Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В Великобритании нарастает напряженность из-за невозможности примирить защиту национальных интересов с участием страны в международных конфликтах, пишет колумнист Telegraph. По его мнению, современным политикам следует ставить "домашние" заботы выше любых сторонних проблем, иначе западный мир окажется на грани катастрофы.
Джеймс Орр (James Orr)
В западном мире зреет напряженность из-за того, как примирить национальные интересы с участием в далеких конфликтах.
Вскоре после местных выборов, на которых Консервативная партия потерпела одно из самых сокрушительных поражений на памяти ныне здравствующих, я обратился к небольшой группе ошеломленных тори и предупредил их, что результаты выборов четко свидетельствуют о том, что их партия столкнулась с судьбоносным вызовом, равного которому она прежде не знала.
К моему величайшему удивлению, дискуссия мгновенно переключилась на конфликт на Украине и якобы хамство вице-президента США по отношению к президенту Зеленскому. На миг потеряв самообладание, я обвинил их в "украинстве головного мозга" и заявил, что опросы общественного мнения накануне выборов недвусмысленно указывали на то, что британский народ предпочел бы, чтобы лидеры вместо обороны Киева озаботились бы защитой Кента. Последовала обескураженное молчание, которое в конце концов нарушило злобное шипение: "„Кыев“ надо говорить!".
Пыл, с которым многие консерваторы определенного возраста отслеживают малейшие повороты украинского конфликта даже после такого провала на выборах, не укладывается в голове. Пожалуй, самое правдоподобное объяснение в том, что это своего рода психологическое замещение — попытка отмахнуться от призрака национального упадка, погнавшись за химерой давно угасшего геополитического влияния.
Этот эпизод вспомнился мне в минувшие выходные, когда я читал весьма "скрепную" колонку Чарльза Мура. В ней он предостерегал, что национал-консерваторы вроде вице-президента США и вашего покорного слуги заигрывают, как патетически утверждал заголовок, с "извращенным патриотизмом, чреватым неофашизмом".
Воспользовавшись галльской трактовкой закона Годвина (Распространенный афоризм интернет-культуры, который гласит: По мере разрастания дискуссии вероятность сравнения с нацистами или Гитлером стремится к единице — прим. ИноСМИ) Мур уловил в названии моей речи "Вера, Семья, Флаг, Свобода" отголоски вишистского лозунга "Famille, Travail, Patrie" ("Труд, Семья, Отечество"). Я утверждал, что так называемым "новым правым" следует разработать свой Ordo amoris или Порядок привязанностей, как у Августина Блаженного, превратив его в организующий принцип консервативной политики (Концепция описывает "правильную" иерархию любви, в которой каждой вещи приписывается степень, соответствующая ее природе и ценности. В этой упорядоченной системе любовь к Богу стоит на первом месте, а затем уже следуют любовь к себе, ближним и остальному творению — прим. ИноСМИ).
Я ни единым словом не упомянул ни Украину, ни Россию, но в моих рассуждениях о важности семьи и государственности на крупной консервативной конференции Мур усмотрел неопровержимые свидетельства того, что я петенист — а, следовательно, путинист ("Петенизм" — производное от имени маршала Петена, который возглавлял в годы Второй мировой войны правительство Виши во Франции и зарекомендовал себя пособником гитлеровцев — прим. ИноСМИ). Затем он процитировал мое совершенно точное наблюдение о том, что в Великобритании за свободу слова карают больше людей, чем в России, но счел его доказательством моей симпатии к последней, хотя я намеревался лишь подчеркнуть угрозу свободе слова в собственной стране (Как бы то ни было, сама констатация того, что X хуже Y в вопросе Z, ни в коем случае не означает одобрения Y!).
Как бы я ни был озадачен ходом его рассуждений, мне было трудно не согласиться с утверждением Мура о том, что в правых кругах Запада действительно нарастает напряженность вокруг болезненного вопроса, как примирить национальные интересы с рискованным и затратным вмешательством в далекие конфликты.
Он совершенно верно отметил, что этот вопрос стал ключевым для национал-консерваторов — глобального движения "новых правых", сплотившего тысячи правых политиков, ученых и публицистов из десятков стран. Однако он заблуждается, утверждая, что в этом движении нет ни одной уважаемой фигуры, которая бы безоговорочно осуждала неспровоцированную спецоперацию Москвы и не приветствовала исключительного мужества украинцев в защите своей родины.
Одни считают поддержку Украины нравственной и стратегически верной позицией против авторитаризма и убеждены, что умиротворение России на переговорах лишь подстегнет еще бóльшую агрессию. Другие же утверждают, что поддержка Запада лишь затягивает опосредованную войну, в которой невозможно победить и которая причиняет Украине невероятные страдания и разрушения, коих можно было бы избежать, если бы удалось прибегнуть к энергичным мирным переговорам с самого начала.
Эти дискуссии подчеркивают принципиальный реализм "новых правых", который пытается нащупать некое равновесие между справедливостью и взаимоисключающими приоритетами стран, так или иначе затронутых геополитическим конфликтом.
Увы, похоже, подход вызывает лишь гнев "старых правых", которые рассматривают практически каждый геополитический конфликт сугубо через призму 1930-х и 1940-х годов. Пропитанные послевоенными мифами о британской исключительности (безрассудство Чемберлена, героизм Черчилля, стойкость народа в миг "Лондонского блица"), они упорно видят в Путине Гитлера, в Зеленском — Черчилля, в Украине — тогдашнюю Польшу, а в любых попытках мирного урегулирования — чемберленское умиротворение или петенский коллаборационизм.
Этот подход с его зацикленностью на Второй мировой больше всего озадачивает правых зумеров, которые считают это "бзиком". Он порождает безнадежно запутанное мышление и игнорирует объективную реальность: давнюю настороженность России насчет НАТО, разрушительное воздействие конфликта на европейские цены на энергоносители и катастрофическую переориентацию России в сторону Китая.
Он разжигает конфронтацию, которая наносит Украине ущерб, от которого она не оправится за десятилетия, истощает британские ресурсы на фоне невиданного в истории шквала внутренних проблем и демонизирует всякого, кто призывает к миру и сдержанности.
По счастью, вице-президент США решительно его отверг. Он понимает, что безрассудный идеализм и вышедшие в тираж аналогии — залог конфликта и нестабильности, и что в условиях многополярности, разительно отличающихся от геополитического ландшафта, сгинувшего почти век назад, Америка должна стремиться к миру посредством силы.
Что же касается британских "новых правых", то как будто они одни понимают, что настала пора сплотиться вокруг политиков, которым Кент важнее Киева, Глазго важнее Газы, а Портсмут важнее Пекина.
18
Ну что же, вполне раазумная писанина. Занятно смотреть как Британия и Франция никак не могут привыкнуть к жизни без грабежа далёких стран.
14
Короче, домом нужно заниматься, сэры и пэры, а не совать всюду свой нос. Оторвут и заставят сожрать.
