Богиня домашнего очага с зеленой ветки метро

Вот одна из великих неразрешенных загадок мироздания: каким образом журнал Alumni Magazine проходит через испытывающую большие трудности российскую почтовую систему с регулярностью, по которой можно сверять часы, тогда как получить журнал New Yorker почти невозможно? Почему все происходит именно так, а не наоборот? Однако не стоит воспринимать в Москве как должное свежий материал для чтения, и поэтому, когда журнал, наконец, появляется, я просматриваю рубрику «Заметки одноклассников» (Class Notes) перед тем, как направить его в мусорную корзину. Кажется, что с классом выпуска 1984 года дела обстоит в порядке. Многие из моих одноклассников приближаются к зениту своей профессиональной карьеры – или, по крайней мере, так можно сказать о тех, кто об этом сообщает. Некоторые из них стали докторами, есть и адвокаты, а наибольшее их количество трудится в финансовом мире. Большинство из них женаты или замужем и имеют соответствующий набор светловолосых детей с такими двуполыми именами как Мэдисон или Брукс, которые, прищурив глаза, наблюдают за заходом солнца на исходе лета в Нантакете (Nuntucket), усаженные на коленях у своих родителей со стратегическим расчетом – чтобы замаскировать любые свойственные среднему возрасту жировые отложения.

Я не отличаюсь особенной регулярностью по части направления информации в раздел «Заметки одноклассников». В последний раз я кое-что направила в журнал Alumni Magazine, когда работала в банке: на этой фотографии «я на Российском экономическом форуме, смеюсь над шуткой» вместе с герцогом Йоркским. Я думаю, каким образом я могла бы сделать обновление, не вызывая мыслей об энтропии: «Дженнифер (Баттенхейм) Еремеева, год выпуска 84, все еще живет в Москве, Россия, со своим мужем, HRH (англ. : ваше королевское высочество – прим. перев.), (Ленинградское офицерское кадетское училище № 401, выпуск 86 года), который является заместителем генерального директора компании A Difficult Start Up («Трудное начинание»), о которой он просил никогда ничего не писать, а также с дочерью Велвет 12 лет. Дженнифер оставила попытки получить место в российской формальной экономике и в настоящее время работает полный рабочий день в качестве богини домашнего очага».

Читайте также: Поджариваясь на семейном очаге - Краткая история семьи

Я никогда не имела намерений становиться домашней богиней. Я даже не могу вспомнить о том, чтобы у меня возникало желание научиться готовить, и я уж точно не имела никаких намерений становиться экспертом в области русской кухни. Как же это произошло? Или еще более сложный вопрос – когда это случилось? Недавно, как это делают все домашние богини, я устроила масштабную ревизию и отдала все свои туфли на высоком каблуке и синие, цвета формы морских офицеров, банковские костюмы. Сегодня мой гардероб состоит из различных штанов для занятий йогой - на каждый день недели. Неожиданно я научилась делать квас – квас прежде всего! Я регулярно пишу для посвященного вопросам пищи блога «Кулинарные приключения в российской столице». Я фотографирую блины. Редакторы журналов из Объединенных Арабских Эмиратов по непонятным мне причинам хотят получить мой рецепт приготовления борща.

Катя, моя русская подруга и эмигрант, живущая в Нью-Йорке, разослала недавно срочное и предназначенное всем сообщение через социальную сеть Facebook.

«Друзья, - настоятельно призывала она на двух языках, - как правильно с кулинарной точки зрения перевести слово “сало”?» Я не колебалась ни секунды.

«Соленая свинина или лярд», - напечатала я в ответ автоматически.

О’кей, я еще не зашла так далеко и не готова поверить в то, что мой (великолепный) клубничный джем содержит такое же количество полезных с точки зрения медицины веществ, как пенициллин, но со временем мое отношение к гречке стало весьма неравнодушным. Нет, я никогда не планировала стать домашней богиней, однако за два десятилетия Россия, кажется, сделала из меня именно это.

Инкубатор домашних богинь

В 1992 году я переехала в Москву для того, чтобы постоянно жить вместе с моим парнем, за которого я позднее вышла замуж. Я называю его HRH, что, как я ему объясняю, означает «красивый русский муж» (Handsome Russian Husband), но иногда я изменяю значение на «ужасный русский муж» (Horrible Russian Husband). Он называет меня Петровна, поскольку имя моего отца – Питер. Все здесь должны иметь отчество.

Также по теме: Когда начнут бастовать идеальные домохозяйки?

«Выйти замуж за русского мужчину, - с удивлением комментируют люди, - это нечто особенное. Обычно все происходит как раз наоборот».

Это и есть нечто особенное. И вот еще что: это не то же самое, когда иностранец женится на русской женщине. На самом деле единственная общая для нас вещь состоит в том, что мы называем нашу дочь София, а нашего сына – Александр. Во всем остальном – это все равно, что сравнить яблоки с автозаправкой. Представителей одной группы – целый легион: можно отыскать какую-нибудь Наташу Смит в одном из пяти ресторанов Starlite Diner, но обнаружить нечто вроде Дженнифер Еремеева представляется серьезным вызовом, поскольку разводы и раздельное проживание сокращают наше число с пугающей скоростью.

