Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Предупреждения Запада о будущих планах Владимира Путина звучат громко, но неубедительно, пишет FP. Многие считают, что война между блоком НАТО и Россией неизбежна, если Москва не потерпит поражение на Украине. Но это мнение разделяют не все.
Судя по всему, ключевые представители западной внешнеполитической элиты умеют читать мысли: они утверждают, что точно знают о намерениях президента России Владимира Путина. Видные чиновники и политические обозреватели все чаще соглашаются с тем, что его амбиции безграничны, а Украина — лишь первая цель.
Читайте ИноСМИ в нашем канале в Telegram
Читайте ИноСМИ в нашем канале в Telegram
Министр обороны США Ллойд Остин заявил: "Путин на Украине не остановится". Ту же самую мысль озвучил бывший директор ЦРУ Дэвид Петреус (David Petraeus) корреспонденту CNNКристиане Аманпур (Christiane Amanpour). Президент Украины Владимир Зеленский предупредил, что следующими могут стать Литва, Латвия, Эстония и Молдавия, а посол США в Великобритании Джейн Хартли (Jane Hartley) отметила: "Если кто-то думает, что Россия на этом остановится, он ошибается". Аналогичного мнения придерживается министр иностранных дел Литвы Габриэлюс Ландсбергис (Gabrielius Landsbergis): "Россия не собирается останавливаться… У Путина, очевидно, есть планы двигаться дальше". Президент США Джо Байден выступал с подобным предупреждением еще в декабре 2023 года, равно как и генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг. Западные чиновники не уверены, когда Россия вступит в борьбу с НАТО. Число тех, кто считает более масштабную войну неизбежной, если Москва не потерпит решительного поражения, растет.
Как предупреждал Уолтер Липпманн (Walter Lippmann), "там, где все мыслят одинаково, никто особо не думает". Очевидно, никто из этих людей не знает, что будут делать Путин и Россия, если конфликт закончится контролем последней над частью украинской территории. Наверняка не знает никто, кроме, разве что, самого Путина. Вполне возможно, что у него действительно колоссальные амбиции, которые вслед за дорогостоящим успехом на Украине подтолкнут его к нападению на кого-нибудь еще. Вместе с тем вполне возможно, что его стремления не выходят за рамки того, что Россия уже получила — огромной ценой, — и что у него нет ни необходимости, ни желания рисковать ради чего-то большего. Недавно Путин, например, заявил, что Россия не собирается нападать на НАТО, хотя F-16 и другие поставляемые Украине самолеты станут для нее законными целями. Нельзя принимать заверения Путина за чистую монету, но не следует и автоматически считать ложью все, что он говорит.
Конечно, западные эксперты своими зловещими предупреждениями о будущих шагах Путина пытаются убедить западную общественность (и Конгресс США) в необходимости выделить больше денег Украине и на европейскую оборону. Поймите, я не против дальнейшей помощи Киеву и хочу, чтобы европейские члены НАТО усилили сдерживание за счет наращивания регулярных вооруженных сил. Что меня беспокоит, так это рефлекторное раздувание угроз, вдохновляющее такого рода заявления, а также тенденция относиться к мрачным прогнозам как к непреложной истине и причислять любого сомневающегося к наивным пророссийски настроенным марионеткам.
Убежденность в неограниченных амбициях Путина частично основана на известной либеральной идее о том, что все автократы от природы агрессивны и трудно поддаются сдерживанию. Логика проста: "все диктаторы стремятся к расширению; Путин — диктатор; следовательно, Путин не остановится на Украине. Что и требовалось доказать". Этот силлогизм стал догматом веры либеральных элит, но доказательств в его поддержку мало. Конечно, некоторые диктаторы, такие как Наполеон или Гитлер, были опасными серийными агрессорами, и поэтому всякого автократа, с которым мы сегодня не в ладах, неизбежно называют "еще одним Гитлером".
Но другие диктаторы вели себя на международной арене довольно прилично, сколь бы вопиющими ни были их действия внутри собственных стран. Мао Цзэдун был тираном по определению и проводил политику, из-за которой погибли миллионы его соотечественников, но список его завоеваний ограничивается одним только Тибетом в 1950 году. Пруссия при Отто фон Бисмарке за восемь лет провела три войны, но созданная в 1871 году объединенная Германия сохраняла статус-кво до конца столетия. Как утверждал социолог Станислав Андревский (Stanisław Andrzejewski), многие военные диктатуры склонны к миру, потому что вступление в войну требует вооружения граждан, а это может поставить власть под угрозу.
