Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Польша никогда не была заинтересована в том, чтобы закрыть "дело Катыни", пишет Myśl Polska. Политики считают, что Катынь должна длиться вечно, будучи инструментом обострения отношений с Россией. А жертвы тех времен, как и современные поляки, становятся заложниками этой политики.
Мы, поляки, гордимся тем, что храним память о тех жертвах, которые мы понесли во время Второй мировой войны. И – теоретически – правильно делаем, что гордимся.
Проблема в том, что эта память очень часто используется в целях реализации актуальной политики, а жертвы тех времен становятся заложниками этой политики. Я считаю, что именно так обстоит дело с жертвами Катынского преступления. И эта ситуация длится, с небольшими перерывами, по сей день.
Практикующий такие грязные методы использования жертв в политических целях премьер-министр Матеуш Моравецкий, чьи исторически примитивные, невежественные разглагольствования и нелепые теории достойны самой суровой небесной кары, соизволил разместить в своем профиле на Facebook* (вернее, разместил кто-то из его штаба, но с согласия премьера) запись по случаю годовщины Смоленской катастрофы и годовщины раскрытия информации об обнаружении катынских захоронений. Нам предлагается все тот же дежурный набор лозунгов и напыщенных тирад. Что бросается в глаза, так это очевидное моральное злоупотребление в виде сопоставления фотографии катынских могил со снимком разбившегося ТУ-154. Таким образом, пользователь, увидевший такой визуальный ряд, получает однозначный сигнал: в обоих случаях убийство было совершено представителями одной страны, то есть России. На мой взгляд, хотя это и не следует прямо из текста, именно такой посыл является целью данной визуальной манипуляции. Простые люди не будут вдаваться в подробности – для них вопрос ясен – убийство совершили русские.
И, наконец, господин премьер-министр лживо, что в его случае вовсе не является какой-то редкостью, потому что лжет он при любой возможности, сообщает: "Россия годами пыталась скрыть правду о Катыни, а потом делала все, что в ее силах, чтобы мир забыл об этой истории. Смоленская трагедия 10 апреля 2010 года вынесла на поверхность это советское преступление, вновь напомнила о нем миру. Она также напомнила нам об истинном лице России и ее властей". Во-первых, Россия никогда не пыталась скрыть правду о Катыни, потому что правду о Катыни СССР раскрыл еще в 1990 году. Каким образом Россия может скрывать правду о Катыни? Это известно одному только премьер-министру. Во-вторых, у России нет причин заниматься информированием мира о преступлениях в Катыни, потому что у нее сейчас есть дела (в том числе большие трагедии и преступления) поважнее, чем это. С какой стати России этим заниматься? И зачем это нужно? Россия должна была раскрыть правду, высказать свою позицию, предоставить архивы для исторических исследований и открыть кладбища. И она все это сделала. На этом политическая часть этого вопроса должна быть закрыта.
Однако Польша не была в этом заинтересована, так как Польша, вернее, ее политики, считала, что Катынь должна длиться вечно, будучи инструментом обострения отношений с Россией. Как иначе понимать финальный пассаж премьер-министра о том, что Катынь должна постоянно напоминать нам "об истинном лице России и ее властей"? Именно об этом и идет речь. Память о жертвах, достойное ее увековечивание – этого недостаточно. Над этими могилами должен продолжаться dance macabre (жуткий танец, прим. ред.), прерванный трагедией 10 апреля 2010 года. Она стала своего рода предупреждением: не используйте память жертв в политических целях. Отрезвление длилось недолго, всего несколько недель. После этого все вернулось к "норме", и продолжается оставаться в этом состоянии по сей день.