Иностранный мужчина, назовем его Билл, который женится на Наташе, с восторгом и распростертыми объятьями принимается у нее в семье, независимо от его возраста и положения. До тех пор пока Билл жует жвачку и ходит по прямой – то есть, по прямой линии в посольство – для того, чтобы заполнить документы для получения визы своей невесты, он считается членом семьи. Molodyets, Наташа! Наташа переезжает в хорошо обставленную квартиру Билла на Прудах, уменьшает размер своих каблуков и снижает яркость тона своего лака для ногтей. Когда контракт Билла заканчивается, он забирает Наташу с собой в Коннектикут или в Камбрию, что считается логическим ходом и шагом вверх. Билл и Наташа произвели равноценный обмен товарами и, судя по всему, будут после этого жить счастливо.

Когда мы встречаемся с русским мужчиной, с HRH, и влюбляемся в него – давайте называть его Борис – все складывается не так гладко. Мы можем быть равны с Борисом на бумаге или в зале, где заседает руководство компании, но мы намного ниже его в российском супружеском раскладе. Мы пытаемся говорить по-русски лучше, чем Билл, но этого все равно недостаточно для нашей свекрови. Эти очень суровые русские дамы, которые счастливы от одной возможности с идиотской улыбкой смотреть на Билла, испытывают сложности при обсуждении с нами политических вопросов. Иностранные невестки – это подозрительные существа. Мы работаем. Мы не едим картофель. Мы ожидаем от их сыновей - мужчин в процессе воспитания в этой стране убеждают в том, что они являются отпрысками какого-то королевского рода, - помочь нам достать посуду из посудомойки. Мы безрассудны по отношению к своему здоровью: мы кладем лед в наши напитки и устанавливаем кондиционеры в наших квартирах. Мы сидим на каменных лавках или на металлических креслах, тем самым разрушая наши репродуктивные органы. Мы ужасно поздно выходим замуж (в возрасте около 28 лет), и это означает, что к тому моменту, когда мы предположительно должны иметь детей (30-35 лет) мы уже пропустили все сроки для нормального пищеварения или для беременности. Мы хотим, чтобы Борис был с нами в палате во время родов, вместо того чтобы выпивать по этому поводу с друзьями дома. Когда мы каким-то чудесным образом произвели на свет Софию и Александра, мы не передали их автоматически представителям старшего поколения. Если карьерное продвижение не очевидно, то мы должны думать стратегически относительно того, чтобы взять с собой Бориса в Бостон или в Брикстон, потому что это не обязательно будет беспроигрышная ситуация. Борис может оказаться неподходящим кандидатом на роль сидящего дома папы, и прежде чем мы сможем это осознать, бабушка и дедушка уже смогут купить билет в одно направление с расчетом на свободную комнату в нашей квартире.

Читайте также: Женщины начали стараться

Мой русский муж и я смогли преодолеть подобные ловушки. Мы все еще вместе благодаря целому набору кажущихся случайными факторов. Изобретение DVD один из них, поскольку мы можем теперь смотреть фильмы на моем языке, тогда как для моего русского мужа на экране появляются субтитры на русском. Плохо переведенным за кадром и купленные на Горбушке кассеты VHS, которые я в конце концов в прошлом году выкинула, нас чуть не прикончили. Мы все еще вместе, потому что он продолжает работать в беспощадной российской формальной экономике, тогда как я остаюсь дома и занимаюсь писательской работой в штанах для йоги. И, несмотря на худшие опасения моей свекрови, я стала домашней богиней, и это именно то, что ожидают от своих жен большинство российских мужчин.

Когда мы начали жить вместе, я немного больше знала о приготовлении пищи, чем мой русский муж, что вообще еще ни о чем не говорит. Поскольку я женщина, эта задача была возложена на меня, тогда как заправка автомобиля бензином оказалась в сфере его ответственности. От каждого по способности, каждому по потребности, не так ли? Моя первая кулинарная лаборатория была довольно скромной, и находилась она в Северном Бутове (Южное Бутово было тогда еще только смутным проектом на чертежной доске), и это было не очень привлекательный район, которое экспаты видят мельком по дороге в аэропорт Домодедово. У моего русского мужа была там квартира, в которой он был прописан, поэтому мы там и жили.

Теперь я рада, что все произошло именно так. Когда русские или эти смешные экспаты, усвоившие местные обычаи, начинают говорить о слишком привилегированных иностранцах, я извлекаю отточенные до совершенства рассказы о наших счастливых годах в Северном Бутове, после чего они замолкают. Северное Бутово было – и продолжает оставаться – масштабной моделью ада: некрасивые, небрежно разбросанные по территории панельные дома, окрашенные в такие яркие цвета как пастельно-голубой, желтый и зеленый, которые должны были, по идее, вселять оптимизм, но очень быстро поблекли и превратились в депрессивно-тусклые оттенки оригинального цвета. Когда Бутово и другие подобные ему районы возродились из пепла бывшего Советского Союза, удовлетворяя ненасытную постперестроечную потребность в жилье, система общественного транспорта была к этому не готова, и ей потребовалось десять лет для того, чтобы справиться с возросшими объемами перевозок. В те дни, когда мы там жили, мне нужно было сесть на отчетливо пролетарскую оранжевую линию метро и доехать до конечной остановки в самой южной ее точке, а затем очень долго ждать в очереди автобус № 813 (его номер навсегда запечатлелся в моей памяти) и после этого втиснуться в него вместе с другими 300 пассажирами и трястись в нем еще 35 минут до конечной остановки. Это и было Северное Бутово.

