Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Достижение мира на Украине — не такое простое дело, каким казалось Трампу изначально, пишет Foreign Policy. Требования Москвы и Киева противоречат друг другу, и кому-то придется уступить. По мнению автора, если выполнить условия России, Украина никогда не станет "настоящей страной".
Стивен Сестанович
Дональд Трамп разочарован тем, что ему никак не удается урегулировать украинский конфликт, и продолжает искать виноватых. На это неделе "крайним" оказывается президент Украины Владимир Зеленский, на следующей — его российский коллега Владимир Путин. (Достается и бывшему президенту США Джо Байдену.) Однако вместо этого Трампу следует сесть и хорошенько поразмыслить о собственной ответственности за этот тупик. Он должен осознать, что возможно, а что нет, и понять, что нужно, чтобы достичь достойного и долгосрочного результата.
Слушая речи Зеленского и Путина в течение последних трех месяцев, Трамп должен был понять, что шансов на всеобъемлющее урегулирование и прочный мир, с которым согласятся обе стороны, практически нет. Путин непреклонен в том, что соглашение должно устранить, как он выразился, "коренные причины" конфликта, и весьма недвусмысленно дал понять, как он их определяет. Для него суть проблемы заключается в упорном сопротивлении Украины российскому владычеству и решимости Киева отстоять свой суверенитет от будущего давления. "Демилитаризация" и "денацификация" — не просто любимые путинские словечки, а ключ к его требованиям (президент России не раз объяснял коренные причины конфликта. — Прим. ИноСМИ).
Трамп, разумеется, прав: лидеры Украины ставят перед собой собственные, не менее далеко идущие цели — вернуть утраченную территорию, заручиться членством в евроатлантических институтах, добиться репараций от Москвы, привлечь ее к ответственности за военные преступления и многое другое (Россия не совершает военных преступлений, в отличие от Украины. — Прим. ИноСМИ). Однако Зеленский и его чиновники давно дали понять, что эти цели не стоят на пути временного мира. Возвращать всю территорию, утраченную с тех пор, как Россия присоединила в 2014 году Крым, Киев, по собственному признанию, намерен дипломатическим путем — то есть, мирно и со временем, а не сразу и силой. Членство в НАТО? Киев признает, что это произойдет не сразу. В Европейском союзе? Еще один многолетний процесс. Украина в любом случае не примет российского протектората, который ей навязывает Путин. Она официально не признáет потерю утраченных территорий — как не ограничит в будущем своей обороны.
Невозможность полного урегулирования конфликта означает, что Трампу и его переговорщикам придется понизить планку и работать с вариантом, следующим за оптимальным: это прекращение военных действий, которое перенесет крупные нерешенные вопросы в некий открытый "мирный процесс" (не исключено, что они не будут решены в принципе). Президент наверняка искренне желает "большого, чудесного" соглашения, но, увы, на столе переговоров лежит от силы простое перемирие. И даже ради этой цели команде Трампа придется перестать делать невынужденные ошибки.
Поскольку взаимоисключающие цели Зеленского и Путина заведомо делают всеобъемлющее мирное соглашение невозможным, оба они пытаются продавить наиболее масштабные из них в условия перемирия. Вот почему должностные лица США продолжают подчеркивать, что членство в НАТО и полное возвращение утраченных территорий для Украины нереалистичны. Однако всякий, кто понимает, почему эти вопросы следует вычеркнуть с повестки переговоров о прекращении огня, наверняка поймет и насколько опрометчиво было намекать на готовность Вашингтона официально признать российский суверенитет над Крымом. Предложив Путину уступку, на которую на данном этапе переговоров не пошло бы ни одно украинское правительство, Трамп сам же подорвал собственное соглашение.
Предлагать такие уступки — и кто знает, сколько их еще будет — особенно опрометчиво, потому что это укрепляет Путина во мнении, что все идет по его плану. Сознавая, что у российских войск преимущество на поле боя, пусть и незначительное, он явно считает, что сможет измотать Украину и в итоге навязать ей мир на своих условиях как победитель (настолько незначительное, что заняли 20% терриитории, а Украина мобилизует уже даже инвалидов. — Прим. ИноСМИ). Чтобы заставить Путина согласиться на перемирие, Трамп должен доказать ему, что его военные надежды неуместны и что российские успехи достигли кульминации, а впереди его ждут лишь неудачи. Именно такой сигнал вышлет оперативное наращивание военной поддержки Украины. Ужесточение санкций донесет это еще яснее. Воздерживаясь от этих шагов, Трамп с каждым днем все больше отдаляет жизнеспособное соглашение о прекращении огня.
То же самое можно сказать об угрозах Вашингтона "отойти" от дипломатии и "перейти к другим приоритетам", как предупредил госсекретарь Марко Рубио. В сделках по недвижимости такими угрозами, может, и можно добиться успеха. Но в данном случае Путина совершенно устраивает, если США возьмут и самоустранятся. Трамп может надавить на него и заставить "прекратить кровопролитие", лишь дав понять, что интерес США к конфликту не только не иссякнет, но, наоборот, лишь вырастет.