Готовясь к написанию этого текста, я заглянул в свои тексты 12-13 летней давности, опубликованные в книге "Вирус русофобии" (Варшава, 2010). В принципе, я мог бы ничего больше по этой теме и не писать, потому что с тех пор ничего не изменилось. В качестве примера напомню некоторые из моих размышлений того времени. Первое – это вопрос о признании 13 апреля "Катынским днем". Почему 13 апреля, а не 5 марта, то есть день подписания Сталиным и сопровождения приказа об убийстве польских офицеров? Выбор даты 13 апреля крайне неудачен, при этом он переводит весь Катынский вопрос в определенное, пропагандистско-политическое измерение. Вот выдержка из моей публикации на эту тему:
"День памяти жертв Катыни установлен у нас на 13 апреля. Почему? Потому что об убийствах в Катыни стало известно именно в этот день. Проблема в том, что известие об этом событии принесла геббельсовская пропагандистская машина. Немцы знали о захоронениях еще с осени 1942 года. Геббельс почуял, что их можно использовать в пропагандистских целях. У него было две цели: во-первых, попытаться нанести ущерб единству антигитлеровской коалиции, во-вторых – для него это была возможность активизировать преследования евреев. Он писал в своем дневнике: "Вот еще одно доказательство тесного взаимодействия евреев и свидетельство того, какая судьба ожидает Европу, если она когда-нибудь попадет в лапы субъектов с Востока или Запада, представителей этой деструктивной расы".
Во время совещания 8 апреля 1943 года Геббельс сообщил, что намерен отправить в Катынь нейтральных журналистов, представителей польской общины и британских военнопленных, чтобы они стали свидетелями открытия новых захоронений. Он привез из Туниса специалиста по пропаганде Альфреда Берндта (Alfred Berndt). Геббельс приказал прессе освещать тему Катыни два-три раза в неделю. Радиостанция "Берлин" транслировала информацию об обнаружении катынских захоронений 13 апреля 1943 года. Затем в дело вступила действующая в генерал-губернаторстве коллаборационная пресса и кинохроника. Польскоязычные СМИ вещали, что убийство было совершено "еврейско-большевистскими мучителями". Этот термин повторялся неоднократно. Вывод был однозначный – если Европа хочет избежать такой же участи, она должна подчиниться немецкому солдату, стоящему на страже цивилизации. После разрыва на фоне Катынского дела польско-советских отношений Геббельс торжествовал, его распирала гордость. Катынская операция была одним из его самых больших успехов.
Учитывая вышесказанное, правильно ли было выбрать дату 13 апреля Днем памяти? Неужели нельзя было найти какой-то другой день? Например, 5 марта (дата подписания Сталиным решения о ликвидации польских офицеров) или любой другой? Разве допустимо спустя столько лет доставлять радость горящему в аду гитлеровскому мастеру лжи и провокаций, даже учитывая тот факт, что сообщение радиостанции "Берлин" было в тот момент правдой? Это было правдой, но намерения тех, кто эту правду обнародовал, были фальшивыми: они не имели ничего общего с состраданием жертвам и их семьям, не имели ничего общего со стремлением найти истину. Это был всего лишь дьявольский трюк Мефистофеля. Очень жаль, что кое-то из политиков забыл об этом очень важном факте. Следовало бы изменить эту дату, потому что она оскорбляет память о жертвах, которые таким образом вновь становятся жертвами – на этот раз манипуляций по лекалам того самого Йозефа Геббельса".
В Польше, увы, никто этого не замечает, более того, часто государственные учреждения используют пропагандистские материалы Третьего Рейха, например, мелькающий время от времени то тут, то там "знаменитый" плакат "Катынь", изображающий офицеров НКВД с крупными семитскими носами, которые стреляют в затылок польскому офицеру. Откуда этот плакат? Его происхождение не вызывает никаких сомнений, в каталогах он значится как The Katyn massacre (Nazi propaganda poster) (1943). И этот образец нацистского творчества открыто продается (или, по крайней мере, продавался) в качестве "сувенира" в лавке Катынского музея в Варшаве! Я видел его собственными глазами, а когда спросил насчет плаката музейного сотрудника, известного неоязычника и националиста-русофоба, тот просто пожал плечами. Видимо, подумав про себя: "Ну и что такого?".