Также по теме: Семейная экономика

В инкубаторе домашней богини в Северном Бутове имелась мойка у стены, установленная кое-как плита у другой стены, тогда как холодильник занимал стратегическое положение и мешал входить на кухню и выходить из нее. Никаких полок и ни одного миллиметра рабочей поверхности. Это не был классический кухонный треугольник. Мой русский муж, только что закончивший военный институт, потратил все свои деньги на набор кресел, обитых искусственной кожей, которые смотрелись как космические корабли инопланетян, и поэтому кухонную посуду он купить уже не смог. Я часто теперь вспоминаю эту кухню в Северном Бутове, когда, собираясь возвращаться в Москву, запихиваю в огромные цилиндрической форме пакеты сковородки для паэльи, наборы для разделки креветок, а также приспособления для нарезания арбузных шариков. В то время у нас имелись две ужасные эмалированные металлические кастрюли, и также три или четыре чехословацких тарелки разного размера со слишком большим количеством золотых орнаментов. Конечно, у нас были предметы для бара, полный набор небольших рюмок, фужеры для шампанского, а также бокалы без ножки из жуткого мутного стекла. Оправданным было то, что количество стаканов у нас превосходило количество тарелок, так как есть в середине 1990-х годов было особенно нечего. Мы ели в основном спагетти карбонара, с которыми я импровизировала, добавляя в них российский сыр, а также отдающую железом консервированную ветчину. Это было первое из многочисленных откровений для моего русского мужа, который до этого пробовал спагетти только в виде «макарон по-флотски» из набора блюд военной кухни. Его мама, приезжавшая для того, чтобы провести с нами неловкий уикенд, была просто в ужасе.

«Мой сын уже забыл, что такое картошка», - завывала она, используя как верхи, так и низы своего голосового диапазона. Она и я никогда не обсуждали с глазу на глаз кулинарные вопросы.

Те годы были как американские горки, о которых мои современники начинают писать книги и которые теперь размещаются на полках библиотек в разделе «история», что вызывает некоторые тревожные чувства.

«Боже мой, вы, наверное, были свидетелем большого количества изменений», - говорят мне люди на Западе, когда я отбарабаниваю им сведения из моей анкеты.

Я киваю головой и говорю: «Да, это были поразительные изменения».

Читайте также: Настоящие московские домохозяйки

И они действительно были поразительными, эти изменения: второй переворот; денежная реформа (я действовала консервативно и инвестировала мои в скором времени грозившие обесцениться рубли в ящик шампанского брют по старой цене); московский мэр Юрий Лужков со своей пуленепробиваемой плоской кепкой; Владимир Гусинский (перед тем, как стать олигархом-эмигрантом); НТВ (когда этот телеканал еще принадлежал Гусинскому); «киндер-сюрприз» (так люди называли премьер-министра Сергея Кириенко); и усугубляющийся алкоголизм Ельцина. Я все это помню, но храню это в моем сознании в виде фона с нерезким изображением. На первом плане, в резком фокусе, находятся основные этапы становления домашней богини, в том числе то время, когда я впервые обнаружили на рынке свежий имбирь. У меня было такое чувство, как будто горизонт вдруг расширился и стал больше в пять раз. Или когда открылся первый магазин IKEA, и русские в полной тишине проходили по его логически выстроенным маршрутам, как будто это был Большой Кремлевский дворец.

Когда мы готовились стать родителями, мой русский муж и я согласились с тем, что настало время покинуть оранжевую ветку. Я очень сильно лоббировала в пользу зеленой линии метро, к которой я до сих пор сохраняю особую симпатию. В основном это было связано с Ленинградским рынком, и когда мы, переехав, стали жить в нескольких минутах ходьбы от него, Велвет и я стали его завсегдатаями. Рынок был заполнен разнообразными видами, звуками и запахами, пробивавшимися сквозь серый мрак московских зим. По виду он больше был средиземноморским, а продавцы на нем, казалось, были рады нас видеть или, по крайней мере, довольно правдоподобно это изображали. Постепенно, но неуклонно с помощью свежего мяса, овощей и фруктов, а также набора пикантных специй, приобретавшихся в лавке у однорукого узбека, я стала чувствовать себя уверенно на кухне. Рецепты с недоступными или со сложно доставаемыми ингредиентами представлялись привлекательными загадками, которые следовало решить. Интерес превратился в страсть. Я стала делать плов, соус песто, а также детское питание из абрикосов для Велвет. Я готовила индейку. Я даже рассматривала вопрос о приготовлении молодого поросенка. До сих пор рассматриваю.

