Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Новая стратегия нацбезопасности Британии свидетельствует о том, что страна находится в совершенном политическом хаосе, пишет RS. О какой-либо суверенности же Лондона автор статьи вовсе не заикается — вскользь напоминая, что он целиком зависит от США, которые давно подмял под себя Нетаньяху.
Новая британская “Стратегия национальной безопасности” на самом деле никакая не стратегия, а винегрет из противоречивых (и зачастую вовсе фантастических) целей и ничем не подтвержденных догадок.
Виной тому два момента. Во-первых, это нерешенное противоречие между обещанным “систематическим подходом к отстаиванию национальных интересов”, с одной стороны, и неоднократными утверждением, что эти интересы всецело и неразрывно связаны с британскими союзами. Ибо к настоящему времени уже должно быть совершенно ясно, что на “союзников” лишний раз полагаться не стоит, а при определенных обстоятельствах их планы для Великобритании не только не средство обеспечения собственной безопасности, а, наоборот, — источник обострившихся угроз.
Вторая основополагающая проблема, которая мучает Великобританию уже долгие годы, — это противоречие между заявленными обязательствами, изложенными в “Стратегии”, и скудностью ресурсов страны на практике. Авторам следовало бы вспомнить знаменитую сентенцию бывшего премьер-министра Франции Пьера Мендес-Франса: “Управлять — значит выбирать”.
Однако, когда выбор становится трудным и болезненным, для этого требуются не только знания и сообразительность, но и моральное мужество. В данном случае авторы либо не понимают значения слова “приоритет” — либо предпочли оставить его без внимания. Провозгласив “приоритетами” укрепление НАТО и борьбу с предполагаемой российской угрозой, они продолжают добавлять все новые и новые “приоритеты”. Новая “стратегия” обещает привести в равновесие цели и ресурсы за счет значительного увеличения военных расходов и активизации военной промышленности. Однако если это произойдет — а есть веские основания полагать, что это невозможно сугубо с финансовой точки зрения, — этого в любом случае не хватит для достижения всех противоречивых целей, изложенных в документе.
Вот уже почти 70 лет британская элита стремился сохранить свой статус великой державы, опираясь на США. В результате “Стратегия” насквозь пропитана американским политическим языком, типично американскими предположениями и американской (и израильской) повесткой дня. В результате западным демократиям угрожает “авторитарная агрессия”, а “порядку на основе правил” — российские, китайские, иранские и даже северокорейские “ревизионисты”, при этом выясняется, что “европейская и Индо-тихоокеанская безопасность неразрывно связаны”.
В документе излагаются законные доводы в пользу представляющего национальный интерес военного сотрудничества с Австралией — в том числе для стимулирования британского кораблестроения посредством соглашения AUKUS. По нему США, Великобритания и Австралия создадут новое поколение атомных ударных подводных лодок, которые, как мы надеемся, будут поставлены примерно через 20 лет. Это совместное начинание позволит создать около 7 тысяч новых рабочих мест в одной лишь Великобритании.
Проблема в том, что, вторя рассуждениям Вашингтона, Лондон облекает это во враждебные Пекину формулировки, которые выходят далеко за рамки реальной китайской угрозы Австралии или международной торговле — не говоря уже о самой Великобритании. Дело не только в том, что это вносит совершенно ненужную напряженность в англо-китайские отношения, — это напрочь игнорирует тот факт, что, если бы серьезная китайская военная угроза Австралии действительно существовала, британские вооруженные силы в любом случае практически ничего не смогли бы ей противопоставить.
Иллюстрацией приписываемой Великобритании роли в Индо-Тихоокеанском регионе в буквальном смысле слова стало изображение британского авианосца рядом с абзацем о приоритете “развития отношений в новых областях”. Один из двух британских авианосцев, “Принц Уэльский”, действительно только что был отправлен на временное базирование в Индийский и Тихий океаны в составе британской авианосной ударной группы.
Согласно заявлению британского правительства, одна из целей миссии — “провозгласить полную боеготовность авианосцев класса “Королева Елизавета””. Вместе с тем хорошо известно, что британские авианосцы не далеки от “полной боеготовности”. Оба неоднократно сталкивались с техническими проблемами. Они не в состоянии нести положенный состав истребителей (заметим: американских). Королевский военно-морской флот называет Индо-Тихоокеанское оперативное соединение “международным по замыслу”, но на самом деле оно международное по необходимости: Великобритания не в силах предоставить достаточное количество кораблей сопровождения в одиночку.
Причудливее всего заявление о том, что это развертывание в Тихом океане также призвано “подтвердить обязательства Великобритании перед НАТО”. Вообще-то НАТО расшифровывается как Организация Североатлантического договора, а не Индо-Тихоокеанского. К тому же один британский авианосец находится в море, другой фактически обездвижен из-за нехватки самолетов, судов сопровождения и запасных частей. Как же тогда Королевский военно-морской флот сыграет обещанную ведущую роль в сдерживании российской угрозы или даже борьбе с ней — ведь “Стратегия национальной безопасности” неоднократно называет ее серьезнейшей прямой опасностью Великобритании и Европе? Один из трех фрегатов сопровождения предоставляет Норвегия, у которой их всего четыре. Что же, спрашивается, сталось с предполагаемой угрозой со стороны России?
