Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
России удалось остановить экономический кризис, считают эксперты Bloomberg. Но, по их мнению, санкции останутся даже после окончания операции, поэтому быстрого восстановления не будет.
Клара Феррейра (Clara Ferreira), Маркес Скотт Джонсон (Marques Scott Johnson)
На протяжении многих лет Россия готовилась к кризису такого масштаба, в условиях которого сейчас находится ее экономика. В преддверии полномасштабной спецоперации на Украине в феврале Москва укрепила свои национальные компании-лидеры, попыталась ослабить свою зависимость от доллара и создала солидный военный резерв. Это, наряду с доходами от нефти и газа, помогло смягчить удар финансовых санкций, введенных Западом. Клара Феррейра Маркес (Clara Ferreira Marques) из "Блумберг опинион" (Bloomberg Opinion) и Скотт Джонсон (Scott Johnson), который освещает вопросы российской экономики для раздела "Блумберг экономикс" (Bloomberg Economics), обсуждают, почему эта устойчивость — не совсем то, чем она кажется.
Клара Феррейра Маркес: Экономика "крепости Россия" держится, несмотря на все ее слабые стороны. Россия не будет процветать, а глубокая и болезненная рецессия неизбежна, но экономика не рухнула в условиях широкомасштабных, даже беспрецедентных санкций. Стоит ли нам удивляться?
Скотт Джонсон: Сейчас слишком рано говорить об оценке влияния санкций на экономику. За очень короткий период русским удалось предотвратить финансовый хаос, но последствия будут долгосрочными. Почему эта паника была такой короткой? Из-за ограниченности потенциала санкций и силы экономической политики в России, кроме того, важно и то количество времени, которое у политиков было на подготовку.
Однако это хрупкая стабильность. Проценты по займам в России по-прежнему заоблачно высоки, а ключевая ставка составляет 17% даже после неожиданного снижения ставки на 300 базисных пунктов. Это пик цикла экстренного ужесточения, который у нас был в 2014 году. И если посмотреть на рубль, он недалеко ушел от того уровня, который был в начале спецоперации на Украине, но в основном это результат предпринятых мер по контролю над движением капитала. Центральный банк смог восстановить порядок в финансовой системе, но ему придется сохранять жесткий контроль, даже когда он начнет переключать свое внимание на меры по ограничению ущерба экономике.
Последствия, которые мы наблюдаем, – это тот результат, которого следует ожидать, когда санкции вводят против крупного экспортера сырьевых товаров, оставляя эти сырьевые товары в значительной степени нетронутыми. Трудно ожидать финансового хаоса в России, не останавливая потоки капитала от экспорта энергоносителей. А если их остановить, это, очевидно, отразится на европейских экономиках.
– Насколько это стабильно? Центральный банк, например, не может удерживать ставки на текущем уровне, но точно так же страна никак не может мириться с финансовой нестабильностью. Так как же московским политикам удается сохранять такое равновесие?
– Ранее мы обозначили четыре составляющие финансового кризиса, который может обрушиться на Россию: массовое снятие вкладов населением, свободное падение валюты, кредитный кризис и дефолты по долгам. Политики весьма успешно сдерживают возникновение первых двух проблем, но есть риск обострить ситуацию с остальными.
Им нужно будет "отпустить" снижение ставок и еще немного ослабить контроль над движением капитала. Сегодня мы по-прежнему говорим о продлении срока обязательной конвертации экспортной выручки или сокращении суммы обязательной конвертации экспортной выручки, но они не готовы полностью отменить эту меру. Контроль над движением капитала тормозит экономику, но он необходим для того, чтобы процесс приспособления экономики происходил организованно. Что касается дальнейших изменений, я думаю, что у центрального банка действительно есть возможности для еще большего смягчения политики; вероятно, через пару недель мы увидим еще одно снижение ставки. Но это должно происходить постепенно.
– Мы наблюдаем разрыв между реальной экономикой и финансовым сектором. С последним было легко справиться, с первым — не в такой степени, учитывая, что перед началом спецоперации на Украине инфляция уже составляла примерно 9%. Насколько серьезна эта угроза?
