Для корпоративных СМИ это практически аксиома: Россия есть и должна быть врагом Соединенных Штатов.
С этим согласна партийная дуополия. У Дональда Трампа, судя по всему, иной взгляд, хотя проявляется он лишь время от времени по причинам, которые известны лишь самому близкому его окружению. Тем не менее, как и все у Трампа, его взгляды очень сильно попахивают порочностью и продажностью.
Вот и получается, что русские «вмешивались» в выборы 2016 года, а потом еще и в недавние промежуточные выборы. Нам также говорят, что они готовятся к вмешательству в 2020 году. Если вам кажется, что это притянуто за уши, спросите стражей демократии из Лэнгли и Форт-Мида (там расположены штаб-квартиры ЦРУ и АНБ — прим. перев.). Уж они-то все об этом знают, и подобно Джорджу Вашингтону никогда не лгут.
Обвинение во вмешательстве настолько поражает своим лицемерием, что оценить его объективно очень сложно.
Были ли после окончания Второй мировой войны в какой-нибудь стране выборы, в которые в той или иной мере не вмешивалась американская политическая и экономическая элита, считая их результаты неправильными? Могут ли привести хоть один такой пример умные головы из «Эм-эс-эн-би-си» (MSNBC) и «Си-эн-эн» (CNN), ранее работавшие в разведке? А как насчет аналитиков и ведущих из этих «объективных» источников комментариев и новостей? Дайте каждому из них неделю на раздумья, и они все равно не смогут ничего вспомнить.
Соединенные Штаты самым наглым и вопиющим образом вмешиваются в дела России и других бывших советских республик. Они делали это с самого первого дня. А когда пал коммунизм и развалился Советский Союз, Америку уже ничто не сдерживало.
Тайные дела есть тайные дела, но нет ничего тайного и секретного в том, как Соединенные Штаты осуществляют свое вмешательство по всему миру. Вмешательство Америки сегодня ясно видно и заметно и спереди, и сзади, и со всех четырех сторон света.
В данный момент Соединенные Штаты у всех на виду откровенно нарушают нормы международного права, готовя государственный переворот в Венесуэле.
С тем пор как Саддам Хусейн начал раздражать Буша-отца, американского вмешательства стало больше, чем песка в бывшей Месопотамии и на всем Ближнем Востоке. Отец и сын Буши со своими «идиотскими войнами» (даже кандидат Обама знал, что они идиотские) и прочими выходками сделали это вмешательство во много раз хуже.
Но давайте забудем про лицемерие и зададим следующий вопрос: что старается сделать наш предполагаемый враг? Наши политики и их агенты по связям с общественностью долгие годы пытаются дать вразумительный ответ на этот вопрос, но у них так пока ничего и не получилось.
Я сейчас подробнее остановлюсь на этом наблюдении, но сначала нам надо четко понять и объяснить, почему нашим политикам и обслуживающим их СМИ столь важно протолкнуть идею о России-враге, чтобы таких очевидных вопросов больше не возникало.
Проблема не в том, что Путин со своим окружением иногда демонстрируют авторитарные наклонности, или что их олигархи отвратительнее наших собственных плутократов. В этом они ничем не отличаются от большинства других сил, действующих на мировой сцене.
Проблема также не может заключаться в том, что Россия — зарубежная страна, или что ее избранный президент — сволочь. Израиль — тоже зарубежная страна, и его тоже возглавляет всенародно избранная сволочь. Но никто как будто не возражает против того, что он не просто вмешивается. Он фактически завладел конгрессом и почти всегда добивается своего в исполнительной ветви власти.
Конечно, для любого человека моложе 100 лет, которому привита американская культура, и который привык к американской сцене, русофобия является неистребимой привычкой, потому что ее насаждают десятилетиями. Русофобия практически стала частью фольклора. Несомненно, этим можно хотя бы частично объяснить, почему после непродолжительного перерыва идея о России как о враге снова пустила глубокие корни.
Однако новая русофобия отличается от старой. В ее использовании присутствует какая-то глубокая иррациональность, и это отличает нынешнее состояние американской дипломатии в целом от ее прежнего состояния.
***
Были времена, когда Соединенные Штаты действительно старались не вмешиваться в «чужие дела», как им советовал Джордж Вашингтон.
Под «чужими» Вашингтон имел в виду европейские дела. И он говорил в основном или только о военном вмешательстве на европейской земле, но не о политических, общественных и культурных контактах. Подобно Томасу Джефферсонну и прочим «отцам-основателям» Вашингтон был целиком и полностью за дипломатию.
