Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Чрезмерно либеральные миграционные законы и система уголовного правосудия Швеции породили шокирующую субкультуру насилия, пишет The Telegraph. По уровню эксплуатации детей, применению бомб в термосе и убийств членов банд с использование огнестрельного оружия она уже занимает одно из худших мест в развитом мире.
Когда моя супруга впервые переехала из Стокгольма в Лондон, ей потребовалось немало времени, чтобы привыкнуть к здешнему уровню преступности. Желтые полицейские таблички с призывами дать свидетельские показания, появлявшиеся после очередного инцидента с поножовщиной, приводили ее в ужас. Если ей нужно было выйти на улицу вечером, она вооружалась так, будто отправлялась в бой. Как сильно все изменилось! В Лондоне – городе с населением, почти равным населению всей Швеции, – число людей, застреленных насмерть, за шесть месяцев до начала весны прошлого года, было равно нулю. Между тем за следующие шесть месяцев в Сёдертелье – городе в получасе езды от Стокгольма – от огнестрельных ранений скончались четыре человека.
С тех пор ситуация резко ухудшилась. На Рождество развернулась настоящая бандитская война, и противоборствующие группировки продолжают бесчинствовать по всему Стокгольму, который стал больше похож скорее на Чикаго 1930-х годов, чем на современную Скандинавию. Бандиты используют бомбы, чтобы отправлять друг другу послания, наемные убийцы выслеживают и стреляют друг в друга. В прошлом году там было совершено 61 нападение с применением огнестрельного оружия со смертельным исходом, что в шесть раз больше, чем в Дании, Финляндии и Норвегии вместе взятых. И все чаще для совершения нападений бандиты отправляют детей, которых в силу их возраста по шведским законам попросту невозможно привлечь к уголовной ответственности.
Те из нас, кто периодически пытается вникнуть в суть национальных дебатов в Швеции, обращают внимание в первую очередь на характер риторики. О событиях, которые, казалось бы, должны всколыхнуть всю страну, сообщается так, будто это естественный элемент повседневной жизни. "Для меня это уже стало нормальным, – сказал один очевидец после того, как на прошлой неделе в торговом центре в одном из районов Стокгольма убили 15-летнего подростка. – Это уже третий или четвертый случай убийства у этого торгового центра, поэтому меня это не слишком шокирует".
Швеция подарила миру детективы в стиле "нордик нуар". Теперь же их вытесняет настоящая преступность – со всеми этими подкастами, книгами и репортажами, складывающимися в единый общенациональный детектив, который ставит всю страну в тупик. Почему Швеция? Почему все настолько плохо? Почему дети? Почему становится еще хуже? Да, в период миграционного кризиса 2015 года вместе с огромным числом беженцев Швеция "импортировала" все виды преступности. Но Германия приняла у себя еще больше беженцев, однако у нее нет таких проблем. За последние несколько лет бюджет шведской полиции вырос на 75%, но она все равно проигрывает. Что еще страшнее, она, похоже, не понимает, как можно победить.
Ранее на этой неделе об этом говорил начальник стокгольмской полиции Макс Окервалл (Max Åkerwall). По его словам, арест лидера банды создает вакуум, который порождает ожесточенную борьбу за власть между соперничающими группировками (полиция насчитала 52 банды). В результате появляется еще больше бомб, пушек и убийств. Так что дело здесь не в нескольких главарях. Дело в целой субкультуре насилия, невольно взращенной чрезмерно либеральными миграционными законами и системой уголовного правосудия Швеции.
"Сейчас в Швеции у нас сформировались параллельные сообщества, – сказала Магдалена Андерсон (Magdalena Andersson) незадолго до того, как она покинула пост премьер-министра в прошлом году. – Мы живем в одной стране, но в совершенно разных реальностях". Словосочетание "опасный район" вызывает в Швеции массу противоречий, однако оно однозначно применимо к тем районам, куда боятся ехать не только представители власти, но даже бригады скорой помощи.
