Историк Стефан Куртуа подписывает новую биографию мифологизированной личности, которую после смерти Сталина советская пропаганда намеренно отдалила от наиболее темных эпизодов истории коммунизма.
Став первым секретарем ЦК КПСС, Никита Хрущев отлично понимал, — чтобы все спасти, нужно пожертвовать частью кровавой истории коммунизма. Чтобы противопоставить «великого Ленина» «злобному Сталину», советская пропаганда изобрела «хорошего Ленина», доброго человека, чьи руки не запятнала кровь. Он стал «мессией мировой революции во имя равенства и справедливости», который бы никогда не одобрил последовательных чисток своего преемника.
Сохранившийся до наших дней положительный образ Ленина, все также обязан этому невозможному отдалению, проведенному после смерти Сталина. Французский историк Стефан Куртуа (Stéphane Courtois), автор биографии «Ленин — изобретатель тоталитаризма», считает это невозможным, потому что Владимир Ильич Ленин был не только идеологом жестокой революции, за которой последовали постоянные репрессии, но и творцом режима террора, ставшего моделью для всякого рода социалистов, фашистов и нацистов.
Первый тоталитарный лидер в истории — это человек, который с 25 лет посвятил себя исключительно разработке и подготовке падения монархического режима. Его особая, «можно сказать редкая», личность — отправная точка биографии, в которой автор «Черной книги коммунизма» собирается опровергнуть мифы, окружающие Ленина и позволяющие многим современным политикам безнаказанно говорить о его добродетели.
АВС: — Считаете ли вы, что Ленин был интеллигентным, образованным человеком?
Стефан Куртуа: — Ленин родился в образованной русской семье, его отец был инспектором народных училищ. Он смог получить среднее и высшее образование, что в те времена в России было не очень распространено, и везде шел в первых рядах. Ленин получил традиционное образование той эпохи, изучал латынь, русских классиков, прекрасно владел риторикой, а его книжная культура была очень далека от реальности народа. С 1895 года он рассматривал Россию только с точки зрения марксизма, который никак не соответствовал реальности, ведь в то время крестьяне составляли 85% населения страны. Это частично объясняет тотальный крах России в 1918-1922 годах, за который он и несет ответственность.
— Когда Ленин стал революционером?
— Молодому Ленину, примерному ученику, выходцу из современной семьи и сыну уважаемого человека, было уготовано большое будущее в профессии и обществе. Тем не менее с самых ранних лет он выступал за радикальную революцию. Все объясняется двумя психологическими травмами. Сначала, когда Ленину было 15 лет, от кровоизлияния в мозг умер его отец, после чего семья оказалась в сложном материальном положении. Потом, когда ему было 17 лет, был приговорен к смерти и повешен его старший брат Александр, который, учась в Санкт-Петербурге, пошел по пути русских террористов и участвовал в заговоре с целью убийства царя Александра III. С того момента общество отвергло Ленина как члена семьи цареубийцы, и возможности построить блестящую карьеру у него больше не было. С того момента он стал с резким негодованием относиться к власти и всему обществу. Он стал выступать за радикальную революцию, легитимизировать которую могла марксистская теория на русский манер. Поэтому в июле 1918 года он лично, в обстановке секретности, организует убийство всей царской семьи.
— Почему сохраняется положительный образ Ленина?
— Этому есть несколько причин. С одной стороны, Ленин был у власти только с ноября 1917 года по ноябрь 1922 года, после этого момента он уже был не в состоянии управлять чем бы то ни было. В этот период он совершил множество преступлений, но они были «легитимизированы» гражданской войной и, что самое главное, о них никто не знал, пока в 1991 году не открыли архивы. Николя Верт (Nicolas Werth) в своей главе «Черной книги коммунизма» первым показал, что все идеи убийства в тот период исходили напрямую от Ленина. С другой стороны, Ленин, даже до своей смерти в 1924 году, был фигурой удивительного культа, в котором его представляли как святого, мессию мировой революции во имя равенства и справедливости. И, наконец, когда в 1956 году Хрущев в своем «секретном докладе» яростно нападал на Сталина, рисуя его как единственного, кто несет ответственность за преступления коммунизма, ему нужно было одновременно легитимизировать режим. Для этого он использовал единственную приличную личность: Ленина, основателя режима.
— Почему коммунизм остается привлекательной идеей для низших классов во множестве уголков мира?
— Не стоит преувеличивать. Престиж и привлекательность коммунизма ленинского типа уже достаточно подорваны. Даже не думайте воспевать его превосходства в Центральной и Восточной Европе, иначе столкнетесь с серьезными проблемами. Однако, действительно, идея справедливости и социального равенства, на которой и основывалась коммунистическая пропаганда, остается достаточно привлекательной, особенно, в период, когда эта разница особенно выделяется. Однако нужно подчеркнуть, что коммунистические режимы всегда держали свое население в ситуации значительной экономической посредственности, а коммунисты всегда были «равнее, чем другие». Все это оплачивалось массовым террором, выступавшим методом управления, и всеми вытекающими последствиями для социальной жизни: повсеместным страхом и доносами, отсутствием верховенства права, исчезновением демократический ценностей и уважения к человеческой личности.
— В Испании вице-президент и некоторые министры не видят никакой проблемы в том, чтобы называть себя коммунистами. Как так получилось, что в демократической стране сохранились наследники такого тоталитарного режима?