По этой причине неправильно называть такие взгляды изоляционистскими. Он и его преемники выступали против ведения войн «по ту сторону Атлантики». Но Западное полушарие — это совсем другое дело.
На то у отцов-основателей были свои причины. Беря пример с французов, они были рационалистами в иностранных делах. Они признавали национальные интересы, мотивы государства, и стремились формировать такую политику, которая им соответствовала. По этой причине отцы-основатели очень серьезно относились к географии. Для них было важно, что Америку от европейцев и от азиатов отделяют океаны (правда, в последнее время это не имеет никакого значения). Они учитывали это в своих расчетах.
Следовательно, никаких войн «по ту сторону» против европейских держав они вести не хотели. Да и по эту сторону тоже. Но по эту сторону все было несколько иначе.
Пусть и не по их вине, но наполеоновские войны звонким эхом отозвались по эту сторону океана. Дело дошло до точки кипения в ходе войны 1812 года. В целом Соединенные Штаты были на стороне Франции — настолько, что в первые десятилетия 19 века Великобританию можно было назвать врагом США. Но к 1820-м годам все это уже было древней историей.
Испания оказалась более долговечным противником. С самого первого дня своего существования Соединенные Штаты стремились к обладанию испанскими, а позднее мексиканскими землями на юго-западе и в Калифорнии. Кроме того, они хотели господствовать на всем Западном полушарии к югу от своей границы. Это стало причиной конфликтов разного рода и разной степени интенсивности как с Испанией и прочими европейскими странами, так и с независимой Мексикой.
Все это время Америка в основном избегала вмешательства в чужие дела того рода, о котором говорил Вашингтон. Такая ситуация сохранялась до тех пор, пока США не вступили в Первую мировую войну. Когда та война закончилась, а она закончилась для США довольно быстро, вмешательство в чужие дела снова оказалось под запретом. Несмотря на все усилия многочисленных американских либералов и президента Рузвельта, такая политика невмешательства длилась более двух десятилетий — вплоть до нападения японцев на Перл-Харбор.
Между тем, на рубеже 20 века американские капиталисты и все более многочисленные шовинистические политики решили превратить Тихий океан в американское озеро. Соответственно, от этого пострадали аборигены Гавайских островов и другие островитяне Тихого океана. Когда США навели окуляры своих биноклей на восточную часть Тихого океана, Испания снова приняла удар на себя, уступив дяде Сэму Филиппины. Победить Испанию было легко.
Но все эти «вмешательства в чужие дела», или как бы мы их ни называли, не были основным событием, хотя второстепенными их тоже не назовешь. Примерно первые полтора века главными врагами Америки наряду с оседлыми мексиканцами к северу от границы были коренные народы североамериканского континента.
Отношение Америки к этим врагам было хищническим, грабительским и чаще всего не имеющим морального оправдания. Но она в своих действиях по отношению к коренному населению исходила из знакомого, по сути дела расистского образа мышления, а также из удобопонятного примата государственных интересов.
В конце концов, колонизаторы следуют указующему «персту судьбы», и они всегда делали то, что соответствовало национальным интересам колонизирующего государства. С их точки зрения, это было вполне разумно и логично, а поэтому понятно даже людям с разными взглядами.
Пусть эти доводы были ложными и порочными, но во враждебных отношениях Америки с другими странами и народами не было ничего иррационального, а следовательно, невразумительного.
***
Вторая мировая война стала переломным моментом. Она сделала Соединенные Штаты сверхдержавой в двухполярном мировом порядке. Как сегодня известно всем, а в то время очень немногим, его характерной чертой было исключительно асимметричное соотношение сил между двумя странами, находившимися на самом верху этого миропорядка. Советский Союз не был ровней США ни в экономическом, ни даже в военном отношении, однако в то время бытовало общепринятое мнение о том, что две стороны под стать друг другу или, по крайней мере, достаточно равны по силам, чтобы формировать стратегию отношений между собой.
Конечно, здесь присутствовал элемент обмана, поскольку холодная война была выгодна правящим классам Запада, ибо они сохраняли свою власть, несмотря на сопротивление рабочих и прочих сил, которые могли заменить капитализм социализмом.
