Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Экономисты все чаще задаются вопросом, когда Польша обанкротится, пишет Interia. Не "обанкротится ли вообще", а "когда это произойдет?" Это случится не прямо сейчас, но страна уже находится на пути к банкротству. И с каждым днем свернуть с него становится все труднее.
Яцек Рамотовский (Jacek Ramotowski)
"Государственные финансы – это машина, движущаяся с большой инерцией, на них влияет прошлое, то, как было организовано государство на протяжении многих предыдущих лет. (...) Предостережения могут быть правильными, но они сбываются так медленно, что никого не интересуют", – говорил во время семинара в Главной торговой школе президент Института WiseEuropa Мацей Буковский (Maciej Bukowski).
Некоторые считают, что предупреждения экономистов – это ничего серьезного, просто ворчание яйцеголовых умников. Государственный долг Польши, несмотря на рост расходов, не увеличивается. Рейтинговые агентства уже много лет подтверждают наш довольно приличный кредитный рейтинг "A минус", а Moody's ставит даже оценку повыше – A2. Так к чему все эти разговоры? Когда в 2014 году ликвидировали Открытый пенсионный фонд, или когда правительство партии "Право и справедливость" (ПиС) внедряло программу пособий "500+", олдскульные экономисты тоже говорили, что мы становимся "второй Грецией" или "второй Аргентиной". И что? И ничего. Польскому государственному долгу все еще далеко до отметки в 60% ВВП.
Сомнения в том, что польские государственные финансы стабильны, возникли уже давно, еще в начале этого века. Тогда правящая "Избирательная акция Солидарность" (кто-нибудь сегодня еще помнит о существовании такого политического объединения?) совместно с "Союзом левых демократических сил" утверждали в Сейме все новые и новые "неприкосновенные" бюджетные расходы, не обращая внимания на мнение возглавляемого Ежи Бузеком (Jerzy Buzek) правительства. Масштабы этих новых "неприкосновенных", действующих с 2001 года расходов подсчитал и предал гласности член Совета по денежно-кредитной политике Богуслав Грабовский (Bogusław Grabowski).
Порча финансов. От "Дыры Бауца"...
От таких цифр у всех отвисли челюсти, поскольку это предвещало гигантский по тем временам и к тому же хронический дефицит бюджета, то есть огромную дыру в бюджете. Вскоре эти данные подтвердил тогдашний министр финансов Ярослав Бауц (Jarosław Bauc), и с тех пор этот дефицит так и называют – "дыра Бауца". Правительство заблокировало расходы, что временно стабилизировало бюджет. В этот крутой вираж, который преодолеет не каждый гоночный болид, государственные финансы ввели парламентарии, принимавшие решения о трансфере государственных денег определенным группам избирателей.
Еще один поворот польские государственные финансы прошли после крупного глобального финансового кризиса и частично возникшего по его вине долгового кризиса в еврозоне. Это происходило в те времена, когда обанкротилась Греция. В 2009 году Европейская комиссия ввела в отношении Польши "процедуру чрезмерного дефицита".
Правительству коалиции "Гражданской платформы" и "Польской крестьянской партии" пришлось идти по канату, натянутому между необходимостью антициклического фискального послабления, с одной стороны, и необходимостью стабилизации финансов и сокращения дефицита, с другой. Чтобы залатать дыру в финансах, власти решили выкупить облигации на 144 миллиарда злотых у открытых пенсионных фондов. Это, в сочетании с ослаблением фискальной политики, помогло –представители старой школы снова махнули хвостом перед носом Аргентины и приснопамятной Греции.
…до правления "ПиС"
И вот тут появилась ПиС. Партия пришла к власти в комфортных условиях, поскольку в 2015 году процедура чрезмерного дефицита была отменена. Глобальная экономическая конъюнктура, поистрепавшаяся за многолетний период кризисов, набирала обороты. То, что наобещала ПиС, не укладывалось в голове у большинства экономистов. Более того, партия начала хоть и выборочно, но показательно исполнять эти обещания.