Приготовление пищи постепенно превратилось в терапию. Было так много вещей в моей жизни в России, которые я не была способна контролировать: запутанная политика, взрывоопасная экономика, транспортные проблемы, а также тревожное усиление враждебности к иностранцам. Но на кухне продукты питания делали именно то, что я от них требовала. Без всякого prikaz’а комбинация из яиц, муки, масла и соли послушно поднималась, превращаясь в суфле. Мне не нужна была spravka для того, чтобы установить правильный нож в кухонный комбайн и смешать лимонный сок, горчицу, уксус и масло – в результате у меня получалась уксусная заправка. На кухне все было ясно и понятно: рецепт приготовления цыпленка марбелла никогда не оставлял у меня неприятного чувства, что кто-то задумал нечто угрожающее в тонком славянском стиле, а я слишком напряжена и слишком американка для того, чтобы это понять. Коррупция, если до этого доходит дело на кухне, легко отправляется в мусорное ведро, а неприятный запах устраняется с помощью распыления небольшого количества уксуса и воды, а затем тщательного вытирания тряпкой рабочей поверхности кухонного стола. Однажды я столкнулась с уткой, которую всучила мне хитрая продавщица, не лишив ее предварительно перьев, и в результате, вооружившись парой щипцов и увеличительным стеклом, я все ночь пыталась решить возникшую проблему, но затем отказалась от борьбы и разморозила вместо этого несколько куриных грудок. А однажды я имело дело с клубничным щербетом, который не хотел замораживаться (в результате принятого стратегического решения в последний момент он был использован для получения дайкири), а был еще День Благодарения, когда я накануне пыталась пойти на Бал святого Андрея и приготовила на следующий день угощение для девяти человек. После этого я пришла к выводу о том, что нужно делать либо одно, либо другое, а не то и другое одновременно.

Также по теме: Чего хотят женщины?

Приключения в процессе мультикультурного воспитания детей

Домашняя богиня должна также быть образцовой мамой для своих отпрысков, окружать их любовью, соответствующим материалом для чтения, креативными видами отдыха, а также регулярно снабжать их здоровой и хорошо сбалансированной пищей. Воспитание ребенка в двух культурах представляет собой особый вызов. Уже на раннем этапе возникает вопрос о языке. Я думаю, что, когда Велвет вырастет, она скажет своему терапевту: «Ну да, мама и папа на самом деле не говорили на одном языке», и я считаю, что в этот момент она в подтверждение своего высказывания объяснит, что я говорю на английском с моим русским мужем, а он отвечает мне по-русски. Это немного странно, но таким образом Велвет стала двуязычной, и никто из нас не становится похожим на Рики Рикардо (Ricky Ricardo) или на Глорию (Gloria) из телесериала «Современная семья» (Modern Family).

Я интенсивно работала над тем, чтобы сбалансировать влияние на Велвет двух культур. Она знает старую леди и двенадцать маленьких девочек из детских книг Маргарет Уайз Браун (Margaret Wise Brown), а также героев тележурнала «Ералаш». Географически она находится в России, и поэтому я прочесывала местное американское сообщество в поисках американского опыта и делала при этом такие вещи, о которых я никогда бы и не подумала, если бы жила в Соединенном Королевстве или в Соединенных Штатах. Мы вступили в мятежную группу девочек-скаутов, которой руководила одна из работающих мам и которая собиралась в дико неудобное время – в 5 часов вечера в воскресенье. Я сидела рядом с Лиз, еще одной мамой, в глубине комнаты во время первого собрания, когда Линда, наш активный лидер, проводила девочек через церемонию торжественной присяги скаутов.

«Это не кажется вам… ну, скажем, немного фашистским?», - прошептала я, обращаясь к Лиз.

«Немного?», - ответила она, поднимая свои ухоженные брови.

«Как вы думаете, печенье будет?», - спросила я.

«Никогда, - заверила Лиз, работавшая в компании FMCG (Fast Moving Consumer Goods – «Потребительские товары повышенного спроса»). – Даже Линда не может провести печенье для девочек-скаутов через таможню».

Читайте также: Позаботьтесь о будущем своих детей - рассказывайте им семейные истории

С дугой стороны, конфеты и костюмы для Хэллоуина были с легкостью спрятаны в чемоданах, летевших обратно в Москву после летнего отпуска в Соединенных Штатах. Каждый октябрь я игнорировала неодобрительное ворчание бабушки, и Велвет в костюме шмеля, сказочной принцессы или Гермионы Грейнджер (Hermione Granger) направлялась в «Росинку» для того, чтобы поиграть в детскую игру «кошелек или жизнь». Я шокировала своих соседей, разместив продырявленные тыквы в окнах дома, выходящих на Ленинградский проспект. Каждый декабрь мой русский муж и я пытались осторожно обойти проблемы по поводу сбивающей с толку информации относительно Деда Мороза и Санта Клауса, заверяя при этом Велвет, что оба они являются дальними родственниками и живут далеко на севере. Она доброжелательно принимала эту игру до самого подросткового возраста, получая при этом в два раза больше подарков.