Кроме того, мир все еще помнил о Великой депрессии 1930-х годов и прекрасно понимал, что конец ей положили военные расходы времен Второй мировой войны. Поэтому истерия холодной войны помогала оправдать щедрые расходы государства на военные нужды, а также трудные времена.
Кроме того, это было положительно и для государственных расходов на общественно полезные цели, такие как образование, жилье, инфраструктура и различные программы социального обеспечения, которые были ценны сами по себе, а не только из-за того, что привлекали умы и сердца людей, которые в противном случае могли увлечься социалистическими либо коммунистическими идеями.
Здесь присутствовал не только цинизм. Искренние антикоммунистические убеждения были обязательным условием для вступления в ряды политической элиты США и других стран Запада. Так было еще до того, как благодаря большевистской революции на политической карте появился коммунизм. Такая ситуация сохранилась и спустя десятилетия после кончины коммунизма, причем даже в отношении Китая, где все еще правит так называемая «коммунистическая» партия. Это бесполезное условие, но оно остается в силе.
Можно многое рассказать о том, что воины холодной войны думают о враждебных отношениях между ядерными державами. Вторая мировая война подвела мир к порогу, за которым полномасштабные старомодные войны между государствами легко могут закончиться не победой одной стороны, а всеобщей гибелью, когда уже никого на земле не останется.
В таких обстоятельствах экономическое и военное превосходство не имеет большого значения. Бомба уравнивает все шансы. Таким образом, полвека с лишним тому назад старый образ мышления и представления о враждебных отношениях между сверхдержавами и их союзниками стали несостоятельными.
Поэтому людям начало казаться, что в мире воцаряется безумие. Безусловно, так оно и было, но сейчас люди в основном привыкли к этому безумию. Более поздние послевоенные поколения думали об этом периоде как о почти нормальном времени.
Враждебные отношения между государствами в то время имели свою логику — не из-за того, что цели у противоборствующих сторон были разумными и уместными. В большей степени их логичность объясняется тем, что предлагавшиеся средства достижения этих целей соответствовали требованиям логических расчетов «средство-цель».
Любой человек считал беспросветными безумцами лидеров, готовых пожертвовать жизнями десятков и сотен миллионов человек. Но сами лидеры себя таковыми не считали. И в своих расчетах они были не менее рациональны, чем их гораздо более разумные предшественники.
***
В ядерную эпоху эта основополагающая логика остается без изменений, но господствующие концепции пришлось изменить, чтобы приспособить к ним новый здравый смысл окружающей нас политической культуры.
Будучи коммунистами, русские считали себя посланцами Истории. По этой причине они стремились к мировому господству, чтобы подвести человечество к финальной стадии Истории коммунизму, этому царству свободы. Коммунизм был неизбежен. Но на пути к нему многое могло пойти не так, и движение к высшей цели могло задержаться на неопределенное время. Коммунисты считали, что ускоряют этот процесс и не дают ему уйти в сторону.
С другой стороны, у американцев иная точка зрения на свободу и ее составляющие, а также на свою историческую миссию. Будучи лидером свободного мира, Америка должна держать строй, сдерживать коммунистическую угрозу и давать ей отпор, когда та начинает добиваться своих целей. Победа для нее не была исторически неизбежной, поскольку ничто не является исторически неизбежным. Но благодаря мужеству и дальновидности американских патриотов, благодаря мудрости наших институтов власти, а также благодаря бдительности наших политических руководителей «правда, справедливость и американский образ жизни» обязательно возобладают.
Было совершенно непонятно, как эти повествовательные линии можно согласовать с перспективой губительной ядерной войны. В этой трясине нашел свой дом абсурд. Все имело некий смысл, но под облаком ядерного гриба все это казалось каким-то нереальным.
Ярким олицетворением этой формы субстантивной иррациональности стала доктрина взаимно гарантированного уничтожения (MAD), о которой как о Машине Судного дня рассказал Стэнли Кубрик в «Докторе Стрейнджлаве». В случае ядерного нападения где бы то ни было такая машина срабатывает и уничтожает все живое на земле, причем после запуска ее уже ничто не может остановить. Это была логическая кульминация теории сдерживания и устрашения. Она была исключительно рациональна по своему устройству, и совершенно безумна по сути и по последствиям.
Мы избежали взаимного уничтожения, потому что нам повезло, и потому что Советский Союз распался до того, как кончилось наше везение. Так Америка «победила» в холодной войне. А поскольку это позволило американской империи делать все что угодно с кем бы то ни было, миру исключительно не повезло. Да и для США это особой благодатью не стало. Вероятность тотального и полного уничтожения несколько уменьшилась, однако нас ждали другие беды и напасти. Но мы каким-то образом сумели проковылять и через эту фазу.
