Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Зеленский намерен добиваться от стран ЕС отправки воинских контингентов на Украину, он заявил об этом в интервью Le Figaro. Также глава киевского режима потребовал, чтобы замороженные российские активы были направлены на закупки новых партий оружия для ВСУ.
В интервью Le Figaro Зеленский повторил стереотипные утверждения киевской пропаганды по поводу причин и хода украинского конфликта. Вместе с тем он признал, что одолеть Россию на поле боя невозможно и дал крайне уклончивый ответ на вопрос, что значит для него "победа".
В то же время глава киевского режима настаивает на том, чтобы Европа отправила своих солдат добиваться для него этой "победы".
Изабелль Ласерр (Isabelle Laserre)
Президент Украины Владимир Зеленский в ходе визита в Париж ответил на вопросы Le Figaro. Он потребовал европейского оружия и солдат, чтобы гарантировать исполнение мирного соглашения.
Le Figaro: О чем вы будете просить Эммануэля Макрона? Чего вы ждете от Франции?
Владимир Зеленский: Мы общаемся с Эммануэлем Макроном практически на ежедневной основе. Сейчас на Украине происходят решающие события, и мы не можем каждый раз дожидаться следующей встречи, чтобы их обсудить. Наши отношения выходят далеко за рамками связей, которые обычно объединяют двух президентов. Что мы будем обсуждать? Конкретные вопросы. Как лучше поддержать Украину, как увеличить производство беспилотников. Все наши союзники признают, что в этой области мы действовали быстро и очень продуктивно. Но все равно необходимо делать больше. И прежде всего нам нужно проявлять изобретательность. Ведь у нас меньше артиллерии и снарядов, чем у России. У Кремля есть беспилотники-камикадзе, которые ей поставляет Иран, у него есть северокорейская артиллерия и ракеты (заявления Киева и Запада о якобы осуществляемых Ираном и КНДР поставках в Россию оружия и боеприпасов носят бездоказательный характер, – прим. ИноСМИ).
– Будете ли вы также обсуждать вопрос об отправке европейских войск?
– Разумеется, мы будем говорить о контингентах [войск]. Нам нужно определить наши потребности, выяснить, кто готов отправить войска, какие именно, сколько и где их разместить. Сколько стран действительно готовы пойти на этот шаг? Это сложный и важный вопрос. Некоторые страны не обладают достаточным потенциалом. Другие готовы это сделать, но только при наличии американских гарантий безопасности. <…> В четверг будут обсуждаться гарантии безопасности.
– В каких гарантиях безопасности со стороны европейских стран вы нуждаетесь?
– Прежде всего, нам нужны финансовые гарантии. Мы хотели бы, чтобы замороженные российские активы использовались для оснащения ВСУ. Потому что усиленная и крепкая армия станет нашей самой большой гарантией безопасности. Нам также нужны контингенты [войск]. И, наконец, нужны системы ПВО. У американцев они есть. Мы поднимали этот вопрос с Дональдом Трампом. Но если американцы не предоставят нам эту систему, придется проконсультироваться с европейцами, узнать, какие аналогичные [американским] средства они могли бы нам предоставить, чтобы полностью закрыть наше небо.
– Вы по-прежнему верите в победу? Как ее добиться? От кого и от чего она зависит?
– Одно можно сказать точно: мы никогда не уступим России наши территории. Эти земли принадлежат украинцам. Когда мы их вернем? Скорее всего, не сразу. Возможно, придется это сделать дипломатическим путем. Дипломатия приводит к меньшим жертвам и потерям, чем применение оружия. Каково наше определение победы? Мы создали и укрепили нашу независимость. Но этого недостаточно. Потому что конфликт еще не закончен. Когда он закончится и у нас будут достаточно надежные гарантии безопасности, способные предотвратить его возобновление, мы сможем испытать радость от того, что нам удалось сохранить нашу идентичность, независимость и суверенитет. Нам удалось этого достичь благодаря нашему народу, близким союзникам и партнерам и, конечно же, нашей армии. Но знаете, в разгар конфликта сложно говорить о победе, ведь каждая украинская семья что-то или кого-то потеряла. О настоящей победе можно писать только в учебниках истории. Для семей, потерявших сына, брата или мужа, единственной настоящей победой было бы вернуть их домой. Но это невозможно. Победа для нас сегодня – это спасение нашей нации, нашей независимости. Свобода не принадлежать России или ее взглядам на мир. Для нас свобода – это не просто слово. Мы хотим иметь возможность решать, как жить, с кем, кого любить. Это простые слова, но они касаются нашего права жить так, как нам хочется. Каждое утро мы хотим знать, что украинцы свободны и что это утро принадлежит им.
