Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

The New York Times (США): Лев Толстой против полиции

© РИА Новости / Перейти в фотобанкПисатель Лев Толстой на прогулке верхом
Писатель Лев Толстой на прогулке верхом
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Автор, перечитав на карантине произведения Толстого, задумалась. По ее мнению, сегодня в связи с протестами против полиции очень актуальна его философия ненасилия. В призывах лишить полицию финансирования, а деньги отдать бедным, она видит эхо призывов Толстого. И забывает, что граф таким образом помог революции 1917-го года.

В первые месяцы самоизоляции многие сидящие дома люди стали подбадривать себя весьма необычными способами. Кто-то начал смотреть презентации губернатора Эндрю Куомо (Andrew Cuomo), кто-то занялся выпечкой хлеба (особенно популярен, по непонятным причинам, вариант из дрожжевого теста), а кто-то начал читать 1 200-страничный роман Льва Толстого «Война и мир» о наполеоновской эпохе в России.

Сплотившись в онлайне вокруг хэштега #TolstoyTogether, читатели вполне естественно увлеклись книгой о стране, которая вот уже почти сто лет не может побороть неопределенность. И где простые люди страдают от капризов и прихотей неуравновешенных и неэффективных политических руководителей. «Война и мир» обладает огромной литературной силой и воздействием (этим довольно часто объясняют то, почему роман стал идеальным средством, чтобы отвлечь внимание от пандемии). Но мне он кажется недостаточно радикальным для текущего момента, особенно с учетом широты общественного мышления Толстого. Вместо «Войны и мира» я почувствовала тягу к повести Толстого «Смерть Ивана Ильича» (1886 г.) о состоятельном и амбициозном судейском чиновнике, которого поразила болезнь, ставшая загадкой для врачей. В болезни Иван Ильич находит ясность. Он понимает, что его общество гораздо больше ценит выгоду, чем людей.

Толстого привлекали искатели, герои, вечно переживавшие муки духовного кризиса. Джордж Оруэлл называл их персонажами, «стремящимися сделать свои души». На самом деле, Толстой считал личные и общественные чрезвычайные ситуации и кризисы необходимыми переломами, которые могут породить глубокие вопросы об обществе и о лежащих в его основе убеждениях. Рассказывая о собственном духовном пробуждении в автобиографическом произведении «Исповедь» (1882 г.), Толстой описывает свои чувства, когда ему показалась, будто земля ушла у него из-под ног. По этой причине нет ничего удивительного в том, что читатели находят в его работах новую актуальность в период, когда изобличенное пандемией covid-19 и убийствами от руки полицейских расовое и экономическое неравенство заставляет огромное количество людей сомневаться в основополагающих мифах своей страны. Призывая сократить финансирование полиции, многие впервые в своей жизни задают вопросы о том, как функционируют наши органы власти, и даже о том, должны ли они вообще существовать.

Одним из искателей Толстого, оказавшимся на таком пути, стал Иван Васильевич, главный герой его написанного в 1903 году рассказа «После бала». Иван — светский молодой человек, влюбленный в дочь полковника. До роковой утренней прогулки он хотел поступить на военную службу. Вечер накануне он провел на городском балу, танцуя с дочерью полковника, худощавой юной красавицей Варенькой. «Хоть я и охотник был до шампанского, но не пил, потому что без вина был пьян любовью», — рассказывает главный герой. Но главный герой также влюбился в отца Вареньки, доброго и приятного человека, который, как с нежностью замечает Иван, надел на бал простые сапоги, экономя на обуви, чтобы тратить больше денег на свою дочь. После бала Иван возвращается домой, но из-за нахлынувших на него чувств так и не может уснуть.