***
Но лишиться статус-кво и России в качестве врага было бы катастрофой для американской экономической и политической элиты. Государственный комплекс военной промышленности и национальной безопасности мог лишиться смысла своего существования.
Но ему повезло, потому что наготове были два Буша, отец и сын, которые могли и желали раздавить и уничтожить все эти надоедливые «мирные дивиденды», манившие слишком многих. Помани они их чуть дольше, и наши купленные и оплаченные политики уже не смогли бы игнорировать настроения и устремления этих людей.
А еще ему повезло в том смысле, что при поддержке Америки огромную отдачу дали усилия саудовцев и их соседей из Персидского залива по превращению в орудие террора отчаявшихся и недовольных мусульман. Эти накачанные нефтяными стероидами религиозные ретрограды обладали большими деньгами, и получили разрешение тратить их без удержу.
Воинствующие религиозные фанатики в традиционном мусульманском мире и в мусульманских общинах Запада (где их было значительно меньше) какое-то время достаточно сильно пугали общественное мнение, и оно заняло сторону торговцев смертью и поджигателей войн. Но шло время, и страх перед «радикальным исламом» начал улетучиваться, хотя немногочисленные, но яркие, эффектные и хорошо разрекламированные террористические зверства не давали этой идее умереть.
Комплексу военной промышленности и национальной безопасности была нужна война, чтобы дать встряску воображению людей. Но «война с террором» Буша и Чейни была в большей степени похожа на отчаянную попытку колониальных держав подавить бунты аборигенов, или на стремление неоколониальных держав сохранить власть над бывшими колониями посредством своих ставленников из новых правительств.
Безусловно, есть огромные отличия между тем, чем была холодная война в действительности, и тем, чем она запомнилась в коллективном сознании американского и прочих западных обществ. Но судьбы и богатства американских капиталистов, как и траектория движения американского капитализма, зависели от второго, а не от первого. Холодная война прекрасно подходила для этих целей. Это была (вернее, о ней так думали) война среди равных, в которой решались вопросы огромной важности. По сравнению с этим выдумки Буша-Чейни были барахлом.
Более того, хотя администрация Обамы объявила, а потом широко разрекламировала свой «поворот в сторону Азии», вторая холодная война (на сей раз, против Китая) так и не началась.
Китай сегодня воплощает в себе все то, чем была Россия, и даже больше. Но китайцы не были заинтересованы в военном соперничестве с США. Им была нужна армия, способная отразить американскую агрессию, но они довольно мудро этим и ограничились, создав такие силы сдерживания, которых достаточно только для сдерживания, но не более того.
Арсенал, способный тысячекратно уничтожить все живое на земле, казался рациональным американцам и русским. Но китайцы посчитали иначе. Им не нужны были стимулы кейнсианства, а их чиновникам не надо было оправдывать свое существование стремлением догнать Америку. Китайская экономика продолжала расти, и хотя многие основные потребности еще не были удовлетворены, особенно в сельской местности, наибольший интерес Китай проявлял к строительству инфраструктуры и к сохранению темпов развития. Меньше всего они хотели выпасть из глобальной капиталистической экономики, как это произошло с Советским Союзом.
Десять лет назад, когда съехавшая с катушек неолиберальная экономическая политика еще не поставила мировую финансовую систему на грань полного краха, бытовало широко распространенное мнение о том, что мировое господство Америки идет на убыль. Не потому что Китай или какой-то другой соперник США мог и хотел занять ее место, а потому что должно было появиться нечто вроде стародавнего концерта наций, из-за которого мир снова бы стал многополярным.
Тогда многие заговорили о странах БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка). Кое-кто даже начал строить предположения о возникновении оси Париж-Берлин-Москва.
Все это было далеко от идеала, с точки зрения комплекса военной промышленности и национальной безопасности США. Наоборот, Соединенные Штаты считали, что счастливые времена вернутся тогда и только тогда, когда за неимением лучшего удастся возродить испытанную и проверенную временем холодную войну с Россией.
Американская элита в какой-то степени осознавала, что это будет лишь временное решение проблемы, и что со временем от этого придется отказаться.