Проциклические потребительские трансферты докрасна раскалили и без того входящую в фазу активного роста экономику, что уже в 2019 году проявилось в виде повышенной и постоянно растущей инфляции. Термин "инфляция" стоит запомнить. Потому что именно она может стать game сhanger в истории развития и упадка польских государственных финансов. А возможно, и самого государства.
"Структурные проблемы усугубляются. Раскручивается спираль популизма", – сказал Мацей Буковский.
Во время пандемии правительство перенаправило значительную часть расходов в Фонд борьбы с COVID-19 при Банке национального хозяйства (БНР) и в Польский фонд развития (ПФР). Пандемия закончилась, но ковидный фонд продолжает работать. Оба фонда финансируются за счет выпуска ценных бумаг, данные долговые обязательства в бюджете не учитываются, парламент решения о их лимитах не принимает. Расходы фондов не подлежат никакому демократическому контролю. Более того, их ценные бумаги выкупаются Национальным банком Польши.
"Средства выводятся из бюджета, и мы не знаем, на что они тратятся", – отметил Мацей Буковский.
Давайте признаем честно – метод "вывода" расходов из бюджета и перевод их во внебюджетные фонды изобрели не в ПиС. В 2004 году для финансирования строительства дорог и автомагистралей был создан Национальный дорожный фонд.
"(...) Это было открытие калитки, которая с тех пор очень активно используется. Но это был фонд с четко определенной целью, он должен был иметь собственный доход от акциза на реализуемое топливо", – вспоминал президент Института государственных финансов Славомир Дудек (Sławomir Dudek).
Перебрасывание долга, или Левая касса
По оценкам Славомира Дудека, задолженность в фондах БНР и ПФР в 2026 году может увеличиться до 638 миллиардов злотых. Из-за инфляции государственный долг уменьшается, но долг во внебюджетных фондах при этом увеличивается. В 2021 году он составил 10% ВВП и, по имеющимся оценкам, в 2026 году вырастет до 15,9% ВВП. Кроме того, все это не имеет никакого смысла, потому что долг, взятый фондами, дороже, чем долг, взятый госказной. Доходность облигаций, выпускаемых внебюджетными учреждениями, выше.
"Мы платим такие же проценты, как греки, хотя наш долг в три раза меньше (...) Дешевле выпустить государственные облигации, перевести деньги в ПФР и пусть он занимается операционной деятельностью. Эти фонды министр финансов не контролирует (...), долг находится вне контроля парламента (...). Это нарушение Конституции", – говорил Славомир Дудек.
"Если в области расходования средств необходима гибкость, для этого можно использовать создаваемый бюджетный резерв, тогда все происходит прозрачно. Ни пандемия, ни конфликт на Украине не оправдывают непрозрачность в области государственных финансов", – добавил он.
Недавно премьер-министр Матеуш Моравецкий анонсировал "консолидацию" государственных финансов и ликвидацию внебюджетных фондов. Подробности пока не известны. Экономисты не уверены, что премьер-министр откажется от своих совершенно неконституционных полномочий.
"Премьер может по почте или по телефону приказать выпустить облигации ПФР или БНР", – заметил Славомир Дудек.
Экономисты говорят, что богатые государства могут позволить себе высокий государственный долг, даже такой, как вызывающие оторопь 263% ВВП Японии. Почему? Все зависит от экономии. В богатых государствах очень высоки депонированные в банках избыточные сбережения предприятий, и это позволяет иметь безинфляционную задолженность бюджета. В Польше национальные сбережения очень невелики – одни из самых низких в ЕС.
Почему инфляция будет расти
Таким образом, мы опять возвращаемся к инфляции, потому что именно в ней нужно искать ответ на вопрос, почему польский государственный долг по отношению к ВВП не увеличивается. Благодаря высокой инфляции номинальный ВВП стремительно растет. Долг рассчитывается по отношению к номинальной стоимости ВВП. Если инфляция растет на 14% в год, а долг на 10%, это значит, что долг становится меньше. Это выглядит странным, но это так. Вот только расходы на обслуживание долга все равно растут. По оценкам Славомира Дудека, в 2026 году они вырастут примерно до 105 миллиардов злотых, что дает примерно 3% ВВП (1% ВВП в прошлом году).
