Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В интервью The Economist бывший премьер Японии Абэ заявил, что вовсе не жалеет о встречах с Путиным и о работе с ним. Он называет президента России сильным лидером и реалистом. В то же время Абэ выступает за укрепление японско-американского военного союза и совместное с США использование американского атомного оружия.
Интервью The Economist с бывшим премьер-министром Японии.
Синдзо Абэ занимал пост премьер-министра Японии дольше, чем кто-либо в истории страны, находясь на этой должности с 2012 по 2020 год. Он ушел в отставку из-за хронической болезни, но быстро вернулся к депутатским обязанностям в парламенте. Он по-прежнему занимает важное место в японской политике. Абэ возглавляет крупнейшую фракцию в правящей Либерально-демократической партии (ЛДП). Многие из его политических идей сохранились и после его ухода с должности премьера. И в своем нынешнем качестве он громко заявляет о необходимости еще более напористой политики безопасности, используя свою агрессивную риторику для поднятия когда-то табуированных тем, таких как возможность совместного использования размещенного в Японии американского ядерного оружия или роль Японии в потенциальном кризисе вокруг Тайваня.
The Economist встретился с господином Абэ на его нынешнем рабочем месте, в стандартном кабинете члена парламента, украшенном множеством сувениров, оставшихся от его пребывания на посту премьер-министра, чтобы обсудить внешнюю политику и политику безопасности Японии, а также его наследие в качестве лидера страны. Интервью началось с разговора о том, какой резонанс в Японии вызвала российская спецоперация на Украине и как может развиваться в нынешней ситуации оборонная политика Японии. Разговор касался отношений Японии с Америкой, Китаем, Россией и Южной Кореей. Обсуждался тот политический капитал, который Абэ оставил стране, а также то, стремится ли нынешний премьер-министр Фумио Кисида отойти от его "фирменной" экономической политики, известной как "абэномика".
Ниже приводится полная стенограмма интервью. Оно было переведено и слегка отредактировано для большей ясности высказываний господина Абэ.
The Economist: Как российская спецоперация на Украине повлияла на Японию? Похоже, что она вызвала новые дискуссии о безопасности страны. Как, по-вашему, меняется общественное мнение по вопросам национальной безопасности?
Синдзо Абэ: Я считаю, что влияние российской спецоперации на Японию и японцев было очень значительным. Прежде всего, следует подчеркнуть, что нынешняя реальность такова, что Совет Безопасности Организации Объединенных Наций (ООН) не функционирует. Ведь упомянутая вами страна является постоянным членом Совета. До этого в Японии господствовала идея о том, что ООН должна использовать свою власть и работать над предотвращением таких конфликтов или их урегулированием после того, как они произошли.
Японскому народу пришлось столкнуться с реальностью: если страна достаточно решительна, агрессия действительно может произойти. Более того, страна, входящая в постоянную пятерку Совета Безопасности ООН по существу выдвигает ядерную угрозу.
В таких обстоятельствах мы начинаем понимать, что когда речь идет о защите собственной страны, первостепенное значение приобретают собственные усилия и сила воли ее народа. Некоторые страны могут посылать защищающимся оружие и поддерживать их, но, кроме союзников, нет таких стран, которая сражались бы вместе с обороняющимися.
Опросы общественного мнения почти во всех СМИ показывают, что в Японии существует поддержка необходимости увеличения расходов на оборону. Это фундаментальное изменение. Что касается обсуждения ядерного оружия, то те же опросы различными агентствами и институтами показывают, что количество людей, считающих, что мы "должны" обсуждать эту тему, превышает количество тех, кто считает, что обсуждать ее "не следует".
— Либерально-демократическая партия предложила выделить 2% ВВП на оборону. Когда вы говорите об увеличении расходов, что находится в верхней части вашего списка возможных приобретений?
— Во-первых, у нас не хватает средств на боеприпасы, начиная от патронов для пулеметов и заканчивая ракетами для зенитно-ракетных комплексов, таких как SM-3 и PAC3. Бюджет на содержание наших сил самообороны тоже совершенно недостаточен. Например, планы по реконструкции казарм или жилья для личного состава сил давно откладываются, поэтому эти здания изрядно изношены. Это большой негативный фактор с точки зрения привлечения личного состава в наши вооруженные силы. Кроме того, у нас есть действующие контракты на приобретение различной военной техники, включая истребители F-35. Я считаю, что нам необходимым как можно быстрее получать уже законтрактованные партии.
В то же время мы должны существенно увеличить расходы на военные исследования и разработки, чтобы продвигать технологические инновации в новых областях, таких как киберпространство, космос и электроимпульсное оружие. Я считаю, что увеличение бюджета для этих областей будет способствовать экономическому росту Японии. Оборонный бюджет Америки составляет более 800 миллиардов долларов. Эти инвестиции являются одним из драйверов роста экономики Америки.
