Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Европе стоит задуматься над созданием новой Антанты, пишет UnHerd. Борьба за первенство в Азии скоро станет главным приоритетом для Вашингтона, и он не сможет больше взваливать на плечи проблемы своих европейских союзников.
Вашингтону скоро придется переключить основное внимание на Тайвань.
Рассмотрим донельзя британский сценарий. Только что умер горячо любимый монарх, и стабильность, которую он воплощал, начинает таять. Внутри страны нарастает конфликт как промышленный (между капиталом и рабочими), так и конституционный (между сепаратистами и юнионистами). Внешний мир также становится все враждебнее из-за эскалации соперничества и гонки вооружений в Европе и Азии. Недавние российские боевые действия показали, что эра вооруженных конфликтов не за горами. Столкнувшись с этими противоречащими друг другу требованиями, британское государство начинает стонать. Внезапно выясняется, что на карту поставлено все.
Все это стало для Британии суровой реальностью в конце эдвардианской эпохи, и отчасти она перекликается с нынешним тяжелым положением. В ответ эдвардианцы, как выразился Аарон Фридберг, "испробовали все, что смогли измыслить", чтобы укрепить свое положение и не тратиться понапрасну. Немного эдвардианской осмотрительности нам бы сейчас не повредило.
За стремительными переменами в мировой политике всю Европе поджидает стратегическое потрясение — частичный уход США из соседнего с Британией региона, а с ним и осознание того, что основное бремя безопасности отныне придется нести самим. Столкнувшись с такими невзгодами, британское правительство должно возродить стратегию, которой уже больше века: Антанту или "Сердечное согласие" с другими ведущими военными державами Европы — например, с Францией и Польшей.
В каком-то смысле сложившиеся обстоятельства мягче, чем на рубеже веков. С одной стороны, нет аналога кайзеровской Германии с ее претензиями на гегемонию в регионе. С другой, в тогдашней Британии назревала гражданская война из-за Ирландии и конституции. Однако в других отношениях ситуация, наоборот, только хуже. Ядерное оружие превращает даже истощенную и раздавленную Россию в непреходящую проблему, этакую гигантскую Северную Корею у самых рубежей НАТО. Кроме того, Британия перестала быть мировым лидером — как по военно-морским возможностям, так и по финансовой мощи. Ей не хватает как обширной ресурсной базы времен империи, так и резервной валюты вековой давности. В мировом богатстве и власти произошли сдвиги непреодолимой силы и вспыхнули пожары, потушить которые Британии уже не под силу.
Таким образом, США не смогут вечно тянуть лямку главного поставщика европейской безопасности. Британское стратегическое планирование и государственное управление долгое время исходили из того, что в трудную минуту американский колосс подставит плечо. Передовое присутствие США на континенте стало чем-то само собой разумеющимся, как и гарантия расширенного сдерживания под американским ядерным "зонтиком". Над какими бы вопросами ни бились стратегические умы — равновесием континентальных и внутренних обязательств, разделением труда внутри НАТО или компромиссом между универсальным подходом и узкой специализацией — все они исходили из того, что Америка будет и впредь стоять на страже.
Однако тяга Китая к первенству в Азии вынуждает Вашингтон сосредоточиться на одном театре военных действий вместо нескольких, и этот расчет становится все менее состоятельным. Даже если американской политикой будут руководить дружественно настроенные к Европе лидеры из юного поколения, а нынешняя внешнеполитическая элита продолжит стойко сопротивляться, рано или поздно новые реалии обрушатся на Вашингтон и вынудят его отдать приоритет крупнейшему и богатейшему противнику в истории.
Это произойдет не в одночасье. На данном этапе смену грядущую приоритетов оттягивает недавний разворот Вашингтона к Европе из-за конфликта на Украине. Но борьба за первенство в Азии обостряется, и вскоре она займет главенствующее место в американской повестке дня. Уже в этом месяце Пекин сымитировал крупнейшую морскую блокаду Тайваня, эпицентра американо-китайской борьбы. Происходит эскалация соперничества: Вашингтон, со своей стороны, законодательно ограничивает импорт микросхем из Китая.
Масштабы этого вызова американскому превосходству в Индо-Тихоокеанском регионе таковы, что сопоставимы с силой тяготения. Они потребуют от Америки всего — дипломатии, военной мощи, промышленной базы и президентского времени. Американцы не захотят сохранять свою глобальную позицию незыблемой: чем-то придется пожертвовать. И скорее всего под нож пойдут обязательства Америки перед богатыми союзниками в регионе, где ее конкурент с ВВП в десять раз меньшим, чем у Китая, всяко не сможет претендовать на господство. Дядя Сэм наверняка захочет сохранить влияние в Европе, но транжирить свои деньги впустую — едва ли.
