В январе 2014 года Даниил Гранин выступил в бундестаге с тихой яростью старого солдата. Высокому собранию он представился так: он прибыл, мол, в Берлин не как писатель, не как очевидец, а как солдат. Солдат, который защищал Ленинград (сегодня Санкт-Петербург) от вермахта Гитлера. Очень старый солдат, родившийся в 1919 году, но у него ясная голова и он в состоянии простоять 40 минут на ногах, если уж ему позволили выступать в бундестаге.
После этого выступления Даниил Гранин и Гельмут Шмидт стали друзьями, тот самый Шмидт, который в составе 1-й танковой дивизии участвовал в продвижении на Ленинград. И благодаря этому выступлению Гранин, пожалуй, останется в памяти и большинства немцев. В понедельник Гранин скончался в возрасте 98 лет в своем родном городе Санкт-Петербурге.
«Смерть начала молча и тихо участвовать в войне»
В бундестаге он говорил о теме своей жизни, о блокаде Ленинграда, о том, как Гитлер хотел не только захватить этот город, не только разрушить его, но и заставить медленно умирать от голода. «В декабре 1941 года умерли от голода 40 тысяч человек, а в феврале умирали ежедневно три с половиной тысячи». Гранин смотрит на три букета белых цветов, за ними Ангела Меркель (внимательно слушает), Йоахим Гаук (в ужасе), а в зале очень разные лица, любознательные, но и с чувством стыда, ибо история блокады Ленинграда известна намного меньше, чем история Освенцима или Кентербери, один депутат зевает, видимо, от усталости. Русский солдат Гранин говорит ясным языком, но он также и писатель, и его речь наполнена ужасной поэзией: «Смерть начала, молча и тихо, участвовать в войне».
«Одна мать потеряла своего трехлетнего сына», — сообщает Гранин. Таких судеб он знает больше, чем бы ему хотелось, для своей документальной «Блокадной книги» он беседовал в 1970-х годах со многими выжившими. «Мать кладет труп между оконными рамами, на улице зима, и она отрезает…» — здесь Гранина прерывает одна из сотрудниц бундестага, она подходит к трибуне и предлагает ему шепотом по-русски стул —"… нет, нет, спасибо«, — говорит Гранин, он предпочитает стоять, «она отрезает от трупа каждый день по куску, чтобы дать своей дочери хоть что-то поесть. Чтобы, по крайней мере, спасти свою дочь».
Гранин говорит, что тогда под войной он понимал борьбу солдат против солдат и что он долго не мог простить «немцам»: этого «ожидания капитуляции, ожидания нашей голодной смерти». Он не говорит, простил ли он немцев и когда.
В России Гранин задолго до своей смерти получил статус бессмертного. Он написал пять десятков книг, романы, рассказы, эссе, занимал кучу должностей в союзах советских писателей, принимал премии от аппаратчиков, позже от Владимира Путина и его людей — и все равно оставался моральным авторитетом для большинства русских независимо от их политических взглядов. Гранин мог себе позволить выступить против официального изображения истории. Так, например, он затронул сомнительную роль коммунистического руководства при обороне Ленинграда и документально показал, как по-княжески питались эти кадры, в то время как по меньшей мере миллион людей погиб голодной смертью.
Три года назад путинский министр культуры Владимир Мединский взял на себя неблагодарную задачу противопоставить этой исторической картине другую, более патриотическую, в которой партийные кадры вели аскетический образ жизни и героически защищали Ленинград. Мединский зарвался, когда он обвинил Гранина во «лжи». А теперь, после смерти писателя, этому министру пришлось выразить сожаление по поводу «окончания эпохи» и соболезнование в связи со смертью «честного работника культуры», который «служил интересам отечества и своего народа».
Сколько конформизма может выдержать человек?
Гранин понимал лучше, чем многие писатели в России, как выжить и остаться продуктивным при могущественных лицемерах. Для его критиков это ярко выраженное свойство маневрирования является проблемой, а для него самого это была вынужденная добродетель. В своих ранних книгах,таких как «Иду на грозу», он описывал, сам будучи инженером, повседневную жизнь и достижения советских инженеров и ученых, создал литературный, во многом аполитичный культ разума, размышлял об этике науки.
В своих более поздних книгах он ставил вполне моральные вопросы: «Однофамилец», 1975 год: Как можно советское мировоззрение сочетать с научной честностью? «Картина», 1980 год: Сколько конформизма может выдержать человек? Вопрос конформизма занимал его и в путинской России. «Во время войны пропаганда убеждала нас, что верхи испытывали ту же самую нужду, что и население, что партия и народ едины», — сказал он три года тому назад. «Честно говоря, так и продолжается, партия теперь другая, но это тот же самый вид единства».
Некоторые книги Гранина переведены на немецкий язык, к последнему автобиографическому роману «Мой лейтенант» Гельмут Шмидт написал в предисловии: «Мир — это бесценное благо. Книга Даниила Гранина очень убедительно напоминает об этом». Мир оставался для Гранина большой темой. Но он принадлежал к тем писателям, которые в преклонном возрасте не повторялись, а обновлялись. Он все больше говорил о внутреннем мире, о любви к своей жене, которая скончалась в 2004 году. Его последними словами в бундестаге были: «Самое главное —это, вероятно, справедливость. И любовь. К жизни, к человеку».