Из сообщения господина премьер-министра можно также сделать вывод, что Россия не только замалчивает Катынское преступление, но и вообще не признает его преступлением НКВД. Многие поляки считают именно так. Напомним вкратце, как было на самом деле. Уже в конце 80-х годов XX века, на волне Перестройки начали появляться тексты, прямо указывающие на то, кто совершил это преступление. Я лично, будучи сотрудником журнала „Konfrontacje”(№4/1988), опубликовал статью о убитых в Катыни и других местах польских генералах, из которой однозначно следовало, что они погибли в 1940 году. Этот текст был написан по политическому заказу (такова была тогда политика властей) поэтому цензура к нему не придиралась. Попытки Войцеха Ярузельского побудить СССР раскрыть правду о Катыни наконец-то увенчались успехом. 13 апреля 1990 года в 14.30 по московскому времени правительственное информационное агентство ТАСС выпустило официальное сообщение, подтверждающее, что польские военнопленные были расстреляны весной 1940 года сотрудниками НКВД. Виновными были названы руководитель НКВД Лаврентий Берия и его заместитель Всеволод Меркулов. Москва выразила глубокое сожаление по поводу Катынской трагедии, назвав ее "одним из тяжких преступлений сталинизма". "Выявленные архивные материалы в своей совокупности позволяют сделать вывод о непосредственной ответственности за злодеяния в катынском лесу Берии, Меркулова и их подручных", – говорится в сообщении.
Еще при правлении Бориса Ельцина, 14 октября 1992 года, по его поручению председатель Комитета по государственным архивам РФ профессор Рудольф Пихоя в Бельведерском дворце передал президенту Польши Леху Валенсе основные документы по Катынскому делу. В их числе было принятое Политбюро 5 марта 1940 года решение высших советских властей расстрелять польских военнопленных, содержащихся в лагерях на территории СССР. 2 августа 1993 г. группа экспертов при Главной военной прокуратуре РФ опубликовала итоговый отчет о правовой квалификации Катынского преступления. В пункте 6 говорилось: "Уничтожение в апреле-мае 1940 года 14 522 польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей в УНКВД по Смоленской, Калининской и Харьковской областям и одновременно 7305 заключенных следственных тюрем НКВД Западной Белоруссии и Западной Украины, за которым последовал массовый вывоз их семей вглубь СССР (депортация), явилось тягчайшим преступлением против мира, человечества". Однако дальнейшее расследование фактически забуксовало на месте: в течение следующих четырнадцати лет обвинение никому предъявлено не было, прокуратура Катынское преступление геноцидом не признала. 21 сентября 2004 г. Главная военная прокуратура Российской Федерации прекратила расследование дела о катынском преступлении.
7 мая 2010 года президент России Дмитрий Медведев в интервью газете "Известия" заявил, что Катынь является примером фальсификации истории. Он выступил за раскрытие правды о преступлении россиянам и иностранным гражданам, которые в этом заинтересованы. Медведев передал исполняющему обязанности президента спикеру Сейма Брониславу Коморовскому 67 томов материалов следствия по катынскому преступлению, которое в 1990-2004 гг. вела Главная военная прокуратура РФ. Прекращая расследование, российская сторона засекретила 116 из 183 томов досье. Наконец, в ноябре 2010 г. Государственная Дума России приняла резолюцию, в которой признала убийство польских офицеров преступлением сталинского режима, а СССР – тоталитарным государством. Борис Ельцин во время визита в Республику Польша в 1993 году извинился за Катынь в присутствии многих свидетелей и телекамер.
