тростник. Сотни рабочих из Японии, Португалии и самих Гавайев разозлились, что только что сошедшие с корабля незнакомцы наравне с ними оказались в очереди на получение плантации в аренду. Многие решили искать работу в другом месте, и на плантации образовалась нехватка рабочей силы.
Особенно обидно было японским рабочим, ведь всего за несколько месяцев до этого русские проиграли Японии войну. Одни под этим предлогом отказывались работать с ними бок о бок, другие стали жаловаться на агрессию и уверяли руководство, что русские говорят им что-то вроде: “Вы выгнали нас из Маньчжурии, а мы теперь выгоним вас из Капаа”.
Согласно письмам управляющего плантацией Джорджа Фэйрчайлда (George Fairchild) главному стороннику колонизации Джеймсу Каслу (James B. Castle), русские поселенцы стали вести себя так, будто уже владеют землями Капаа. Другим рабочим они говорили, что те скоро будут работать на русских, и даже пытались сдать местные рисовые поля во вторичную аренду мелким фермерам.
В довершение ко всему молокане привыкли к прохладным, засушливым горам Кавказа, а не к жаркому, влажному климату Гавайев. В архивных записях зафиксировано их возмущение строгой трудовой дисциплиной и отказ работать более 10 часов в день, что вызывало насмешки со стороны привыкших к 12-14˗часовым рабочим сменам местных жителей. А затем они и вовсе предложили начальству поделить участки обработки тростника между семьями.
Ничто не вечно под луной
Надеясь на мирное и зажиточное оседание на Гавайях, молокане столкнулись с неприкрытой обидой опасавшихся увольнения других работников и постоянными жалобами управляющего аппарата на качество их работы.
Большинство не продержалось и полугода и покинуло острова к началу июля 1906 года. Неудавшийся эксперимент обнажил ошибочную концепцию американизации островов за счет увеличения численности белого населения. Вместе с тем другие трудовые мигранты, в том числе португальцы, завоевали куда более положительную репутацию среди плантаторов и оставались на островах в количестве, достаточном для обеспечения солидного культурного присутствия. В ближайшие десятилетия демографический состав островов изменится мало.
Плантаторы снова стали полагаться на труд самих жителей Гавайев, а также тех, кто прибывал с Филиппин, ставших незадолго до этого американской колонией.
Но на краткий миг, благодаря распространенному мнению о превосходстве белых и позитивной силе колонизации, русских молокан можно было сравнить с отцами-пилигримами из мифа об американских поселенцах: людьми, которые символизируют цивилизацию, прогресс и мощную связь с воображаемым прошлым лишь в силу внешности и происхождения.
Степан Сердюков — соискатель докторской степени по истории США в Университете Индианы.