Но все это казалось далеким будущим, и никакой срочности в решении этой проблемы не было. То же самое можно сказать о глобальном потеплении и о климатических изменениях, или точнее, о их влиянии на общественное мнение и сознание до того, как реальные последствия потепления не стали, наконец, влиять на умы и настроения людей.
Так американский политический класс вознамерился снова сделать Россию великой, или как минимум создать такое впечатление. В самой России политики пришли к аналогичной точке зрения, но по иным причинам.
Отчасти из-за американских махинаций российский народ пережил ужасные страдания при переходе к капитализму. В 1980-х и 1990-х годах существенно ухудшились материальные условия жизни большинства людей, а экономику и власть в государстве захватили клептократы.
Когда китайцы встали на «капиталистический путь развития», они тоже наделали много ошибок. Но они поступили мудро, держась в стороне от того гибельного пути, по которому шли россияне.
Российская политика в посткоммунистическую эпоху тоже не блистала величием. Даже когда Борис Ельцин был трезв, он был некомпетентен. Шло время, и он становился все более непопулярным. Ельцин со своим окружением несут значительную часть вины за то безнадежное положение, в котором оказалась страна перед приходом Путина к власти.
Со временем российскому обществу надоело такое состояние дел. Нужны были перемены.
Но к тому времени капиталистическая Россия слишком прочно интегрировалась в глобальную экономику, и начать холодную войну без преобразований было невозможно. Об этом позаботились Соединенные Штаты.
Но русские могли, по крайней мере, требовать, чтобы мир проявлял к ним немного уважения. Такую задачу поставил перед собой Владимир Путин. Он стал популярен в России, потому что ему удалось выполнить данную задачу.
***
Поскольку американцев кормили русофобией более ста лет, они к ней привыкли, и она стала для них естественным явлением. Такой крутой парень как Путин стал бы легкой добычей для ненавистников России, даже если бы он не был русским.
А поскольку в эпоху Трампа настроения в обществе меняются очень часто — ежедневно и даже ежечасно — нужны определенные усилия, чтобы увидеть новизну и странность происходящего в последние два с половиной года.
Ведь еще не очень давно Джордж Буш заглянул в глаза Путину и выяснил, что он хороший.
А чуть позже, когда Эдвард Сноуден, желавший получить убежище в Южной Америке, застрял в России, поскольку не мог лететь дальше по причине длинных рук американского государства, даже умные головы с кабельного телевидения и их коллеги из «Нью-Йоркера» и «Нью-Йорк таймс» сочли возможным говорить лишь о мнимой подлости Сноудена, совершившего такой страшный проступок (он боролся за открытость и прозрачность), и очернять его репутацию, но не о том, что Россия предоставила ему убежище.
Складывается ощущение, что это было очень давно. Но это произошло в 2013 году, когда война Обамы-Клинтон против разоблачителей была в полном разгаре. Казалось, нам все уже известно о том, как Большой брат следит за всем, что шевелится, и во что государство превратило наше право на неприкосновенность частной жизни. Но это было не так. Мы знаем об этом лишь благодаря Сноудену, который многое рассказал.
И лишь в 2016 году, когда в результате утечки стало известно о письмах НКДП и Подесты, корпоративные СМИ единодушно решили, что Викиликс является составной частью путинского заговора в поддержку Трампа (Хиллари Клинтон могла бы вдобавок назвать его «обширным заговором правых сил»). До этого люди, скрывавшие то, что общество определенно должно знать (это люди, подобные Клинтон), изыскивали другие способы, чтобы демонизировать и бесчеловечно терзать Джулиана Ассанжа.
Опять же, лицемерие здесь просто поражает. Постоянно твердя о том, что Путин убивает журналистов, корпоративные СМИ вполне довольны тем, как американское правительство вместе со Швецией и Британией более пяти лет держат фактически под домашним арестом в посольстве Эквадора в Лондоне учредителя и руководителя одного из самых полезных и основательных в истории журналистики информационных вебсайтов Викиликс.
Выборы 2016 года не просто спустили Трампа с привязи, после чего он стал набрасываться на весь мир. Они также направили в главное русло ту вражду и иллюзии, которые, как казалось, исчезли в ельцинскую эпоху, когда Россией легко можно было помыкать и командовать.