— Недавно вы подняли вопрос о совместном с американцами использовании ядерного оружия. Какие преимущества это дало бы Японии?
— Если быть точным, я не говорил, что Япония должна начать совместное с американскими войсками использование ядерного оружия. Дело в том, что многие японцы, включая политиков, не знают о том, что у уже НАТО есть такая программа совместного использования атомных вооружений. Такие страны, как Германия, Бельгия, Италия и Нидерланды обеспечивают политику сдерживания, размещая ядерное оружие в своих странах и позволяя своим вооруженным силам его использование. Я просто имел в виду, что обсуждение этой реальности не должно быть табу.
Идея заключается в том, чтобы "разбудить" наших граждан к обсуждению того, что мы думаем о ядерном сдерживании. Япония в настоящее время участвуют в общей политике "расширенного сдерживания". Американский ядерный зонтик фактически дает нам возможности участия и в ядерном сдерживании. Когда Германия решила разместить у себя ядерное оружие, ее канцлер в то время задавался вопросом, сможет ли страна обеспечить собственную безопасность, полностью доверившись Америке.
В современную эпоху "расширенного сдерживания" хотелось бы, чтобы Япония и Америка обсудили вопросы о том, когда и как следует наносить ответный удар ядерным оружием, в том числе включая и его тактические разновидности. Мы должны разработать систему, позволяющую Японии участвовать в процессе принятия таких решений. Это сделало бы потенциальный ответ Америки ядерным оружием в интересах Японии более реалистичным, что усилило бы наш потенциал сдерживания.
Сегодня реальность такова, что Япония окружена тремя ядерными державами: Россией, Северной Кореей и Китаем. Северная Корея недавно провела успешное испытание межконтинентальной баллистической ракеты, а это означает, что материковая часть Америки оказалась в пределах их досягаемости. Поэтому Америка должна учитывать риск ядерной атаки со стороны Северной Кореи, принимая решение о применении тактического ядерного оружия по Северной Корее в интересах Японии.
Если Северная Корея будет считать, что Америка не ответит на ее пуски, риск северокорейской ядерной атаки против Японии возрастет. Мы не должны позволить северокорейцам поверить в это. С этой целью важно, чтобы Япония и Америка провели тщательные обсуждения этих вопросов и договорились бы о том, что Америка определенно примет ответные меры в наших интересах.
— Насколько вас беспокоит надежность Америки в долгосрочной перспективе?
— Америка обладает полной способностью сохранять свое присутствие в Индо-Тихоокеанском регионе и реализовывать свою стратегию передового развертывания, потому что Япония размещает на своей территории американские военные базы и предоставляет порты базирования американским авианосцам.
Китай продолжает наращивать свою военную мощь. Конечно, Япония в одиночку не может уравновесить военную мощь Китая, поэтому Япония и Америка должны сотрудничать для достижения здесь необходимого баланса. Вот почему во время моего премьерства я изменил толкование права на коллективную самооборону и создал такое законодательство по вопросам безопасности, которое позволяет Японии и США тесно взаимодействовать в таких ситуациях. Хочу подчеркнуть, что американо-японский союз жизненно важен и для Америки тоже, особенно для ее способности сохранять свое влияние в Индо-Тихоокеанском регионе.
— Сегодня в Америке наблюдается внутренний раскол и тенденция на сокращение военного присутствия страны в мире. Вас это беспокоит?
— Традиционно в Америке Республиканская партия ценила своих союзников. Однако верно и то, что президент Дональд Трамп выдвинул много требований к странам-союзникам в рамках своей политики "Америка прежде всего". Я потратил много времени, объясняя президенту Трампу, какую пользу Америке приносит союз США и Японии.
Сотрудники трамповской администрации, как мне казалось, придерживались более традиционных, республиканских взглядов на безопасность. Я считаю, что в результате президент Трамп понял значение нашего союза. Да, со времен администрации Барака Обамы американские военные больше не действуют как "мировой полицейский". В этом контексте страны-единомышленницы должны сотрудничать. Но я по-прежнему считаю, что Америка должна брать на себя лидерство.
В Японии любят говорить об идеальном мире. Но мы должны изменить нашу позицию на переадресацию всех военных вопросов Америке. Япония должна взять на себя свою долю ответственности за мир и стабильность и сделать все возможное, работая вместе с Америкой для их обеспечения.
— Вы встречались с Владимиром Путиным 27 раз. Как бы вы посоветовали вести себя с Путиным сейчас?
— Я не думаю, что в нынешней ситуации осталось много вариантов. Есть много путей для анализа личности Путина, но я думаю, что прежде всего это человек, который верит в силу и в то же время является реалистом. Он не тот политик, который идет на жертвы ради каких-то идей.
До начала спецоперации, когда российские войска только окружали Украину, вероятно, можно было избежать военных действий, если бы президента Украины Владимира Зеленского можно было заставить пообещать, что его страна не будет вступать в НАТО, или заставить предоставить высокую степень автономии двум анклавам на востоке. Я понимаю, что это было трудно сделать. Возможно, это мог бы сделать американский лидер. Но, Зеленский, конечно отказался бы.