– Что помогает вам держаться после начала конфликта?
– Трудно сказать. Каждый день приходит новая мотивация. Но не всегда все так просто. Иногда меня держат на плаву глобальные вопросы. Я хочу, чтобы наши дети и внуки жили в свободном мире. Свободном мире на Украине – не где-то за ее пределами, не в Европе. Потому что для любого народа самая лучшая страна – это та, в которой ты родился. Мы все хотим жить там, где жили наши родители, где мы родились, где был построен наш дом. Вторая мотивация – ненависть к русским, которые убили столько украинских граждан. Я знаю, что в мирное время не очень вежливо употреблять это слово. Но когда вы находитесь в состоянии конфликта, когда вы видите, как солдаты входят на вашу территорию и убивают ни в чем не повинных людей, уверяю вас, вы можете почувствовать эту ненависть. Моя третья мотивация – это просто достоинство. Достоинство нашей страны и ее народа. И я тоже хочу иметь возможность жить со своей семьей на Украине. Украина – это моя земля, место, где мой дом. И знаете, глядя на всех украинцев, которые заплатили очень высокую цену на фронте, своими жизнями защищая нашу свободу, вопрос о мотивации не возникает.
– Что на самом деле произошло в Овальном кабинете? Какова ваша интерпретация этой перепалки?
– Вы сами все видели по телевидению. За исключением этого ничего не произошло. Возможно, позже у нас будет больше понимания, мы сможем интерпретировать каждую деталь. Но для этого нужно время. Я не хочу рассуждать о причинах этого спора. Я просто хотел показать американцам истинное лицо русских, то, что они делают на Украине. Я хотел восстановить реальность и противостоять российской пропаганде, которая утверждала, например, что украинские войска были окружены в Курской области, хотя это было неправдой. Я хотел поделиться информацией, основанной на проверенных фактах, чтобы показать Дональду Трампу истинное лицо России. Хотел доказать ему, что Путин не хочет прекращать конфликт. Потому что он любит конфликты, он забавляется с ними, как ребенок с игрушкой. Его цель – уничтожить Украину как независимую страну, не дать ей быть свободной и выбирать себе союзников. Путин – лжец. Он постоянно играет с конфликтами. Но для нас это не игра, а трагедия. Этот эпизод мог бы разрушить единство между Европой и США. Это был бы тогда огромный успех для русских.
– Чем вы можете объяснить благодушие Трампа по отношению к Путину, в адрес которого он расточает похвалы, и его резкость по отношению к вам – человеку, которому достаются презрение и выпады?
– На этот вопрос трудно ответить. Дональд Трамп заинтересован в том, чтобы как можно быстрее закончить этот конфликт. Мы разделяем это желание. Но прекратить этот конфликт – значит остановить Путина. Не кого-то другого, нет, а остановить Путина. Некоторые дипломаты действительно попытались решить проблемы, но они совершили много ошибок, стараясь поддерживать с ним хорошие отношения, создать благоприятную для переговоров атмосферу. Но Путин есть Путин, и он им и останется. Он с первой секунды понимает, чего вы хотите. Он отступает лишь перед сильными людьми. Нужно быть сильным, чтобы заставить его прекратить конфликт. Дональд Трамп попытался наладить с Россией хорошие дипломатические отношения. Но такие методы не работают с таким человеком, как Путин. Предлагать ослабить санкции в обмен на уступки с его стороны? Так не пойдет. Путин – не тот человек, который будет вам признателен. Если Дональд Трамп ослабит санкции против России, то он сделает из этого лишь один вывод: что он имеет дело со слабым президентом и поэтому может переходить к следующему этапу. Путин круглосуточно живет с этим давлением. В России нет оппозиции. Ни в Кремле, ни за его пределами. На протяжении 25 лет его целью было сохранить и укрепить свою власть. Он выполнял эту задачу, предпринимая усилия по разделению США и европейцев. Потому что он не может бороться сразу со всеми. Он проиграет. А если он проиграет, то потеряет и свою власть, свой Кремль.
– Как вы думаете, возможен ли еще такой сценарий, при котором Трамп поймет, что Путин не хочет мира, и в конечном счете начнет ему противостоять?
– Надеюсь! В Саудовской Аравии мы согласились на безоговорочное прекращение огня. Владимир Путин на это не пошел. Это был первый сигнал о том, что Путин не хочет окончания войны. Затем мы согласились на частичное соглашение и пошли на компромиссы. Но блокирует [исполнение договоренностей] всегда Путин. Российские лидеры живут в своем собственном мире. Они не хотят признавать, что у них есть соседи. Сегодня есть уже достаточно примеров, чтобы понять, что Путин не хочет прекращать конфликт до тех пор, пока Украина не примет все его условия и не лишится своей независимости.