Тем не менее, как писал в письме изданию Przegląd Еугениуш Яблонский (Eugeniusz Jabłoński), "среди польской элиты и большей части населения сохраняется убеждение, будто русские до сих пор не извинились перед поляками за катынское преступление. И что поэтому президент или премьер-министр РФ должны сделать это по случаю очередного визита в Польшу. И когда они этого не делают, раздаются слова разочарования и возгласы возмущения. Так было и во время визита премьер-министра Владимира Путина на Вестерплатте. Между тем русские – правопреемники Советского Союза – уже давно извинились перед поляками за катынское убийство. Это сделал в 1993 году на Повонзковском кладбище, перед Катынским Крестом, тогдашний президент России Борис Ельцин. Тогда он произнес знаменательное слово "простите", уронил слезу и выглядел взволнованным. Это происходило в присутствии многих людей, журналистов, фотожурналистов и телекамер. То есть, эта сцена и это проявление скорби хорошо задокументированы, а записи широко доступны. Поэтому удивительно, что мы почти не обращаемся к этим записям, не напоминаем о них, не демонстрируем их. И поэтому этот знаменательный жест и это покаяние русских не закрепились и до сих пор не закрепляются в сознании, памяти и чувствах поляков".
И теперь по поводу кладбищ. После первых исследовательских и эксгумационных работ, проведенных в рамках советского расследования в 1991 г. с участием представителей польской стороны, а также после подписания (в результате длительных переговоров) 22 февраля 1994 г. соглашения между правительством Республики Польша и правительством Российской Федерации о могилах и местах памяти жертв войн и репрессий, появилась возможность провести по поручению "Совета по охране памяти борьбы и мученичества" в 1994-1996 гг. исследовательские и эксгумационные работы в Катыни, Медном и Харькове – т. е. в местах сокрытия трупов польских военнопленных из специальных лагерей НКВД в Козельске, Старобельске и Осташкове. В 2000 году были торжественно открыты и освящены польские военные кладбища в Катыни, Медном и Харькове.
7 апреля 2010 года на Катынском кладбище венки и цветы возложил тогдашний премьер Владимир Путин. Тогда он сказал: "Перед этими могилами, перед людьми, которые приходят сюда почтить память своих близких, было бы лицемерно сказать: „Давайте всё забудем”. Было бы лицемерно сказать, что всё кануло в Лету. Нет, мы обязаны хранить память о прошлом, и, конечно, будем это делать, какой бы горькой ни была эта правда. (…) Этот тяжкий труд, кропотливый труд взяли на себя историки России и Польши, представители общественности, духовенства. Обращаясь к минувшему, они работают ради истины, а значит, ради будущего отношений двух наших стран. Именно такой совместный путь к осмыслению национальной памяти и исторических ран способен помочь нам избежать тупика непонимания и вечного сведения счетов, примитивных трактовок с делением народов на правых и виноватых, как это стремятся иногда делать безответственные политиканы".
Удивительно, но каждый раз, когда дело доходило до этих жестов и событий – в Польше раздавалось сакраментальное – "этого мало"! Однажды Ярослава Качиньского спросили, что нужно сделать русским, чтобы он был удовлетворен, на что он ответил: "Надеть скорбные одежды, встать на колени и умолять о прощении". У кого? У него? Понятно, что так называемые польские элиты никогда не были заинтересованы в закрытии дела Катыни, но всегда горели желанием закрыть дело Волыни – без каких-либо жестов с украинской стороны. Эта двойная мораль демонстрирует лицемерие и вероломство польских политиков.
Когда после смоленской катастрофы в первые недели поляки и русские объединились в общем болезненном переживании этой трагедии, а Ярослав Качиньский произнес знаменитое обращение к русским, начинающееся со слов "русские братья", – казалось, что это будет переломом в наших отношениях. Но, как я писал в тексте "Смоленск-Россия-Качиньский", "Лех Качиньский на протяжении всего своего президентства был противником российской политики, более того, он стал знаменем для лагеря польских русофобов, хотя, как кажется, на самом деле занять такую позицию его вынудило окружение. В действительности, как теперь выясняется, он вовсе не был идейным русофобом. В последней непроизнесенной речи он призывал к примирению – это было основным посланием этого текста. Всего несколько строк, но очень важных. Так что если эта смерть должна принести плоды добра, то именно так мы и должны ее интерпретировать.
