Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
На Западе восприятие Гитлера изменилось настолько, что сегодня он уже не воплощение зла, а очередной мем, пишет обозреватель Bloomberg Андреас Клут. Эта моральная пустота может привести к повторению ужасов прошлого, предупреждает он.
Андреас Клут (Andreas Kluth)
Мы бы могли относиться к таким, как Йе — знаменитость, ранее известная как Канье Уэст, — просто как к душевнобольным. В конце концов, американские ток-шоу, вроде того, на котором Йе в чёрной лыжной маске опять нёс какую-то чепуху, изобилуют болтовнёй недалёких людей. Никто же не воспринимает их всерьёз, верно?
Но спросите себя, как воспринял бы заявления Йе кто-нибудь из тех немногих, кто пережил Холокост. Или, если уж на то пошло, как его слова теперь будет использовать кто-нибудь из многочисленных отрицателей Холокоста. Нет, мы не можем назвать Йе и ему подобных больными на голову и двигаться дальше. У нас проблема.
Йе говорил об Адольфе Гитлере. По всей видимости, рэпер воспринимает фюрера как ещё одного представителя правых, ставшего жертвой вокизма и фальшивых новостей жалких СМИ. "У каждого человека есть что-то ценное, чем он может поделиться, особенно у Гитлера, — говорил Йе. — В Гитлере мне нравится многое". "Я нацист", — заявил рэпер. "Мы должны перестать постоянно осуждать нацистов", — добавил он напоследок.
За несколько дней до этого Йе и другой антисемит, отрицающий Холокост, Ник Фуэнтес (Nick Fuentes) ужинали с Дональдом Трампом в поместье американского экс-президента во Флориде. Но опасность хейтеров заключается не только в том, какую скандальную площадку им предоставил этот известный персонаж. Они ведь таким образом распространяют и одновременно воплощают уже существовавшую тенденцию к повальному невежеству и ложным идеалам, которые являются непременным условием для возникновения антисемитизма, расизма и ненависти.
Одно только невежество уже поражает. По опросам, в США 63% молодых взрослых не знают, что во время Холокоста нацистами было убито шесть миллионов евреев, а 36% думают, что жертвами стали "два миллиона или меньше". Каждый десятый не уверен в том, что Холокост был, или же вообще его отрицает. Но, возможно, самым шокирующим является то, что 19% миллениалов (поколение, рожденное в период примерно с 1981 по 1996 год. – прим. ИноСМИ) и зумеров (поколение примерно 1997-2012. – прим. ИноСМИ) считают, что в Холокосте виноваты сами евреи.
Как мы вообще до этого докатились? На веку людей, переживших Холокост, во многих западных обществах произошёл переход от восприятия Гитлера как воплощения зла в истории человечества и призыва больше никогда не допускать подобного геноцида до ещё одного мема, который можно использовать в соцсетях или мелких политических стычках.
Ответ на вопрос частично связан с феноменом, который немцы, уж наверняка осведомлённые в этом деле, назвали "нацистским порно" или "гитлеровским китчем". Я уже много лет с тревогой наблюдаю за этой тенденцией.
В 60-е и 70-е годы факты о Холокосте стали доступны широкой общественности многих стран, поэтому к памяти о событиях относились с особым трепетом. Всё началось с громких процессов 60-х над нацистами в Иерусалиме и Франкфурте, в ходе которых были раскрыты новые детали геноцида. Эти процессы, как известно, вдохновили философа Ханну Арендт на рассуждения о "банальности зла". В 70-х появились сенсационные книги о Гитлере и американский телевизионный сериал "Холокост", который заставил немцев вновь подвергнуть себя долгому и мучительному самоанализу. Документирование и увековечение памяти Холокоста продолжилось в том же духе.
Вместе с тем, начиная с 80-х, в СМИ наметилось другое явление. Началось всё с того, что немецкий журнал Stern опубликовал так называемый дневник Гитлера. Это была сенсация и, как оказалось, фальшивка. Так появился тревожный прецедент: фюрером стали заманивать, чтобы продать побольше экземпляров, а теперь уже чтобы как можно больше пользователей поделились публикацией в соцсетях. Люди помешались на нацистах. Как я уже говорил, по немецкому телевидению каждую ночь крутили документальные фильмы о Гитлере: его прихвостнях, женщинах, недугах, столовом серебре или немецкой овчарке Блонди.
Одержимость со временем стала перерастать в пародию. Одно дело, когда Чарли Чаплин при жизни Гитлера высмеивал врага в "Великом диктаторе". Совсем другое, когда в 1998 году немецкий сатирик Вальтер Мёрс (Walter Moers) добился успеха со своим комиксом "Адольф, нацистская свинья". Это положило начало жанру гитлеровского фарса, к которому относится бестселлер "Он снова здесь". В этой книге фюрер просыпается возле своего старого бункера в современном Берлине, люди находят в нём изюминку, и он становится комиком.
Но это явление есть не только в Германии, оно распространилось на весь мир. Гитлер стал ходячим мемом. Например, сцена из фильма "Бункер", в которой диктатор в исполнении Бруно Ганца узнаёт о поражении. Этот эпизод крутится по всему миру, и каждый раз с новыми титрами. То фюрер не может найти любимые кексы в Верхнем Ист-Сайде и Верхнем Вест-Сайде, то у него проблемы с биткоином, потому что инвестировать нужно было в доджкоин.
Эксперты и общественность чуть что упоминают Гитлера. Уже в 1990 году американский юрист и писатель Майк Годвин (Mike Godwin) сформулировал "закон Годвина" о нацистских аналогиях. Закон гласит, что по мере разрастания дискуссии, вне зависимости от её темы, вероятность сравнения с Адольфом Гитлером стремится к единице. Чтобы в этом убедиться, просто загляните в раздел комментариев под какой-нибудь из моих колонок.
Мы и глазом не успели моргнуть, как принц Гарри пришёл на вечеринку в коричневой рубашке со свастикой. А как-то раз я услышал, как учителя айенгар-йоги назвали "йога-нацистом" за чрезмерное внимание к правильности асаны.
Это явление представляет собой обратный эффект Волан-де-Морта. В книгах о Гарри Поттере воплощаемое им зло вызывает такое отвращение и трепет, что ведьмы, волшебники и колдуны называют его не иначе как "Тот-Кого-Нельзя-Называть" или "Сами-Знаете-Кто". С Гитлером всё наоборот: фюрер — это "Тот-Кого-Надо-Называть-Постоянно", вне зависимости от ситуации. В итоге он уже больше не кажется злом, а только мультяшным персонажем.
<…>
И вот мы дошли до того, что все — от рэперов в лыжных масках до политиков — размышляют о Гитлере и нацистах, совершенно не задумываясь о фактах, мере и приличии. А остальные, особенно миллениалы и зумеры, блуждают в постмодернистском тумане, где нет ничего правдивого и возможно всё, а если возникли сомнения, то должно быть смешно.
Это моральная пустота, которой мы когда-то опасались. Интеллектуальный вакуум, в котором растёт ненависть и повторение массовых убийств уже не кажется таким невероятным. Проблема не только в Канье Уэсте. Все мы опошлили память до нигилизма.