Об ущербе, который инфляция наносит экономике и обществу, написано так много книг, что разместить было бы сложно даже в огромной библиотеке. Профессор Экономического университета в Кракове, а в прошлом вице-премьер, член Совета по денежно-кредитной политике Ежи Хаузер (Jerzy Hauser) обращает внимание на еще один факт. На то, как популизм разгоняет инфляцию, делая ее еще более высокой и продолжительной.
"(Инфляция) приводит к росту социальной базы популизма. Алгоритм таков – инфляция, бедность, разочарование, претензия, индексация и, как следствие, еще более высокая инфляция", – сказал Ежи Хаузер в ходе дискуссии в клубе Польша 2025+, организованного Союзом польских банков.
"Инфляционная спираль сегодня накручивается с обеих сторон. Польшу следует отнести к числу стран с высокоинфляционными экономическими системами", – добавил он.
Популизм, или Стратегия завоевания власти
Высокоинфляционные экономические системы работают в странах Латинской Америки, в частности, в той самой Аргентине. При этом политические системы таких государств, как Аргентина, были сформированы на волне популизма. Что такое популизм? У него очень много определений. В статье "Монетарное финансирование с дефицитом денежных средств в экономиках с низким уровнем сбережений, управляемых популистскими правителями" президент Института QUANT-TANK, экс-министр финансов РП и бывший председатель Комитета по финансовому надзору Станислав Клюза (Stanisław Kluza), а также профессор Высшей торговой школы, бывший член Совета по денежной политике Анджей Славинский (Andrzej Sławiński) приводят несколько из них.
"Популизм – это не идеология. Это стратегия завоевания и удержания власти. Он существует уже много веков, но в последнее время он, кажется, обретает второе дыхание, движимый цифровой революцией, рекаризацией экономики и неуверенностью в будущем", – писал венесуэльский писатель Мойзес Наим (Moisés Naím), бывший главный редактор Foreign Policy, бывший исполнительный директор Всемирного банка.
Эрозия таких институтов, как Конституционный и Верховный суды, Центральный банк – все это мало заботит "простых людей", об интересах которых, казалось бы, заботятся популисты, противопоставляя их интересам элиты. Вскоре после прихода к власти популистов начинается разрушение институтов государственной власти. Это означает начало разрушения системы, в которой данные институты контролируют и уравновешивают друг друга. Такая ситуация позволяет популистам проводить волюнтаристскую политику, в том числе в области экономики. До тех пор, пока, в итоге, не сформируется новая модель государства и высокоинфляционной экономики.
"Институциональные изменения имеют решающее значение для качества экономики", – уверен Анджей Славинский.
"Фискальная политика (в Польше) никогда не была так подчинена политике, как сейчас. Денежно-кредитная политика никогда не была такой аккомодационной (...) Это не ошибки, это результат функционирования новой модели государства, новой модели функционирования его институтов", – добавил он.
Когда Польша обанкротится?
Все перечисленные экономистами этапы деградации государственных финансов являются очередными шагами в деле раскручивании спирали популизма. Запускается процесс, который очень трудно остановить.
"Партия, если она хочет победить на выборах, должна повторить то, что делала раньше, только с удвоенной силой. (...) Мы находимся в спирали популизма и можем ожидать, что любое правительство захочет превзойти предшественников (...) Это будет, как остеопороз, разрушать костяк нашего государства, пока оно не рухнет", – говорил Мацей Буковский.
Ответ на вопрос "Обанкротится ли Польша?" мы уже знаем. Остается вопрос – "Когда это произойдет?". Экономисты считают, что это будет длительный процесс. Аргентине от прихода к власти символа софт-версии популизма Хуана Перона до банкротства потребовалось около 30 лет. На этом временном отрезке государственные институты чувствовали себя все хуже и хуже. Выборы были своего рода плебисцитом, в котором победивший "получал все" и правил, не обращая внимания ни на парламент, ни на институты, ни на оппозицию.
"Займет ли это у нас 30 лет? 10 лет у нас уже за плечами. Когда это случится? В 2040 или 2050 году? Да, примерно в это время", – сказал Мацей Буковский.
"Боюсь, что это ухудшение может произойти быстрее", – возразил Андрей Славинский.