Тогда он отправляется на прогулку по заснеженным улицам в направлении Варенькиного дома. Подойдя к нему, он видит отталкивающую сцену. «Солдаты в черных мундирах стояли двумя рядами друг против друга, держа ружья к ноге, и не двигались. Позади их стояли барабанщик и флейтист, и не переставая повторяли все ту же неприятную, визгливую мелодию». Это было телесное наказание. Проштрафившегося молодого солдата-татарина (татары являются в России этническим меньшинством) наказывали за побег. Иван останавливается и с ужасом смотрит на окровавленную спину молодого мужчины. «Дергаясь всем телом, шлепая ногами по талому снегу, наказываемый, под сыпавшимися с обеих сторон на него ударами, подвигался ко мне». Иван видит, что возглавляющий процессию полковник — не кто иной, как отец Вареньки, которого он всего несколько часов назад считал добрым и любящим человеком. Иван бежит прочь, отчаянно пытаясь забыть увиденное. Но бесполезно. Пытаясь заснуть, он слышит слова молодого солдата: "«Братцы, помилосердствуйте». Иван решает не поступать на военную службу и задается вопросом о том, как можно участвовать в жизни общества, где такая жестокость не просто существует, но и разрешена государством.

Рассказ «После бала» написан в тот период, когда Толстой начал отходить от беллетристики, сосредоточившись на политическом применении своей христианской веры (проявившейся в виде своеобразного анархизма). В этот период, занявший примерно три последних десятилетия его жизни, Толстой писал нравоучительные трактаты и сильные очерки, призывая к отмене частной собственности, упразднению государства и запрету воинской повинности.

Взгляды Толстого, особенно его резкие выпады против разрешенного государством насилия, вызывали раздражение у властей, которые впоследствии установили над писателем почти постоянный полицейский надзор. Его последние работы в России подвергались цензуре, и продавались в основном за границей в переводе. Его антивоенные настроения даже стали поводом для отказа писателю в Нобелевской премии по литературе. Секретарь Шведской академии отверг его выдвижение, заявив, в частности, что проповедуя пацифизм, Толстой «отказывает людям и странам в праве на самооборону».

На самом деле, «После бала» принадлежит к позднему этапу критики Толстым государственного насилия. Воюя в молодости на Кавказе, а потом в Крыму, он описывал в своих дневниках мрачные сцены жестокости, свидетелем которых становился. «Война и мир» во многом должна была внести коррективы в популярные истории и выдумки о войне, в которых прославлялись битвы и сражения. Толстой показал войну как явление хаотичное, дезориентирующее и уничижительное. Постепенно его взгляды претерпели изменения, и он стал в целом критиковать применение насилия, которое, по его убеждению, служило поддержанию общественного порядка, выгодного только богатым и правящим классам. «Насилие зиждется уже не на вере в его полезность, — писал позже Толстой, — а единственно на том, что оно существует очень долго и организуется правящими классами, которые получают от него выгоду». Поздние взгляды Толстого считались особенно опасными, отчасти из-за того, что он призывал не просто к реформам, но и к запрету институтов, поддерживаемых и управляемых применением силы.

Ричард Густафсон (Richard Gustafson), написавший книгу «Обитатель и чужак. Теология и художественное творчество Льва Толстого», отмечает, что для Толстого ненасилие означало «неприятие принуждения как связующего элемента общего блага». Толстой предлагал другие формы общественных отношений, основанные на любви, братстве и взаимопомощи. Пожалуй, раздающиеся сегодня призывы лишить финансирования или вообще закрыть полицейские участки можно воспринимать точно так же — как призыв к любви. Активисты, требующие лишить полицию денежных средств, призывают направить эти деньги на поддержку организаций и такой политики, которые приносят пользу бедным, душевнобольным и тем, у кого нет жилья.

Мольба солдата «Помилосердствуйте, братцы» будет преследовать Ивана Васильевича всю оставшуюся жизнь, как нас сегодня преследуют мольбы о глотке воздуха и о «маме» от Джорджа Флойда. Мы должны ответить на эти мольбы любовью, которая, как напоминает нам Толстой, означает слом противоположности любви.