— Это нас отсылает к последствиям всей истории XIX-XX веков. С одной стороны, победа СССР над нацистской Германией в 1945 году позволила коммунизму пользоваться колоссальным престижем среди и левых, и правых, например, во Франции среди сторонников де Голля после совместной борьбы в Сопротивлении. После 1945 года преступлениям нацизма под тщательным контролем коммунистов уделялось особое внимание, и одновременно все забыли о преступлениях коммунизма, которые тщательно скрывали до 1991 года. Прекрасный пример этому — расстрел польских офицеров в Катыни в 1940 году. Даже сегодня российская власть, во главе которой стоит бывший полковник КГБ, делает все, чтобы скрыть преступления советского периода. С другой стороны, во многих странах коммунистическое движение тесно связано с предшествующей революционной традицией, которую определенная часть населения считает легитимной: Французская революция и Парижская Коммуна, гражданская война в Испании.
— Эти новые коммунисты отказались от ленинский методов?
— «Славная память» этой традиции скрывает «постыдную память» о коммунизме, что позволяет представителям интеллигенции и политикам, адептам первого в истории тоталитарного режима, применять старые ленинские методы: уличную агитации, запугивания, провокации, лживую пропаганду, внедрение в социальные институты и организации, революционную дисциплину. Кроме того, это позволяет им продолжать мечтать о недемократическом захвате власти.
— Ленинизм совместим с демократической системой?
— Нет. Коммунизм Ленина, а также Сталина, Хрущева, Мао, Пол Пота и других, — это абсолютно утопическое видение общества и «нового человека». Эта утопия, несуществующее место, сразу же противопоставляется социальной, культурной, религиозной и политической реальности страны, о которой идет речь. Поэтому реализовать его можно только если принять массовый террор в качестве формы правления и ввести три монополии: однопартийную систему с харизматичным лидером во главе партии; единую идеологию с цензурой во всех сферах выражения: прессе, издательствах, образовании, СМИ и так далее; и главенство партии на всех этапах производства и распределения материальных благ (прекрасный способ ежедневного давления на население). Вот таким и был тоталитарный режим, который в 1917-1922 годах изобрел Ленин.
— Нужно ли узнавать больше о преступлениях коммунизма?
— После падения Берлинской стены и СССР в 1989-1991 годах и открытия, в том числе частичного, советских архивов произошла революция в сфере документов, российские и иностранные историки сильно продвинулись в этой сфере. «Черная книга коммунизма», вышедшая в 1997 году, являет собой первое мировое обобщение, расширяющееся с каждым днем, хотя Владимир Путин делает все возможное, чтобы это остановить. В Центральной и Восточной Европе узнают все новые имен палачей и членов политических полиций. Даже в Камбодже прошли дела перед международным судом. Однако власти Китая свои архивы не открывают, даже о таких недавних событиях как резня на площади Тяньаньмэнь, хотя основные преступления совершались при Мао (насчитывается 60-70 миллионов жертв).
— Вы говорили, что изобретенный Лениным режим стал моделью для фашистов и нацистов. Можно ли сравнивать коммунизм с нацизмом?
— Конечно, стратегию и тактику захвата власти, представленные Лениным, и последующее установление первого в истории тоталитарного режима, уже в 1922-1934 году скопировал Муссолини. Не будем забывать, что до 1914 года он был одним из самых радикально настроенных лидеров итальянского социализма. Позднее Муссолини стал моделью для Гитлера. Что касается сравнения, оно лежит на уровне трех монополий: могущественная единственная партия, харизматичный лидер, идеология нового человека (будь то «классовая» или «расовая» идея) и контроль за обществом. Однако Муссолини и Гитлер не уничтожили капиталистов, они, наоборот, на них оперлись. При этом все они использовали массовый террор в качестве метода управления. Кроме того, масштабы нацистских преступлений с легкостью можно сравнить с коммунистическими и по количеству, и по методам казни с привлечением профессиональных палачей (НКВД, СС).
— Вы говорите, что Ленин «постоянно нападал на своих противников, чтобы внедрить культуру насилия и подчинения». Видите ли вы подобные намерения в современных популистских движениях, например, VOX и Podemos в Испании, Трамп в Соединенных Штатах?
— Да, в своих работах и речах Ленин всегда был чрезвычайно агрессивно настроен по отношению к несогласным с ним, начиная от сторонников монархического режима и заканчивая всеми русскими и европейскими социалистами. Придя к власти, от этой агрессивности он перешел к действию, к простому и незамысловатому истреблению. Сегодня все по-другому. Действительно, в Европе и Соединенных Штатах многие группы, движения и партии продолжают в том или ином объеме говорить о насилии, но уже в рамках определенных демократических институтов, которые на настоящий момент остаются непоколебимыми. Кроме того, среди этих групп надо отличать «автохтонных» и тех, кто пользуется иностранной поддержкой, особенно финансовой, без которой они не выживут. Эта ситуация напоминает обо всех тех коммунистических партиях, которых десятилетиями экономически поддерживали Коминтерн и СССР.
— Вас тревожит ситуация по ту сторону океана?
— Действительно, после Трампа и штурма Капитолия ситуация, складывающаяся, в самой могущественной стране мира, где в руках населения сосредоточено много оружия, а ненависть особенно обострилась, тревожит. Особенно в ситуации, когда поднимаются или усиливаются некоторые революционные и/или тоталитарные силы, радикально отрицающие демократические ценности и уважение к человеческой личности, как, например, в Китае, России, Иране или Турции. Сегодня в эти ценности сохраняются в Европейском Союзе, и их нужно защищать во что бы то ни стало.