Домашняя богиня должна также быть образцовой опорой родительско-учительской ассоциации в той школе, где учатся ее дети. Я выполняла эту роль без поддержки со стороны моего русского мужа, потому что это была моя идея – отправить Велвет в английскую школу, что вызвало продолжавшееся семь лет молчаливое неодобрение со стороны всех четырех бабушек и дедушек, а также сильное возмущение со стороны мужа по поводу явной неадекватности выбранной мной школы. Это было ужасно, однако неоднократные попытки поменять школу никакого результата не принесли.

Устраиваемые в школе Велвет мероприятия были редкими и не вызывали большого энтузиазма. В сентябре предпринимались робкие попытки пригласить родителей для встречи с учителями. Встреча продолжалась около 23 минут и включала в себя чашечку стандартного турецкого кофе фирмы Nescafe. Если честно, то у российского национального авиаперевозчика обслуживание лучше, чем в школе Велвет. Британские учителя насторожено группировались с одной стороны многофункционального помещения и были готовы к столкновению, тогда как родители образовывали столь же настороженным образом группы по этническому признаку в другом конце. Я объединялась с моей подругой Клодией, русский муж которой также не горел желанием посещать вечером какие-либо школьные мероприятия. Вместе мы образовали маленький американский островок в океане серьезных корейских женщин, открывавших и закрывавших свои сумки Speedy фирмы Louis Vuitton и бросавших нервные взгляды на одетых в кожаные брюки и хорошо ухоженных 27-летних русских мам, которые покачивались на своих 10-сантиметровых каблуках и отбрасывали нарощенные волосы со своих похожих на коллажи лиц, целуя друг друга в щечку.

Также по теме: Каждая третья женщина страдает от насилия

Я очень сильно старалась добиться успеха в своей роли домашней богини во время проведения подобных мероприятий, но я не была родом из Шотландии, и поэтому мои возможности были ограничены. У шотландских мам существует смертельная хватка в вопросах об участии родителей в жизни той школы, в которой училась Велвет. Они организовывали спортивные соревнования, вечерние дискотеки, а также ежегодную вакханалию международного дня. Международным днем именовалась не вызывавшая большого энтузиазма попытка подчеркнуть разнообразие учеников. Дети надевали свои национальные костюмы и устраивали небольшой концерт, за которым следовал общий завтрак с национальными блюдами. Как всегда в таких случаях, я пыталась добиться равновесного деления между двумя культурами Велвет. Она была одета по-русски в очень красивый традиционный красный сарафан и искусно украшенный бисером кокошник, и все это я считала более подходящим вариантом, чем костюмы в стиле Энни Окли (Annie Oakley), Лоры Инголлз- Уайлдер (Laura Ingalls Wilder) или принцессы Покахонтас (Pocahontas). Но готовила я американские блюда: приносила большую тарелку шоколадного печенья, что немного напоминало сюрприз фокусника, поскольку в России не продают шоколадную стружку. Так мне довольно ловко удавалось заметить ее конфетами M&Ms. Чтобы подчеркнуть этнические корни, я воткнула маленькие американские флаги в печенье. Мне казалось, что эффект получался весьма праздничным, и я была довольна, пока я не услышала, как одна шотландская женщина, принесшая (купленное в магазине) песочное печенье и направлявшая трех своих сыновей в школу в клетчатых юбках с чем-то болтавшимся в районе их гениталий похожим на острые ножи, сказала: «Вы видели когда-нибудь более нелепую вещь?» Я никогда не испытывала любви к шотландской мафии.

Один Международный день стоит особняком в моей памяти. Клодия и я, примостившись на узких стульях в глубине многофункционального помещения, в какой-то момент с интересом заметили, что 27-летние русские мамы стали проявлять больше инициативы, чем обычно. Они действовали решительно и заняли первые ряды стульев, считавшиеся территорией шотландской мафии. Эти крепкие, одетые в шотландские ткани представительницы племени горцев немного потеснились в правую от аудитории сторону, после чего обе группы стали бросать друг на друга убийственные взгляды. Это было очень похоже на неловкую свадьбу, когда невеста и жених представляют совершенно разные этнические и религиозные группы.

Директор школы мистер Лейтон (Leighton) появился с правой от сцены стороны и несколько неуверенно на нее взобрался. Клодия и я уперлись друг в друга локтями. Мы обе считали, что мистер Лейтон весьма неудовлетворительно подготовлен для роли директора школы. Мы никогда не были полностью уверены в том, что он появлялся на школьных мероприятиях в трезвом виде, и мы считали его продолжительные речи сомнительно агрессивными. Я часто задавала себе вопрос о том, из чего состоит программа подготовки директоров школ за рубежом, но я была достаточно уверена в том, что его программа была сформулирована еще во времена британского господства в Индии, поскольку тема во всех речах мистера Лейтона была одна: как Великобритания «все еще» правит миром. Это всех выводило из себя. Это раздражало нас, американцев, так как мы знаем, что это мы правим миром. Это выводило из себя русских, которые получали все более настоятельное послание из Кремля о том, что на самом деле миром правит Россия. Это расстраивало корейцев, потому что это заставляло слишком долго работать аккумуляторы на их видеокамерах, и это бесило шотландцев, знавших разницу между Шотландией и Великобританией. Единственными представителями школьного сообщества, выражавшими радость по этому поводу, были три семьи из Бангладеш, которые считали себя частью Британии из-за своего членства в Британском содружестве наций. Настоящих британцев, способных оценить патриотические проповеди г-на Лейтона, по сути, не было вообще, поскольку все они перешли в другую школу.