Уверенность в том, что Путин является безжалостным диктатором, который сажает в тюрьму и убивает внутренних соперников и совершает другие гнусные действия, практически ничего не говорит о его желании завоевать соседей или хотя бы о том, что он на это способен. И не нужно быть диктатором, чтобы начать неспровоцированную, незаконную и крайне разрушительную войну; я могу вспомнить не одну видную либеральную демократию, которая не раз так поступала.
Во-вторых, когда конфликт на Украине наконец закончится, Россия попросту не будет способна на новую агрессию. Разведка США говорит, что она потеряла там более 300 тысяч военных убитыми и ранеными, не говоря уже о тысячах единиц бронетехники, десятках кораблей и самолетов. Путин может, но не хочет отдавать приказ о дополнительной мобилизации, поскольку это еще больше ослабит российскую экономику и рискует разжечь народное недовольство. Западные санкции не нанесли российской экономике того ущерба, какого ожидали Соединенные Штаты с союзниками, но серьезных долгосрочных экономических последствий Москве в любом случае не избежать. Длительные боевые действия с использованием регулярных вооружений обходятся дорого, и начинать новые сразу по завершении нынешних будет еще безрассуднее, чем первоначальное решение Путина инициировать, казалось бы, несложную специальную военную операцию. Скорее всего, трудности на Украине заставят Путина проявлять больше осторожности в будущем, даже если его армия одержит в итоге пиррову победу.
В-третьих, если основная причина заключалась в том, чтобы помешать Украине уйти на орбиту Запада и однажды присоединиться к НАТО, то Путина, вероятно, удовлетворит исключение подобной возможности из последующего мирного соглашения. Государства часто вступают в войну из страха, а не жадности, и, если опасения России по поводу безопасности снизятся, то вместе с ними пропадет и стимул преследовать другие европейские страны. Членам НАТО, конечно, не следует воспринимать эту возможность как нечто само собой разумеющееся, но она точно не правдоподобнее мысли о безграничном характере целей Путина.
Некоторые западные обозреватели утверждают, что расширение НАТО не при чем, и настаивают на том, что Путин руководствуется убежденностью в культурном и историческом, а следовательно, и политическом единстве украинцев и русских, если не в формальном объединении двух народов. С этой точки зрения расширение НАТО не имело отношения к решению начать конфликт — это просто пример старого доброго культурного империализма. Однако если это так, то Путин относится к Украине особенным образом, и это единственная причина СВО на ее территории. Интересно, что данный вывод согласуется с тем, который в 2008 году сделал тогдашний посол Уильям Бернс, предупредив Вашингтон, что "вступление Украины в НАТО будет критической красной линией для российской элиты (не только Путина)". Россия стерпела предыдущие раунды расширения НАТО, но Украина — совсем другое дело. Что бы кто ни думал о запутанных заявлениях Путина об "историческом единстве русских и украинцев", на Финляндию, Швецию, Польшу и всех остальных он смотрит совершенно иначе. Статус русскоязычных меньшинств в Прибалтике может послужить предлогом для российского вмешательства, но станет ли Путин рисковать прямым столкновением с НАТО из-за стран, где основная часть населения настроена к русским более чем враждебно?
Иными словами, если Путин начал СВО в первую очередь потому, что считает русских и украинцев "одним народом", то вполне разумно было бы заключить, что его амбиции ограничиваются этим единственным уникальным случаем.
Наконец, клеймение Путина неумолимым серийным агрессором, который в случае победы развяжет новые войны, препятствует усилиям по прекращению боевых действий и дальнейшего ущерба Украине. Если вы считаете, что начать новую войну Путину помешает одно лишь тотальное поражение, то, значит, поддерживаете продолжение боевых действий до тех пор, пока Украина не вернет себе всю территорию — и точка. Мне бы очень хотелось, чтобы это произошло, но такой результат кажется все менее вероятным даже при дополнительной помощи Запада. И, кстати, хоть кто-то из тех сумасшедших оптимистов, которые прошлым летом предсказывали Украине успешное контрнаступление, признал ошибку и объяснился?
Повторюсь: я не знаю, каким будет следующий шаг Владимира Путина. Не следует слепо верить в его благие намерения и поддержание статуса-кво в Европе после окончания спецоперации на Украине. Я лишь не согласен с теми влиятельными людьми, которые со стопроцентной уверенностью заявляют об осведомленности насчет его дальнейших действий и основывают постоянное стремление к нереалистичным целям на одних лишь догадках.