Если, же несмотря на многочисленные ошибки, допущенные на сегодняшний день, Трампу все же удастся достичь соглашения о прекращении огня практически без предварительных условий, то главной проблемой, с которой он столкнется, станет то, как его закрепить. Вообще, паузы в боевых действиях, как правило, носят кратковременный характер. Просто посмотрите, как регулярно нарушается прекращение огня между Израилем и ХАМАС или как часто израильско-палестинские переговоры о размежевании по принципу двух государств захлестывают новые волны насилия.
На Украине прекращение огня будет считаться успешным, если оно продлится не недели или месяцы, а годы и десятилетия. И залогом его успеха станут совсем не те составляющие, которые занимали команду Трампа доселе — не достаточно лакомые уступки Путину, не стратегическое соглашение о недрах с Украиной и даже не от техническая архитектура так называемого миротворчества (количество и дислокация наблюдателей вдоль линии соприкосновения, их полномочия и возможный ответ на нарушения перемирия, будь то крупные или мелкие).
По-настоящему прочный мир будет зависеть от гораздо более важных вопросов — от политического единства и социальной жизнеспособности Украины, от живости ее экономики, от масштабов и активности ее оборонного сотрудничества с партнерами. Будут ли западные правительства по-прежнему заботиться о ее безопасности, предоставлять вооружения и оборудование и заниматься подготовкой кадров, проводить совместные учения, делиться разведданными (и техническим потенциалом) и вкладываться военную промышленность Украины, чтобы придать ей динамизма и внедрить побольше инноваций? Вернутся ли миллионы украинцев, бежавших с началом боевых действий, чтобы восстановить уверенность в будущем нации и поддержать экономический рост? Смогут ли институты Украины — ее крепкие партии, коммерческие предприятия, общественные организации, даже талантливые чиновники, которых часто и несправедливо унижают, — опровергнуть Путина, что она "ненастоящая" страна, и доказать обратное?
Чтобы стать настоящим миротворцем, Трампу нужно помочь ответить на эти вопросы утвердительно с первого же дня перемирия. Он и его команда должны рассматривать это не как второстепенный геополитический вопрос, а как задачу исторических масштабов. Им предстоит решить ту же проблему, что и западным правительства при восстановлении и реинтеграции Германии во время холодной войны. Долгие годы по важнейшим вопросам, оставшимся с 1945 года, между крупными державами сохранялись разногласия. Европейской безопасности не раз угрожали кризисы — от устроенной Иосифом Сталиным блокады Западного Берлина в конце 1940-х до страха ядерной войны в начале 1980-х годов. Тем не менее, мир сохранялся на протяжении десятилетий. От разморозки конфликт удерживала западная стратегия, сочетавшая в себе военное сотрудничество, экономическую помощь, политические реформы и дипломатическую солидарность. В результате Западная Германия пришла к скорым успехам, а ее оккупированная СССР восточная сестра — к долгосрочному провалу. При всех опасностях холодной войны угроза масштабного насилия неуклонно снижалась.
Трамп, очевидно, представляет себе долгосрочные отношения с Путиным совсем иначе и от этой аналогии наверняка лишь отмахнется. Новая холодная война? Даже не думайте, отрежет он. Кому-то предстоит напомнить ему, что стратегия США в те десятилетия не была бесконечной и изнурительной конфронтацией. "Долгая борьба в сумерках", как выразился президент США Джон Кеннеди, сочетала в себе жесткость и непреклонность именно с тем дипломатическим взаимодействием, что Трамп себе представляет в отношении Путина — консультации, соглашения, саммиты, регулярные усилия по нормализации отношений посредством политических, экономических и психологических стимулов. Трамп, вероятно, не знает, что свой смелый "воздушный мост" для спасения Западного Берлина президент Гарри Трумэна организовал после целого месяца дискуссий о будущем Германии на уровне министров иностранных дел. И он, вероятно, забыл, что вскоре после того, как Кеннеди и советский лидер Никита Хрущев встретились лицом к лицу во время кубинского ракетного кризиса, они подписали первое за всю историю холодной войны соглашение о контроле ядерных вооружений.
Таким приемам времен холодной войны со временем может найтись место в мирном урегулировании под началом администрации Трампа. Но команда Трампа должна объяснить ему, чтó Трумэн и Кеннеди вынесли из минувших кризисов: попытки нормализовать отношения оказались бессмысленны, доколе Москва не увидела, что Вашингтон может дать отпор. "Пряники" срабатывали лишь вслед за "кнутом". Путин зауважает Трампа гораздо больше, если перед встречей США решительно нарастят поддержку Киева. В противном случае президент рискует уйти со встречи несолоно хлебавши — и всем будет казаться, что российский лидер его обставил.
Чтобы выстроить прочный мир, Трампу нужно переосмыслить боевые действия и осознать ущерб от своих ошибок. Он действовал так, словно Украина — краткосрочная проблема, а Россия — долгосрочная возможность. На самом деле все практически ровно наоборот. И он не прекратит кровопролитие, если не начнет относиться к России как к непосредственному препятствию, а к Украине — как главному мерилу своих достижений.
91
Америкосы так ничего и не поняли. А это значит, что массовое истребление укронацистской нечисти будет продолжаться. Пока эта нечисть не исчезнет совсем.
89
...упорном сопротивлении Украины российскому владычеству... Всего то и надо было, просто не гадить перед дверью РФ, но "хохлы" так не могут.