Читайте также: Готовые блюда нарушают единство семьи?

Но остался мистер Лейтон в своем немыслимом мятом вельветовом костюме горчичного цвета, который еще дома начинал накручивать себя для произнесения еще одной обличительной речи. А еще у него был акцент, характерный для дешевых рынков в Бирмингеме, и поэтому когда он говорил слово «родители» (parents), у него получалось «pay-rents», то есть «внесите плату за обучение», которая и в нашем случае составляла 17000 евро в год, и именно это мы и делали.

«Добрый вечер, “заплатите за обучение”, - говорил он воркующим голосом, слишком громко хлопая одной рукой по другой. «Сначала объявления: у нас будут работать два клуба после занятий, - продолжил мистер Лейтон, делая значительно усилие. – мистер Пиллок-Доунс (Pillock-Downes) будет по вторникам проводить занятия по английским народным танцам…»

В этот момент произошло какое-то волнение, и лидер 27-летних мам гибко и картинно поднялась во весь рост на своих десятисантиметровых шпильках.

«Я хотел знать, - начала она на ломаном английском, - что вы будет делать с этим… как это по-английски». Она пыталась подобрать слово.

«Площадкой», - пропела я громко, понимая, что она собирается сделать, и тем самым заслужила пару одобрительных кивков и даже удостоилась чести увидеть отмытые за немалые деньги зубы некоторых из числа 27-летних мам.

«Спасиба болшой, - сказала женщина на 10-сантиметровых шпильках. – Этот площадка есть ужасный…»

«Да», - сказала еще одна 27-летняя, вскочив на ноги так же быстро, что напомнило мне о том, что мне уже давно пора посетить фитнес клуб Pilates Studio на Тверской-Ямской. Она соединила свои 8-сантиметровые пурпурные ногти указательного и среднего пальца с большим пальцем и затем стала делать кистью движение вверх и вниз, что является классическим русским усиливающим жестом.

«А еще, вы знаете, этот детский сад рядом, который…, - она посмотрела на свою подругу в надежде получить от нее помощь, - ну как будет “что он у государства?”»

«Государственный», - предложила Клодия.

Также по теме: Почему люди всегда фантазировали на тему похищения и изнасилования женщин?

«Государственный, правильно, - согласилась я и кивнула в знак согласия в сторону женщины с пурпурными ногтями и 10-сантиметровыми шпильками. – Государственный».

«Государственный, - заявила мама с пурпурными ногтями и 10-сантиметровыми шпильками. – Государственный».

«Государственный, - повторила мама с пурпурными ногтями, и активно закивала своей выкрашенной хной головой. – Спасиба болшой. Этот площадка есть лучше. Но мы платить?» Мама с пурпурными ногтями по-славянски пожала плечами, говоря тем самым, что школа возложила на нее все бремя татаро-монгольского ига, агрессии Наполеона, а также периода с 1917 по 1945 годы. «Зачем?» Обе женщины сели на свои места, скрестили, приготовившись к защите, свои руки и уставились на г-на Лейтона.

Что они от него ожидали? Одутловатое лицо директора школы по цвету стало напоминать его мятый горчичный костюм, он шевелил своими резиноподобными губами, но при этом не издавал ни звука. Широко раскрыв глаза, он бросал свой взгляд в разные направления, а затем, находясь в крайне паническом состоянии, обратил свой взор на шотландский контингент. Фиона Макквирр (Fiona MacQuirr) вздохнула, приняла соответствующую позу, неловко опираясь на нижнюю часть своего тела.

«Это она сказала, что мои американские флажки выглядят нелепо», - прошептала я на ухо Клодии.

«Стерва», - сказала Клодия.

Фиона стала говорить с сильным акцентом уроженки города Глазго, и мне казалось, что ее слова будут непонятны не только русским и корейским мамам, но даже Клодии и мне. Вместе с тем Фиона установила контроль за проведением собрания.

«Мы будет орррганизовывать меррроприятие пррриниси и пррродай одежду не по размеру и кннниги в апреле для того, чтобы собрррать сррредства, и установить новое оборррррудование на игррррровой площадке», - начала она.

«Извините, извините, - сказала мама с пурпурными ногтями вновь поднявшись во весь рост и активно тряся при этом своими нарощенными волосами. – Я знай, что есть этот принеси и этот продай. Больше нет. Мы приносить и мы купить. Мы так решил… и я хотел сказать, мой муж присылать это, как его…», - она вновь вопросительно посмотрела на Клодию и на меня.

Читайте также: Трагедия семьи в письмах в Нью-Йорк

«Ну и ну», - тихо сказала Клодия.

Я направила на Фиону Маккирр мстительный взгляд, прежде чем объявить во весь голос: «Оборудование».

