Благодаря уму и харизме Александру Македонскому удалось максимально использовать армию, которую десятилетиями так же терпеливо, как швейцарский часовщик, совершенствовал его отец Филипп II Македонский. Однако все запомнили именно Александра, поскольку он завоевал большую часть Азии. А его предшественника в основном помнят из-за неясных обстоятельств смерти, а не за заслуги в качестве правителя.
Что-то похожее произошло с Фридрихом Вильгельмом I и его сыном Фридрихом II. Суровый отец создал основу, которая позволила Пруссии достичь невероятного военного преимущества, но именно не очень серьезный сын, к которому отец питал отвращение, поднял пехоту на следующий уровень и безжалостно разгромил австрийцев, русских и французов в середине XVIII века. Трудяга-муравей выполнил всю работу, а стрекоза получила все лавры.
Конечно, это были необычные Муравей и Стрекоза. Отец был очень строгим, мужественным, вспыльчивым и верующим человеком, одержимым военным делом. Наследник же был чувственным юнцом, подвижником искусства, выдающимся философом и историком. Эти два короля из династии Гогенцоллернов создали прогрессивное государство. Всего за сто лет Пруссия из одной из самых угнетенных и обедневших во время Тридцатилетней войны стран превратилась в одну из ведущих военных держав Европы.
От отца к сыну
16 декабря 1740 года Фридрих II во главе 27-тысячного войска завоевал австрийскую Силезию. Огромный успех в борьбе со Священной Римской империей, которая до этого момента была не по зубам маленьким немецким королевствам, дал Пруссии возможность войти в лигу великих европейских держав. Военный гений прусского короля продолжал удивлять Европу на протяжении последующих лет.
Даже в случае поражения его пехота всегда отступала в полном порядке. Она без колебаний противостояла атакам австрийской кавалерии, лучшей в мире на тот момент, под натиском которой сдавались все остальные армии. Кроме того, в том, что касалось огневой мощи и дисциплины, с Пруссией не сравнилось бы никакое другое государство.
По словам Кристофера Кларка в книге «Железное королевство: расцвет и упадок Пруссии» (Iron Kingdom: The Rise and Downfall of Prussia), король предпочитал косой строй вместо традиционного линейного. «Вместо того, чтобы приближаться к противнику линейным строем, Фридрих по возможности пытался изменить боевой порядок. Один из флангов, усиленный кавалерией, прорывал позиции противника раньше другого фланга. Суть была в том, чтобы сокрушить противника, разрушив его строй, а не нападать на него напрямую».
Чтобы осуществить такие сложные маневры, в которых прусская кавалерия также играла ключевую роль, монарху была необходима пехота, проходившая подготовку в течение нескольких поколений. Без предварительной работы отца вряд ли бы удалось добиться такого уровня маневренности на разрозненных территориях. Фридрих Вильгельм I оставил своему ненавистному сыну, которого он держал в заключении и с которым обращался очень жестоко, могущественную и полностью преобразованную пехоту.
Фридрих Вильгельм всегда хвастался, что «удовольствие ему доставляет только его армия». Ему нравилось надевать военную форму и наблюдать за строевыми учениями просто для развлечения. Когда он взошел на престол, у Пруссии, одного из многочисленных немецких государств, было 40-тысячное войско. Монарху удалось оказать давление на небольшое население своей страны и к концу жизни собрать 80-тысячную армию. Всё благодаря кампании по принудительному набору на военную службу, из-за которого Пруссия фактически стала милитаризованным государством.
Сложный механизм вербовки рекрутов, получивший название системы кантонов, вводил воинскую повинность для всех неженатых мужчин соответствующего возраста из различных регионов страны. Рекруты проходили базовую подготовку, а затем возвращались в свои города. До выхода в отставку они оставались в запасе. Это позволяло экономике страны продолжать действовать и в мирные времена.
В период, когда большинство европейских государств зависели от иностранных войск и наемников, две трети прусской армии составляли подданные из различных частей страны. Хотя по численности населения Пруссия занимала лишь тринадцатое место в Европе, ее армия была четвертой по величине.
Фридрих Вильгельм был одержим тем, чтобы его пехотинцы использовали оружие одного и того же калибра, одинаковые боеприпасы, штыки и кинжалы и даже ремни для патронных сумок. Но у него был и другой важный приоритет: способность быстро и согласованно перемещаться. Одна из первых инноваций, введенных им, состояла в очень строгой строевой подготовке. Его войско должно было быть в состоянии преодолевать труднопроходимые территории и в то же время гарантировать полноценную огневую мощь.