На фоне такой смены приоритетов со стороны британских или европейских политиков было бы неразумным смиренно барахтаться дальше в надежде, что проблема уйдет сама собой. Несмотря на якобы "особые" отношения, США, как и все великие державы на протяжении всей истории, не раз навязывали союзникам на другом берегу Атлантики жесткие политические перемены без особых предупреждений. Вспомните резкую смену курса президента Гарри Трумэна вскоре после Второй мировой, когда он отменил закон о ленд-лизе, по которому военная техника поставлялась всем ключевым союзникам Америки, прекратил переговоры о ядерном сотрудничестве и ввел фиксированный курс доллара к фунту — погрузив тем самым Великобританию разом в валютный и золотой кризис.
Было бы столь же неосмотрительно предполагать, что США будут откладывать свой уход из-за того, что опосредованная война на Украине обходится сравнительно "дешево". Наоборот, переброска 20 тысяч военнослужащих в Европу как раз накладна стратегически — особенно потому, что отвлекает драгоценные силы ВВС и ВМС, а также средства тылового обеспечения, наблюдения и разведки. Недешево и истощать запасы оружия и боеприпасов насколько, что они не успевают пополняться.
Учитывая, насколько сложно США выполнять обязательства старшего союзника на двух театрах военных действий одновременно, было бы разумнее предвидеть грядущий шок и заключить опробованную в истории форму сотрудничества. Это был бы некий неформальный канал сотрудничества между ведущими военными государствами региона — Великобританией, Францией и Польшей. Они смогут вести коллективные переговоры об укреплении потенциала в соседних странах помимо США. В этом они будут исходить из того, что европейским державам вскоре придется самим взвалить на себя бремя самообороны, и поэтому придется учиться действовать самостоятельно — независимо от привычного гаранта. Связь будет налажена как на дипломатическом уровне, так и между военными штабами.
Преимущество Антанты состоит в неформальности и гибкости. Создавать новую формальную организацию с нуля слишком накладно и трудоемко. Кроме того, это вызовет опасения насчет судьбы имеющихся институтов вроде ЕС и потребует определенного уровня доверия. Незаметная же и скромная Антанта вдали от громких саммитов, напротив того, упростила бы переговоры насчет реальных возможностей, разведки, оперативной совместимости и оборонной устойчивости в целом (в том числе кибербезопасности, запасов материальных средств и цепочек снабжения). При этом она будет иметь ярко выраженную политическую направленность и сосредоточится на общем деле и противостоянии любым враждебным попыткам ослабить НАТО или добиться в в регионе господства, но при этом будет избегать идеологических разногласий из-за либеральных ценностей, которые могут обострить отношения.
В политическом плане всё это достижимо. Новая Антанта соответствует призыву Франции к "стратегической автономии" и воплотит его в более практичном и действенном виде. Она смягчит посыл об автономии, переформулировав его как взятие на себя обязательств, и обеспечит Франции столь желанное преимущество — влияние на европейскую оборону. Для Польши же, которую последствия ухода американских войск волнуют больше всего, Антанта отодвинет на второй план заигрывание Франции с нейтралитетом в отношении Китая и подчеркнет жесткие обязательства по защите Европы. А для Британии Антанта смягчит изъяны Брексита в плане безопасности и упрочит роль Лондона в дискуссии о коллективной обороне, не требуя общего членства в ЕС.
Пожалуй, важнее всего то, что при совместном военном планировании новая Антанта, как и ее исторический прообраз, поможет участникам нейтрализовать прочие трения. Если в эдвардианскую эпоху это была имперская сделка по сферам влияния в Африке и на Ближнем Востоке, то теперь придется сосредоточиться на преодолении разногласий после Брексита. Именно там между странами больше всего расхождений — в том числе из-за границ и миграции.
Разумеется, новая Антанта наверняка вызовет трения с США. И все же это будет справедливая цена для всех сторон. Новый союз удовлетворит давнее требование Америки к союзникам взять на себя обеспечение собственной безопасности. И чем больше США будут переключаться на Индо-Тихоокеанский регион, тем им станет яснее, что новая Антанта способствует их интересам на азиатском театре: она высвобождает людей, деньги и технику, чтобы сконцентрировать силу там, где она нужнее всего. Америка собирается ослабить свой европейский профиль — и во имя всего западного альянса Европа должна быть к этому готова.
Автор статьи: Патрик Портер — профессор международных отношений Бирмингемского университета и научный сотрудник Института Катона.