Цвет лица у г-на Лейтона стал еще более горчичным.

«Да, спасиба болшой, его оборудований, и мы сделать площадка, потому что я не думай, что иначе он будет». Она села на место, скрестила свои худые ноги и подготовилась к защите.

Кореянки были поражены

«А кто у нее муж, - шепотом спросила меня Клодия. – Это тот тип с тремя машинами сопровождения и телохранителями?»

«Нет, - сказала я, стараясь вспомнить то, что я когда-то видела. – Я думаю, этот тот тип с квадратным подбородком, который живет в «Триумф Паласе» на 54-ом этаже. Твои дети не ходили на день рождения, когда они пригласили в прошлом году всю школу? Ну тот, с икрой и татуировкой?»

«Точно», - сказала Клодиа.

«Я не думаю», - начала Фиона Макквирр, пытаясь восстановить контроль над многофункциональным помещением.

«Что вы не знай? – спросила мама с пурпурными ногтями, протягиваю свою открытую ладонь в стороны Фионы. – Что вы хотеть продать? Старый одежда? В Роооссии мы не покупай старый одежда».

Ну вот и начались, подумала я, занятия по культурным столкновениям.

«Да, - сказала мама на 10-сантиметровых шпильках, - вы думать что? Вы думать мы не позволить купить новый одежда? Наши дети не есть сирота, им не надо грязный одежда иностранный школьник!»

Также по теме: Место женщины-активистки на кухне

«Света, - пробормотала мама с пурпурными ногтями, - успокойся». Она повернулась к остальным присутствовавшим. «Извините, я не хотел сказать ваш ребенок грязный, но как мы знать, откуда идет этот старый одежда?»

«Да, - настаивала мама на 10-сантиметровых шпильках. – Там есть как это…», - она вновь посмотрела на меня.

«Бактерии», - сказала я и, сжав губы, посмотрела на корейских мам.

«Бактерии… болшой спасиба. О’кей, я не говорить ваш ребенок иметь бактерий... – сказала она, поворачиваясь в сторону мам из Банградеш. – Но как я знать?»

«О-о, - сказала я Клодия, - ситуация выходит из-под контроля». Она кивнула головой. Я дала понять, что пора заканчивать, и мы встали с крохотных стульев настолько изящно, насколько могли и направились к выходу. Мы бы приняли участие в дворцовом перевороте по смещению Фионы Макквирр и г-на Лейтона, но никто из нас не хотел переводить оскорбления расистского характера.

После всех этих расистских оскорблений я поехала домой, изменив при этом отношение к 27-летним мамам. Я всегда считала их в какой-то мере пустыми – в лучшем случае декоративными, - но я была рада изменить свое мнение. Мама с пурпурными ногтями и мама на 10-сантиметровых шпильках были домашними богинями для своих собственных детей, и они предоставили в мое распоряжение огромное количество материала для обсуждения в блогах.

Учиться у героев сериала « Даунтонское аббатство»

Очень успешные домашние богини должны публиковать свои статьи. Поэтому я стала вести свой блог в 2009 году, и очень жаль, что я не могла заниматься этим в то время, когда мы жили в Северном Бутове. Мой блог привлекал к себе внимание довольно внимательной и понимающей аудитории в Москве и за границей, и я стала искать другие варианты для заработка, сохраняя возможность оставаться в штанах для занятиями йогой. После тщательных поисков я предложила идею регулярной кулинарной колонки редактору одного из изданий на английском языке.

«Да.. но… - начал он, когда мы зашли в кафе Starbucks спустя 40 минут после условленного времени, - ваши тексты не представляют большого интереса для наших читателей».

Читайте также: Как выжить в Москве

Я была сильно удивлена. Разве не все хотят узнать историю кваса?

«Как это не представляют интереса?» - спросила я.

«Ну, - продолжал он, растягивая слова. – Я имею в виду, что все вы хотите говорить о стиле жизни богатых людей и жаловаться по поводу вашей домашнего обслуживающего персонала… все это не представляет интереса для наших читателей. Я бы хотел, чтобы вы шпионили за теми людьми, с которыми вы обедаете, и потом писали об этом».

Я не стала предпринимать повторной попытки с этим придирчивым редактором, но я часто вспоминаю о нашем разговоре. Особенно я думаю об этом, когда мои руки в мыльной пене моющего средства Fairy и когда я пытаюсь помыть острые как бритва части кухонного оборудования.

Несколько лет назад Клодия уехала из России, передав мне по наследству свою итальянскую машину для приготовления кофе эспрессо, а также домработницу Лену. Обе они оказались прекрасным дополнением к моему домашнему хозяйству, если не считать того, что Лена боится машины для приготовления эспрессо, и поэтому мне приходится разбирать и чистить ее каждый день самой. Для домашней богини это минутное дело, но проблема в том, что боязнь Лена распространяется также на блендер, на соковыжималку, на рисоварку, а также на кухонный комбайн. Не поймите меня неправильно – мне не составляет труда выполнить всю эту жуткую работу по мытью посуды руками, но это отнимает у меня мое элитарное время.