Об этом нужно говорить громко, потому что уже начинают звучать голоса, пытающиеся использовать эту трагедию для дальнейшего озлобления, отравления наших умов и сердец, для того, чтобы, скажем прямо, сеять ненависть. Один депутат, хорошо известный нам своими правыми взглядами, уже дает невообразимо глупое и компрометирующее его интервью, опубликованное в католической газете (…). И вот уже на центральном телеканале показываются фрагменты речи Леха Качиньского, но без этих примирительных слов, уже некий известный патологический русофоб вещает в костеле (!) о том, что эта катастрофа была покушением, устроенным, конечно же, русскими. В тот момент, когда у нас появился большой шанс на прорыв в польско-российских отношениях, нас снова толкают в ту же проторенную колею".
Я был оптимистом, я не верил, что эти злобные урчания из ада станут обязательным нарративом. Была ли смена риторики Ярослава Качиньского результатом воздействия на него этих адских звуков или он сам пришел к выводу, что возвращение к бессознательной, иррациональной русофобии будет выгодно с политической точки зрения? А может быть он на самом деле никогда, даже когда обращался к "русским братьям", не верил в возможность примирения и просто ждал момента, когда можно будет вернуться на старые рельсы? Это знает только он.
Может возникнуть вопрос, что же получается – в деле Катыни уже все улажено, выяснено? Отвечу, что с политической и исторической точек зрения, да, улажено, выяснено. Я не верю в новые, засекреченные Россией документы, это миф. Действительно, после прекращения в 2004 году расследования обоснование по делу было засекречено, но оно, вероятно, имело политический характер. Россия поняла, что дело не в выяснении правды, а в том, чтобы постоянно ставить ее к позорному столбу как преступное государство. Отсюда и изменение российской позиции на более жесткую. Если бы Польша после открытия Катынского кладбища объявила, что с этого момента Катынь – это лишь историческое событие, тогда, вероятно, исследования бы продолжились, но вышло иначе. В Польше такого прекращения не хотели и требовали признания Катыни геноцидом (впрочем, Генеральная прокуратура России была не далека от такой квалификации), компенсации и привлечения России к суду. Для государства, которое является наследником главного победителя во Второй мировой войне и которое в этой войне потеряло 20 миллионов своих граждан это было неприемлемо. Польские власти знали, что, выдвигая такие требования, мы закрываем путь к диалогу. Но они этого и добивались.
Тем не менее, с формальной точки зрения с 2010 года ничего не изменилось. Это неправда, что в России распространяется ложь о Катыни. Звучащие в различных кругах, в основном коммунистических, голоса, отрицающие ответственность СССР – это не официальная позиция российских властей, но у нас никому до этого нет дела.
Мой тогдашний текст завершался выводом, который остается актуальным и сегодня: "Россия официально признала катынское преступление делом рук НКВД и Сталина, Россия раскрыла документы по этому вопросу, предоставив их польской стороне, Россия открыла на своей территории военные кладбища, в том числе в Катыни. Если этот вопрос по-прежнему является проблемой для взаимоотношений между нашими странами, то только из-за его чрезмерной политизации. Катынь стала, к сожалению, картой в игре против современной России. Наши СМИ говорят о Катыни так, словно правда об этом преступлении вообще никогда не раскрывалась".
Кстати, в моей семейной истории также имеется "катынский эпизод". Мой дед, Ян Энгельгардт (род. 1895), в сентябре 1939 года был арестован НКВД на Волыни как бывший солдат 1-го корпуса Юзефа Довбор-Мусницкого, как военный поселенец и член военизированных организаций. После этого о его судьбе никаких сведений не было. В обнародованном в 1991 году так называемом "Украинском катынском списке" его имя фигурирует среди убитых в 1940 году в Харькове.
*деятельность Meta (соцсети Facebook и Instagram) запрещена в России как экстремистская, прим. ред.