Скорость, с которой прусские солдаты могли добраться из одного места в другое, превосходила скорость любой другой армии. Они шли со скоростью в девяносто шагов в минуту, сохраняя строй в полном порядке. Приближаясь к врагу, они сокращали скорость до семидесяти шагов в минуту. Если для австрийцев было подвигом преодолеть 120 километров за десять дней, что они делали нечасто, то для прусских солдат преодолеть 180 километров всего за семь дней было обычным делом.
«Передвижные стены»
На протяжении своего правления Фридрих Вильгельм придерживался оборонительной стратегии, поэтому именно воинственность сына смогла продемонстрировать достоинства прусской пехоты с точки зрения дисциплины и наступательных возможностей. В битве при Мольвице в апреле 1741 года кавалерия и сам Фридрих практически сразу же покинули поле боя, думая, что победа будет за австрийцами. Но прусская пехота так не думала. Не зная, что король уехал, солдаты продолжили идти вперед, сохраняя строй в полном порядке. По словам австрийского наблюдателя, они были похожи на «передвижные стены», которые концентрировали огонь на первых рядах вражеской пехоты. Несмотря на большие потери Пруссии удалось победить в этом сражении и нарушить боевой порядок в австрийской армии.
Практически то же самое повторилось в сражении при Хотузице в мае 1742 года. Прусская кавалерия была повержена, а пехота так точно рассредоточилась по территории, что могла вести продольный огонь против недоумевающих австрийских подразделений. И снова пехота всех спасла.
Это был лишь вопрос времени, когда талант пехоты соединится с безумным гением Фридриха, который путем поражений и побед закалялся в войне. С годами свои возможности усовершенствовала и прусская кавалерия, присоединившись к идеально слаженной военной машине.
Фридрих II поддерживал в армии жесточайшую дисциплину. «Солдаты должны бояться своих офицеров больше, чем любых опасностей, которым они подвергаются», — сказал человек, который без колебаний бил тростью тех, кто пытался сбежать, и стрелял в подразделения, которые не выполняли его приказы. Чтобы обеспечить хорошую подготовку солдатам, Гогенцоллерны создали самый профессиональный офицерский корпус в Европе. Король заставлял молодых аристократов служить в качестве офицеров и руководить солдатами из первых рядов. Французские дворяне не находились рядом со своими солдатами, в отличие от прусских, которые в качестве офицеров всегда были со своими подразделениями и следили за ними так же, как это делали отнюдь не высококородные фельдфебели. Учитывалось всё, даже минимальные детали в обмундировании и вооружении.
В награду за эти усилия Фридрих предоставил военным привилегии с точки зрения социальной иерархии страны. Обычный лейтенант или капитан занимал более высокое положение, чем любой высокопоставленный гражданский служащий.
Упадок. Худший период
У Фридриха II было много достоинств, и он был очень прогрессивен для своего времени. Тем не менее его планы были не очень реалистичными, и он часто винил других в своих неудачах. Его склонность рисковать всем, что у него есть, не покидала его до самой старости. Несмотря на то, что первые победы короля позволили расширить Пруссию и сделали ее одной из великих держав, последующие поражения в Семилетней войне ослабили его пехоту.
Фридрих жаловался в присутствии одного британского посла, что его «нынешнее войско не было таким же хорошим, как в предыдущие военные кампании. Большую часть его армии можно только показывать врагу с определенного расстояния». Следующее поколение было еще менее результативным.
Наполеон сам убедился, как Фридрих II ослабил собственную армию. Прусское войско, доставшееся Фридриху Вильгельму II и Фридриху Вильгельму III изжило себя и в чрезвычайной степени зависело от сил наемников. Офицеры были по-прежнему одержимы строевой подготовкой, из-за чего после введения инноваций Наполеоном прусская армия растеряла всю свою сноровку. В отличие от Франции у Пруссии практически не было снайперов.
Австрию не затянуло в пучину французской революции благодаря очень устойчивой военной структуре, а Пруссию Наполеон стер в порошок и относился к ней с пренебрежением и на войне, и при дипломатических переговоров. Прусскому войску как таковому удалось полностью восстановиться только в XIX веке, когда пехота вновь одержала важные победы во времена [будущего канцлера объединенной Германии] Отто фон Бисмарка, по сути вставшего во главе прусского государства при живом монархе.