Швеция долгое время считала себя "гуманитарной сверхдержавой", и благодаря ее щедрости родители моей супруги когда-то смогли обрести новый дом, бежав из-под гнета Советского Союза после событий Пражской весны 1968 года. Мою родившуюся в Стокгольме супругу учили "родному" чешскому языку, хотя ее домом была Швеция. Это указывает на другую проблему: щедрость Швеции в отношении беженцев по своим масштабам сравнима лишь с теми трудностями, с которыми она всегда сталкивалась в процессе их интеграции в общество.
Вероятно, лучшим показателем степени интеграции служит разница в уровне безработицы между местными жителями и приезжими. В Великобритании она ничтожна, но в Швеции этот разрыв является самым большим среди стран развитого мира (4% и 15% соответственно). Если вы позволяете контрабандистам, перевозящим нелегальных мигрантов, доставлять десятки тысяч преимущественно мужчин в систему, которая не в состоянии их интегрировать, вы просто заполняете людьми пригороды, где организованная преступность – это серьезный бизнес.
Полиция Германии и Великобритании лучше приспособлена к противостоянию "плохим парням" – джихадистам и другим террористам всех мастей, – и наши законы намного жестче. Тем временем шведские суды всегда беспокоятся о благополучии преступников, особенно если это молодые люди. Несколько лет назад был принят закон, согласно которому к аресту, задержанию и тюремному заключению подростка младше 18 лет необходимо прибегать лишь "в крайних случаях". Этот закон привел в восторг бандитов, которые восприняли его как своеобразное разрешение использовать детей для выполнения самой разной "черной работы".
Полиция сообщает, что сейчас большинство тех, кого арестовывают за насильственные преступления, – это дети, и в настоящее время на свободе находятся около 1,2 тысячи таких "малолетних бойцов". В Англии возраст наступления уголовной ответственности – 10 лет. В Швеции – 15 лет, то есть подростка младше 15 невозможно приговорить к какому-либо наказанию. Половина из тех, кого полиция арестовала в ходе рейдов после череды убийств в Стокгольме в рождественские праздники, – это дети школьного возраста. Их "фирменное" оружие – бомба в термосе, представляющая собой самодельное взрывное устройство, помещенное в термокружки, которые ни у кого не вызывают подозрений.
Появление "малолетних бойцов" превращает чтение шведских газет к нечто совершенно сюрреалистичное. "Более 25 выстрелов было сделано в жилом доме, – говорилось в статье, напечатанной в газете Aftonbladet на прошлой неделе. – Полиция прорабатывает версию о том, что преступники ошиблись и стреляли не в ту дверь. Был задержан еще один 15-летний подросток".
А вот отрывок из статьи, опубликованной несколькими днями ранее: "13-летнему и 14-летнему подросткам в последний момент помешали совершить преступление с применением автоматического оружия в округе Хаммербихёйден, на юге Стокгольма".
Шведские власти слишком поздно разрешили полиции прослушивать мобильные телефоны, слишком поздно разрешили приговаривать 19-летних к пожизненному заключению. Бывший прокурор Лизе Тамм (Lise Tamm) пожаловалась на "наивность" всей системы в целом. По ее словам, тысячи добропорядочных людей оказываются в тяжелейшем положении, "пока мы защищаем права преступников и игнорируем права жертв".
Ее досаду можно понять. Сейчас звучит множество призывов изменить законы, но разве должна целая страна отказываться от своих либеральных ценностей, чтобы приспособиться к появлению нового криминального меньшинства? Тем не менее, у Швеции заканчиваются варианты. В целом уровень преступности в Швеции примерно равен средним показателям по Европе, но по уровню этого конкретного вида преступности – по уровню эксплуатации детей, применению бомб в термосе и убийств членов банд с применением огнестрельного оружия – она уже занимает одно из худших мест в развитом мире.
Сострадание, которым славятся шведы – и благодаря которому многие члены моей большой семьи имеют все то, что они имеют, – уже начало порождать наихудший вид преступности. Полагаю, эта удивительная страна в конце концов найдет выход из сложившейся ситуации. Но пока она служит всему миру показательным примером того, как поступать не нужно.