Оказывается, недуг не излечили; он просто временно ослаб, сохранившись вне поля зрения общества в некоторых академических и журналистских кругах, а также в лагере неоконсерваторов и либерал-империалистов, разбитом в закоулках Госдепартамента Клинтон и Керри,
Затем, когда Клинтон профукала верную победу, и ей понадобились многочисленные оправдания, болезнь вернулась, причем на сей раз в виде мстительной эпидемии. И теперь мы видим, как Россию снова превратили во врага, причем делается это не формально, а от души.
Превращению США и России в противников нет никакого разумного объяснения, кроме потребности руководителей с обеих сторон иметь достаточно сильных и грозных врагов, чтобы оправдывать собственную власть и существование подчиненных им ведомств. Пожалуй, сегодня мы являемся свидетелями самой иррациональной главы за всю долгую историю враждебных отношений Америки с Россией.
Показательно то, что у американской стороны нет разумного ответа на вопрос о том, чего хочет Путин. Чаще всего нам говорят, что он стремится навредить американской демократии или как-то ослабить ее, но это совершенно бессмысленный ответ. Какую демократию? Ведь даже по самым нестрогим меркам у нас мало демократии, или она вообще отсутствует, если не считать того, что мы проводим более или менее свободные и честные выборы, а также мирно передаем власть из рук в руки.
В демократической стране правит большинство, а в США власть сегодня находится в руках меньшинства. Причем не только в том смысле, что экономическая власть самым вопиющим образом трансформируется во власть политическую, в связи с чем неравенство политического влияния носит повсеместный и экстремальный характер. Все гораздо глубже, ибо наш президент, избранный свободно и честно, если судить по существующим правилам, получил меньше голосов, чем его соперница. А еще «мы, народ» не имеем никакой возможности сменить своего руководителя, кроме как дождаться истечения срока его полномочий, или если не возникнут непредвиденные обстоятельства, которые посчитают вопиющими и безобразными даже его собственные избиратели.
Но вопрос все равно остается без ответа: какими мотивами руководствовался Путин, творя приписываемое ему зло? Какие у него были причины, какие цели?
Во время первой холодной войны в конфликт вступили наши экономические системы. В ходе новой холодной войны между нами даже нет того межгосударственного капиталистического соперничества, которое привело к Первой мировой войне.
Вместо этого мы имеем вот что: Соединенные Штаты пытаются сузить сферу российского влияния, а Россия оказывает им сопротивление.
Такое сопротивление не по нраву типам вроде Джона Болтона, да и сам Трамп способен на что угодно, если в его теле на восьмом десятке лет взыграет желающий порисоваться маленький мальчишка. Более разумные и в целом законопослушные русские с большей долей вероятности будут вести себя «по-взрослому».
Но если они все-таки решат, что врага нельзя подпускать к границам России, и что ради этого можно подвергнуть смертельной опасности жизнь на земле, то с их стороны будет чрезвычайно глупо поступать так, как об этом говорит Америка: подрывать, а вернее, пытаться подорвать, поскольку об успехе речи не идет, веру в американские якобы демократические институты.
Совершенно очевидно, что Соединенные Штаты могут гораздо успешнее России подорвать или каким-то иным способом лишить легитимности американские институты. Демократы занимаются этим постоянно с тех пор, как Трамп стал президентом, да и республиканцы ничего другого не делают.
Если русские действительно такие грозные враги, какие нужны американской элите, они как минимум просто отойдут в сторону и будут наблюдать. Это намного лучше, чем рисковать ради достижения такого же результата.
Может, Трампу и нужны российские олигархи для каких-то гнусных и нечестивых целей, и это со временем станет очевидно, скорее раньше, чем позже — в зависимости от действий очередного идола либералов агента ФБР Мюллера, а также прокуроров из Южного округа Нью-Йорка, и больше всего от того, что случится с демократами в конгрессе. Поскольку там появились новички, не исключено, что они сделают что-нибудь хорошее.
Но русским Трамп не нужен. За последние два года стало предельно ясно, что он не нужен никому, возможно, даже его собственной Организации Трампа и тем скользким типами, с которыми она занимается бизнесом.
Эндрю Левин автор ряда книг, последняя из которых называется THE AMERICAN IDEOLOGY (Американская идеология). Он также написал POLITICAL KEY WORDS (Ключевые политические слова), IN BAD FAITH: WHAT'S WRONG WITH THE OPIUM OF THE PEOPLЕ (Злой умысел. Что не так с опиумом для народа) и много других книг и статей по политической философии. Он работал преподавателем философии в Висконсинском университете в Мэдисоне и профессором-исследователем в Мэрилендском университете в Колледж-Парке.