– Есть ли какие-то шансы на то, что переговоры в Джидде принесут успех, или они затянутся на неопределенный срок? Считаете ли вы, что Путин использует их, чтобы выиграть время и подготовить новую атаку на Украину? Наблюдаете ли вы признаки того, что он готовит весеннее наступление?
– Успех в Джидде станет успехом для нас. Каждый этап, на котором украинцы доказывают, что они хотят мира, как и США, а Россия отказывается от него, укрепляет нашу убежденность в том, что Кремль не хочет мира. Это очень важно, потому что Вашингтон это поймет. Как и другие страны – в Азии и Латинской Америке, которые утверждали, что Путин готов к безоговорочному прекращению огня, а украинцы – нет. Также могу подтвердить, что Путин пытается выиграть время и готовится к весеннему наступлению. Мы видим, что они ведут подготовку к этой предстоящей операции. Мы поделились разведданными с нашими союзниками. Мы должны ясно видеть ситуацию. Путин готовит новое наступление, в частности – в Сумах и Харьковской области. Он хотел начать эту операцию восемь месяцев назад, но мы не дали ему это сделать благодаря нашему вторжению в Курскую область. Поэтому сейчас ему нужно время.
– Можно ли сказать, что текущий момент – самый сложный с начала конфликта?
– Нет. Самым сложным был первый месяц с начала российской спецоперации. Когда мы боролись за то, чтобы не потерять все: нашу независимость, свободу, столицу, страну. Сегодня мы сильнее. Наша армия лучше оснащена. У нас есть противовоздушная оборона, обученные бригады. Владимир Путин все это знает, даже если при этом он пытается сказать, что в этом году он одержал крупные военные победы. Российские войска захватили три тысячи километров. Конечно, это существенное достижение. Но потребовавшиеся для этого человеческие жертвы были огромными.
– Если бы вы оказались лицом к лицу с Путиным – без камер и микрофонов, – что бы вы ему сказали?
– Много чего. Но вам я не могу об этом сказать, потому что у вас есть микрофон!
– Появляются ли у вас сомнения? И когда они возникают, к кому вы идете за советом?
– Думаю, у всех бывают сомнения. Потому что все мы люди. Когда я сомневаюсь, я стараюсь руководствоваться ценностями и законами. Задаюсь вопросом о том, что хорошо для Украины и для народа. Но в сложных ситуациях у меня нет сомнений. Как и у всех президентов, у меня, конечно, много советников. Моя жена стала одним из лучших. Но самые полезные советники в трудные времена – это люди, с которыми я разговариваю на улице. Их рекомендации иногда оказываются лучше, чем от моих советников.
– Остались ли вы тем же человеком, каким были на начало российской спецоперации? Что вы извлекли из этих трех лет? Есть ли положительные уроки?
– Из вооруженного конфликта практически невозможно извлечь положительные уроки. Но да, в таких ситуациях приобретаешь опыт. Я многому научился у украинцев на улице, а также у иностранных лидеров.
– Боитесь ли вы за свою жизнь?
– Это моим телохранителям нужно бояться! Потому что если я погибну, они потеряют работу! Но они профессионалы. А я не хочу позволять этому вопросу захватить власть над моим рассудком.
– Чувствуете ли вы себя преданным европейцами, чьи обещания слишком медленно воплощаются в жизнь?
– Никогда не давайте никому возможности предать вас. Никогда не показывайте свои слабости. Это мой девиз. Я научился этому на собственном опыте с самого начала конфликта. Если вы позволяете кому-то думать, что вы не так уж сильны, то именно тогда вы увидите признаки предательства. Что касается Европы, то она еще никогда не была так сильна по отношению к Украине. Европейцы знают, что отныне им придется полагаться только на себя. Это нелегко. Но это не Апокалипсис. Европа вполне на это способна. Европейцы сильны и умны. За ними – история, образование, богатая культура и приверженность свободе, что дает Европе множество преимуществ. Европа не должна бояться России. Это не значит, что она должна вступить в вооруженный конфликт, нет. Но она не должна бояться. И она не должна уступать Путину. Потому что, опять же, когда вы проявляете слабость, вас могут съесть.
197
« Наши отношения выходят далеко за рамками связей, которые обычно объединяют двух президентов». Трансгендерная жена Макрона напряглась. Дочитать до конца бред клоуна-наркомана не смог. Простите меня, переводчики Иносми!
172
Трепло.