Мой русский муж сообщает мне, что занятие домашним хозяйством, в том числе приготовлением пищи, должно быть уделом хозяйки дома, и поэтому я делаю все возможное для того, чтобы заниматься этим разумно и эффективно. Однако я боюсь, что никогда не смогу овладеть именно этим аспектом деятельности домашней богини. Иногда я задаю вопрос, нуждается ли домашняя богиня в таком количестве помощи в работе по дому, но Россия – это богатая человеческими ресурсами страна, и поэтому у нас, как и во многих других семьях, есть уборщица и водитель. О’кей, если говорить всю правду, то у нас два водителя, но один из них нужен для работы моего русского мужа, а другой используется для всего остального. Этот последний, Толя, может выполнить любую работу по дому. Если он не отвозит моих родственников по мужу в магазин Auchan или меня на Дорогомиловский рынок, то Толя заменяет лампочки, убирает мусор и вызывает сантехника. Он имеет дело с этими угрюмыми ребятами, которые занимаются починкой разных вещей, платит за кабельное подключение, а также выполняет множество других мелких работ, и, если бы он не делал этого, то наше домашнее хозяйство со скрипом остановилось бы. Толя – единственный человек, который понимает, как работает итальянская машина для приготовления эспрессо. Он все время чем-то занят. Лена чистит у нас все, кроме острых запасных деталей от кухонных приборов, и ей часто хочется посидеть и неспешно побеседовать о растущих ценах на гречку. Раньше у нас была няня для Велвет, которая была просто супер, пока Велвет была грудным ребенком, но затем, когда она подросла, ситуация изменилась. Лена и моя свекровь были настроены против няни, но когда я набралась смелости и рассталась с ней (выполнение этой задачи потребовало поддержки в виде трех порций мартини), Лена и моя свекровь стали спорить по поводу того, что нужно отправлять в посудомойку и как часто следует ей пользоваться. Мое мнение никого не интересовало.

Также по теме: Рейтинг самых сексуальных женщин планеты

В вашем доме постоянно находятся три человека, которые не являются нашими близкими – особенно в том случае, когда ваш дом является еще и вашим офисом – и это слишком много, независимо от того, какое количество сложной работы они для вас выполняют. Иногда моя гостиная напоминает мне аэропорт О’Хара. Я пытаюсь справиться с этим не за счет создания четких границ и слежения за тем, чтобы никто их не пересекал. Я стратегически планирую мой день, я встаю очень рано, складываю в сумку все необходимое и выхожу из дома еще до того, как появляется группа помощи. Ухожу я не очень далеко – прямо рядом расположено кафе Starbucks – возможно, вы меня там уже видели – и, заказав два чашки Venti Lattes, я начинаю стучать по клавишам моего компьютера пока я не убеждаюсь в том, что все уже разошлись по своим делам.

Мой русский муж считает, что это сумасшествие. Я отвечаю, что я являюсь не единственным экспатом, применяющим подобную тактику. Мой русский муж не понимает, в чем состоит проблема. Когда он приходит домой, Лена старается не попадаться ему на глаза, Толя скрывается в коридоре, и неожиданно в доме образуется достаточно места для нас самих. Жаль, что я не знаю, как это у него получается. Возможно, это связано с особенностями культуры – быть деспотичным, возможно, русским кажется вполне естественным. Русские всегда уважали иерархию, несмотря на неудачный эксперимент, продолжавшийся 74 года в прошлом столетии.

В отличие от меня, в ДНК моего русского мужа закодированы принципы работы с кадрами, которые были установлены Иваном Грозным, отточены Иосифом Сталиным, а сегодня они вновь становятся модными благодаря Владимиру Путину. Мой русский муж настоящий тиран. И что вы думаете – это работает! Они все его обожают. Они называют его на «вы» и по отчеству и, как голодные крысы, бросаются выполнять все его поручения. Толя мерзнет всю ночь, поджидая моего мужа около бизнес-бани. А что же я? Я отпускаю его после того, как он отвозит меня в ресторан «Скандинавия», потому что я не хочу видеть его лицо, когда вернусь через четыре часа. Лена энергично принимается за мытье окон, когда мой русский муж рявкнет ей насчет того, что это давно уже надо было сделать. Что касается меня, то даже одна мысль о разговоре относительно мытья окон с Леной вызывает у меня аллергическую реакцию.

В конце дня я предпочитаю быть домашней богиней, а не деспотом. Я не планирую учиться рявкать. Я хотела бы найти способ быть более уверенной в отношениях с Леной и Толей. Сидя в своем убежище в кафе Starbucks, я просматриваю списки книжных магазинов Kindle и Amazon в поисках литературы по управлению помощниками в современном домашнем хозяйстве, но пока ничего не нашла. И вместо этого в поисках ответа я пересматриваю сериал «Аббатство Даунтон» (Downton Abbey) на портале iTunes. Я смотрю внимательно, надеясь усвоить этот благородный, великодушный и, по сути, полностью находящийся под контролем стиль лорда Грантэма (Lord Grantham); или овладеть испепеляющими возражениями, которые пожилая аристократка демонстрирует в каждом эпизоде.

Увы, по-русски все это звучит совершенно по-другому.