Со стороны норвежцев это не что иное, как старая европейская уловка — вносить чисто в операции США по всему миру символический вклад, чтобы убедить Вашингтон не отворачиваться от европейской безопасности. Однако, если это так, то это бездумная миссия на автопилоте, поскольку замминистра обороны [США] Элбридж Колби, как утверждается, сказал британцам, выражая широко распространенное в Вашингтоне мнение, что от них в Тихом океане на самом деле никакого прока — поэтому они должны сосредоточиться на обороне Европы.
Но британская элита просто не может отказаться от желания сыграть роль на мировой арене — хоть какую-то. Поэтому на странице 23 “Стратегии” мы читаем:
“Суверенитет над заморскими территориями должен быть защищен от любых вызовов, чтобы было обеспечено право жителей этих территорий с британским гражданством на самоопределение. <...> Мы сохраним наше военное присутствие в Гибралтаре, на суверенных базах в Акротири и Декелии, на острове Вознесения, на Фолклендских островах, на Южной Георгии и Южных Сандвичевых островах для достижения оборонных целей Великобритании”.
Разумеется, мы непременно обязаны поддержать право британских подданных Южной Георгии и Южных Сандвичевых островов на самоопределение — если бы таковые существовали. Увы, единственные их обитатели — это морские птицы и пингвины. С другой стороны, Королевскому военно-морскому флоту безопаснее сторожить британских пингвинов на Сандвичевых островах, чем дразнить Китай. Что же касается Гибралтара и баз на Кипре, то единственные возможные “вызовы” для них исходят от Испании и Турции — союзниц по НАТО.
Даже этой “Стратегии” не удалось натянуть на британские Сандвичевы острова “российскую угрозу” — хотя ее авторы, несомненно, пытались. С другой стороны, если антарктические пингвины на другом конце земного шара в 13 тысячах километрах — “британские граждане”, то не должно вызывать нареканий и сомнительное утверждение, что Украина — “всего” в полутора тысячах километров — “соседка” Великобритании.
Своей “Стратегий национальной безопасности” правительство стремится оправдать перед британской общественностью огромное увеличение военных расходов — и это в период экономической стагнации и серьезного финансового давления. Прежде всего нас стращают предполагаемой “российской угрозой” самой Великобритании — прямой, серьезной и неминуемой. Логическое несоответствие очевидно. Если такая угроза и впрямь существует, то — как и в преддверии Первой мировой войны — Великобритании следует сократить обязательства в других частях света, чтобы сосредоточить силы поближе к дому. Об отправке войск в Индо-Тихоокеанский регион и на Украину не может быть и речи. Вместо этого Великобритания объявляет о заключении “векового” пакта с Киевом и предлагает ему ведущее и постоянное военное присутствие в рамках европейских “сил обеспечения безопасности”.
И хотя “Стратегия” пронизана завуалированной тревогой насчет ненадежности Америки как союзника, политика британской элиты в отношении России и Украины лишь усугубляет зависимость от Вашингтона. Если Великобритания действительно направит войска на Украину, эта зависимость станет абсолютной, поскольку — и это не раз признавал сам премьер-министр Кир Стармер — такие силы будут всецело опираться на поддержку и защиту США.
Со стороны Великобритании крайне опрометчиво выбирать еще бóльшую зависимость от ненадежных США. Из-за этой зависимости Великобритании будет все труднее отмежеваться от планов США в других странах — особенно на Ближнем Востоке. Формулировки британской “Стратегии” попросту копируют американские, где Иран и некие неназванные террористы неустанно изображаются главной угрозой порядку в регионе. Показательно, что слово “Израиль” не встречается ни разу. В документе подчеркивается, что Великобритании необходимо задействовать дипломатические связи со странами Содружества, но подавляющее их большинство расценили бы изложенную здесь картину безопасности на Ближнем Востоке как вопиющий и аморальный подлог.
Ибо, как явственно показали события последних месяцев, наибольшую угрозу порядку и безопасности на Ближнем Востоке, британским интересам и жизням британцев в Персидском заливе, а также общественной сплоченности и политической стабильности в самой Великобритании представляют собой именно резкие шаги и дерзкие амбиции Израиля. Но что “Стратегия” — да и любое британское правительство — может с этим поделать, если американская элита полностью подчинена Израилю, а британская — всецело зависит от США?
Анатоль Ливен — директор Евразийской программы Института ответственного государственного управления имени Квинси. Бывший профессор Джорджтаунского университета в Катаре и факультета военных исследований Королевского колледжа Лондона
