В среду едва ли не вся кинематографическая и околокинематографическая Москва переместилась на Черноморское побережье, в Сочи, где состоится неделя строгого изучения годового среза российского кино — 28-й «Кинотавр». Порой программа фестиваля — лучшее, что довелось снять российскому кино за год, порой — нет, но «Кинотавр» нужен и хорош именно тем, что дает общую картину.
Картина эта не всегда радует глаз свежестью красок и оригинальностью художественных суждений, а иногда даже похожа на мрачные голландские натюрморты с птичьими трупами, но тут уж «Кинотавр» не виноват — приходится работать с тем, что есть.
В этом году в основной конкурс отобрано четырнадцать полнометражных лент. Среди имен — и состоявшиеся мастера вроде Бориса Хлебникова, Андрея Сильвестрова или Юсупа Разыкова, и дебютанты вроде Кирилла Плетнева или уже успешно освоившего Каннский фестиваль Кантемира Балагова.
Будет и конкурс короткометражного кино, на который каждый год возлагают особые надежды — мол, это наше будущее — но пока, честно сказать, надежды эти юношей питают, но отрады старцам не дают. Через фильтры взрослой кино жизни удается пробиться далеко не всем, кто бодро вошел в нее здесь, в Сочи.
«Кинотавр» — это всегда своего рода рубеж, начало новой фестивальной эстафеты, когда можно делать выводы о сделанном за год и прогнозировать будущее.
К своему главному смотру российское кино подошло в состоянии обострившейся тревоги. Точнее даже сказать — в предпохоронном состоянии. И без того не слишком уважаемое в пределах собственной страны и за ними, не слишком богатое, не слишком расторопное российское кино замерло в ужасе перед новой инициативой министра культуры — повысить стоимость прокатного удостоверения до пяти миллионов рублей. Сейчас, чтобы получить разрешение на показ фильма в России, надо заплатить 3,5 тысячи рублей. То есть, чтобы выпустить фильм или показать его на фестивале, теперь надо будет заплатить в полторы тысячи раз больше. Правда, как обещает Минкульт, для российского кино будут преференции — специальная комиссия Фонда кино будет решать, вернет государство компании эти пять миллионов или не вернет. Те, кому не вернет, могут помирать спокойно — их пять миллионов пойдут на развитие отечественного кинематографа. Я умру, а вы отстаньте.
Объяснять, что за этим стоит, наверное, даже и не надо. Все ясно, как божий день и все уже обсуждено. Оптимисты предвидят гибель независимого проката, реалисты — гибель кинематографа, пессимисты — и то, и другое плюс установление цензуры. Пять миллионов для среднебюджетного кино — сумма огромная, а никаких гарантий того, что эти деньги тебе потом вернут, нет. Государство теперь само будет решать, что смотреть российскому зрителю.
Разумеется, все это подано в любимой аранжировке Минкульта — «мы хотим помочь отечественному кино». На деле это лишь принесет какие-то дополнительные деньги государству от голливудских студий, которым пять миллионов наших рублей за релиз как раз плюнуть, но поставленной протекционистской цели не достигнет. Зато уйдут из проката низко- и среднебюджетные картины — что зарубежные, что наши. Ни прокатчики зарубежного кино, ни российские компании не смогут заплатить эту гигантскую пошлину. Впрочем, крупных игроков отечественного кинорынка инициатива Минкульта не затронет — Арт Пикчерз, скажем, вряд ли почувствует этот удар под дых, способный нокаутировать остальных.
Наша система господдержки вообще имеет странную особенность помогать тем, кто и так в помощи не нуждается, но добивать тех, кому хорошо бы протянуть руку. Фонд кино и Минкульт охотно раздают государственные деньги компаниям-мейджорам на масштабные безвкусные, но патриотические или просто бессмысленные проекты, зато так же охотно отказывают небольшим студиям, затевающим недорогой фильм с прицелом на взыскательную аудиторию и зарубежные фестивали.
В прошлом году, например, 82 процента кассовых сборов страны пришлось на зарубежное кино. Боюсь разочаровать министра, но с применением его якобы протекционистской меры в виде 5 миллионов за прокатное удостоверение процентное соотношение останется таким же, если не станет хуже. Объясняя свое решение, Мединский заявил, что Фонд кино будет возвращать деньги особо выдающимся фильмам. Кто будет решать, какие именно фильмы считать выдающимися, объяснять не надо. И что после этого станет с репертуаром кинотеатров — объяснять тоже не надо. А потом независимый прокат и вовсе даст дуба.
Возвращаясь к начинающемуся «Кинотавру». Из 14 фильмов, принимающих участие в конкурсе, 9 снято без участия государства. И при этом именно программа «Кинотавра» обычно фиксирует все самое интересное и живое, все, что может стать началом определенной тенденции в российском кино, попытаться сказать новое слово — громче или тише, но свое. Почему этот факт не насторожил Минкульт? Почему вместо того, чтобы объявлять новые драконовские меры и ставить препятствия на пути кино к зрителю, не постараться по-взрослому вникнуть в проблему? Почему не спросить самих себя: «Мы вбухиваем, вбухиваем деньги в кино, а отдачи нет — может, что-то мы делаем не так?» Но наша власть на любом уровне всегда идет в ногу — это остальные не в ногу.
На днях министр представил на книжном фестивале новый учебник «Военная история России». По словам Мединского, в этом учебнике история дается через призму военной славы страны. Поправьте меня, если я неправа, но мне кажется, что если человек, занимающий должность одного из главных идеологов страны, готовит учебник истории «через призму ее военной славы», надо забыть про иллюзии и понять раз и навсегда: у государства перевернутые критерии, по которым оно судит искусство. Не говоря уж о том, что оно вообще уверено в своем праве его судить.