– Сдерживание финансового кризиса было задачей номер один, и я считаю, что они это сделали, но не без увеличения нагрузки на экономику. Санкции также имеют много реальных последствий, и с этим политики мало что могут поделать.
Изначально казалось, что рубль станет основным фактором инфляции, но это не так. Вместо этого мы наблюдали явный дефицит в сочетании с паническими покупками, что привело к гораздо более быстрому росту цен, чем я первоначально ожидал. Поэтому в марте инфляция составила почти 17%. В апреле, я думаю, она будет немного ниже 20%, и в ближайшие месяцы представляется вероятным дальнейшее ускорение.
По мере сокращения запасов товаров можно будет наблюдать больше перебоев в поставках, и, возможно, шок распространится немного дальше. Пока инфляция является основным каналом, через который домохозяйства платят за специальную военную операцию, ощущая на себе влияние санкций. Это снижает покупательную способность, снижает реальные доходы. Данных о расходах домохозяйств пока немного, но мы уже наблюдали падение продаж автомобилей в марте — это результат влияния цен, а также перебоев с поставками и ограничений на финансирование. Альтернативные данные о более высокой периодичности подобных явлений также указывают на значительное снижение потребительской активности.
Это также наносит серьезный удар по настроениям, что скажется на расходах и домашних хозяйств, и предприятий. Неопределенность будет сохраняться до тех пор, пока продолжается спецоперация, а это означает, что частные инвестиции, вероятно, не будут осуществляться. В долгосрочной перспективе мы увидим возвращение инвестиций в режиме онлайн, поскольку компании найдут новых поставщиков и новые рынки, но на это потребуется время.
– А сокращение заработной платы, которое будет оказывать давление на расходы наряду с воздействием более высоких цен? Похоже, что работодатели — и не только зарубежные, уходящие из России — сокращают расходы.
– Российский рынок труда необычен тем, что компании, как правило, сохраняют численность персонала в той мере, в какой это возможно в условиях экономического спада. Часто вы увидите, что заработная плата и количество часов сокращаются до того, как произойдет прямое сокращение рабочих мест, и это также отразится на расходах домашних хозяйств. Но безработица, вероятно, будет расти, особенно с учетом того, что санкции воспринимаются как более долговременные.
Если посмотреть на реальные доходы с 2014 года, то они резко упали после обвала цен на нефть, когда Россия пережила длительную, но неглубокую рецессию, и восстановление было во многом постепенным. Именно такую историю мы сможем наблюдать в ближайшие один-два года. Даже если на первый взгляд всплеск безработицы выглядит довольно умеренным, где-то произойдет корректировка, и домохозяйства пострадают в плане доходов.
– Какую поддержку может оказать и будет оказывать правительство? Путин копил на случай кризиса, пожертвовал ростом ради кризиса, и теперь кризис наступил.
– Возникнет напряженность между смягчением удара санкций и попытками восстановить бюджетные резервы. До тех пор, пока правительство обеспокоено тем, что санкции могут стать более жесткими, оно будет проявлять осторожность в отношении количества денег, которые оно тратит.
Но очевидно, что при нынешних ценах на энергоносители, даже с некоторыми перебоями в экспорте, даже со скидкой на российскую нефть по сравнению с ценовыми ориентирами, правительство получает около миллиарда долларов доходов от энергоносителей в день. Нет сомнений в том, что как военная машина, так и необходимость компенсировать негативное влияние на доходы будут создавать более серьезную нагрузку на бюджет, но я не думаю, что в ближайшей перспективе у него с этим возникнут проблемы.
– Говорит ли нам этот эпизод что-нибудь об эффективности санкций, учитывая не совсем ощутимое непосредственное воздействие и способность России быстро приспосабливаться, или дело тут действительно в типе санкций, которые были применены на сегодняшний день, и их недостаточности?
– Санкции безусловно усилили давление на российскую экономику, российские домохозяйства и российский бизнес. В данном случае самый важный вопрос заключается в том, насколько серьезное дополнительное давление они оказали на Владимира Путина, и действительно ли они влияют на принимаемые им решения. Он будет опасаться повсеместной нестабильности, но очень трудно сказать, повлияют ли санкции на то, как он действует на Украине. С этой точки зрения, возможно, Украине нужно не больше санкций, а больше оружия. Санкции не подействуют достаточно быстро, даже если завтра Европа введет эмбарго на поставки нефти и газа.
Эффективны ли эти конкретные санкции? Я в принципе считаю, что финансовые санкции, которые мы наблюдали до сих пор, настолько эффективны, насколько можно было бы надеяться. И в некоторых отношениях они, вероятно, оказались более эффективными, чем ожидалось, благодаря добровольному уходу частных компаний из России. Это привело к гораздо более резкой приспособительной реакции экономики, чем я бы предсказал, приступая к рассмотрению этого вопроса. Этот эффект "самосанкций" ужесточает то, что в противном случае является частичными мерами. Но их общее воздействие ограничено тем, что крупнейший источник экспортных доходов России особо от санкций не пострадал.
– Как Европа должна структурировать потенциальные ограничения на импорт энергоносителей или даже эмбарго, учитывая уязвимость Европы и архитектуру финансовой системы России? Речь необязательно идет о стратегии "всё или ничего". Есть ли способ ограничить доходы Москвы, одновременно уменьшая влияние на европейские экономики — скажем, сосредоточившись на нефти, которая является более значительным источником дохода для Путина?
– Вопрос газа для европейских правительств просто более сложен. В долгосрочной перспективе экономика приспособится, но неопределенность заключается в кратковременном, прямом воздействии — может возникнуть хаотичная приспособительная реакция, более резкий циклический спад в Германии, чем предполагают прогнозы.
Европейские экономики могут попытаться быстрее уменьшить свою зависимость от российской нефти. Это будет дорого, но перемены могут произойти за более короткий промежуток времени. Нефть также имеет большое значение для России в финансовом плане. Европейским экономикам будет легче приспособиться в отношении нефти, поскольку это взаимозаменяемый товар, но и России легче обойти ограничения или эмбарго на ее экспорт. Произойдет ценовой эффект, когда Россия за свою нефть будет получать меньше, как это уже происходит. Но то, чего легче достичь Европе, легче перенести и России. И Россия по-прежнему является крупным экспортером сырьевых товаров, и это не только энергоносители.
– Путин в течение многих лет жертвовал долгосрочными перспективами России ради краткосрочной устойчивости. Поскольку режим сосредоточился на выживании, эта перспектива только ухудшилась. Что будет дальше с [российской] экономикой после того, как она переживет предстоящие месяцы?
– Глубина и продолжительность спада зависят от специальной военной операции и от того, как быстро она закончится, но трудно представить разрешение ситуации, которое полностью отменит санкции. Даже в случае урегулирования путем переговоров большая часть санкций против России, вероятно, останется в силе. Таким образом, мы наблюдаем экономический спад иного рода, чем те, которые Россия пережила в последние десятилетия. Удар, нанесенный пандемией COVID-19, был кратковременным, и в преддверии специальной военной операции российская экономика фактически восстанавливалась чрезмерно высокими темпами. Если оглянуться и взглянуть на мировой финансовый кризис, Россия сильно пострадала, но также выиграла от глобального подъема активности. На этот раз особых возможностей для быстрого восстановления экономики я не вижу.
По нашим прогнозам, в этом году валовой внутренний продукт России сократится на 10%, хотя тут есть много неопределенности. Но, с другой стороны, возникает вопрос о том, насколько быстрым будет выход из рецессии. Какая часть удара по этому макроэкономическому показателю будет постоянной? Если посмотреть несколько дальше, то сдерживающее влияние санкций, действующих с 2014 года, сейчас резко усилилось. Это прекращение потока технологий и идей в российскую экономику, что имеет решающее значение для переориентации экономики и смещения фокуса с энергетики, учитывая, что углеводороды для России в итоге будут невыгодными. К тому же, важен демографический фактор.
Суть в том, что перед спецоперацией Россия уже столкнулась с экономической стагнацией. Изоляция от глобальных рынков, от потока технологий и идей — это совсем не то, что нужно экономике.