Однако в теперешнем положении, по моему мнению, единственный путь вперед — это поддерживать Украину и решительно противостоять спецоперации России. Это способ защитить международный порядок, который мы создали после окончания Второй мировой войны.
— Вы жалеете, что потратили столько политического капитала и времени на Путина?
— Вовсе не жалею. Я всегда исходил из того, что мы должны уменьшить угрозу нашей стране на севере и укрепить наши силы на юго-западе. Я считал своим долгом заключить мирный договор с Россией и вести с ней переговоры, чтобы решить проблему четырех северных островов. Сейчас россияне в подавляющем большинстве выступают против возвращения северных территорий Японии. В этой ситуации российскому лидеру без прочной базы власти в стране было бы трудно решить территориальный вопрос. Я считал, что Путин был подходящим человеком для этой работы. И я полагал, что он понимает преимущества заключения мирного договора с Японией в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
Мы достигли договоренностей в Сингапуре, а затем на встрече в Буэнос-Айресе был достигнут дальнейший прогресс. Но, к сожалению, даже у Путина нет абсолютной власти, и даже он не может решать все в одиночку. Я полагаю, что он заколебался перед лицом сильной оппозиции. Почти все в России, кроме него самого, были против мирного договора и против продолжения переговоров по решению территориального вопроса. Возможно, что его позиция также оказалась связанной с тогдашним падением его рейтинга одобрения.
— Что вы думаете об отношениях между Россией и Китаем? Говорят, что это "дружба без границ". Как это выглядит для вас?
— И Китай, и Россия бросают вызов тем порядкам, которые установились после окончания прошлой мировой войны. За последние несколько лет обе эти страны провели многочисленные совместные военные учения в Индо-Тихоокеанском регионе, а также в Средиземном море. В прошлом году состоялись учения китайских и российских кораблей, в ходе которых они совершили круговой обход Японского архипелага. В этом контексте я думаю над необходимостью максимально ослаблять китайско-российское партнерство.
С точки зрения экономической мощи Китай, безусловно, вызывает больше беспокойства, чем Россия. В сложившейся ситуации Россия, скорее всего, потеряет свой властный статус и станет младшим партнером Китая.
— Открывает ли приход к власти новой администрации в Южной Корее возможности для улучшения отношений с этой страной?
— Я думаю, что здесь возникают некоторые новые возможности. С точки зрения безопасности новый президент Юн Сок Ёль, кажется, понимает исключительную важность сотрудничества между Японией и Южной Кореей, а также между Америкой, Японией и Южной Кореей. На днях я встречался с южнокорейской делегацией на политических консультациях и, основываясь на том, что я от них услышал, я склонен верить в эти возможности.
Что касается вопросов компенсаций в отношении "женщин для утешения" и корейских мобилизованных рабочих в Японии периода Второй мировой, то для южнокорейской стороны важно действовать в соответствии с соглашениями 2015 года, заключенных между двумя странами. (В 2015 году Япония и Южная Корея достигли соглашения об урегулировании спора о "женщинах для утех" — эвфемизме для южнокорейских женщин, которых японская императорская армия принуждала к проституции во время Второй мировой войны — Прим. The Economist)
— Таким образом, первый шаг должны сделать южнокорейцы?
— Соглашение о "женщинах для утешения" уже было согласовано с бывшим южнокорейским президентом Пак Кын Хе как "окончательное" и "необратимое". Но преемник Пак Кын Хе президент Мун Чжэ Ин позже отменил это соглашение. Я бы хотел увидеть его восстановленным.
— Является ли "новый капитализм" администрации Кисиды отходом от "абэномики"?
— Мы еще мало что знаем о содержании "Нового капитализма", поэтому я не могу его комментировать. Но, учитывая текущую экономическую ситуацию в Японии, я считаю, что нет другой жизнеспособной политики, кроме "трех стрел абэномики": смелой денежно-кредитной политики, твердой фискальной политики и стратегии роста.
— Оглядываясь назад на свое пребывание в должности, как вы думаете, каким будет ваше наследие?
— Благодаря "абэномике" мы смогли избежать дефляции — возможно, не полностью, — но тем не менее нам удалось избежать ее и создать более 4 млн рабочих мест. Еще одним моим наследием является изменение толкования конституции, позволяющее стране осуществлять свое базовое право на самооборону. Кроме того, я представил широкое видение концепции "свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона". Наконец, Соглашение о транстихоокеанском партнерстве и Соглашение об экономическом партнерстве между ЕС и Японией помогли создать новые открытые и свободные экономические зоны, строящиеся на основе высокого уровня и высоких стандартов международной торговли.
— Ваша администрация внесла много изменений в законы о политике безопасности Японии и о силах самообороны без формального пересмотра конституции. Были ли эти изменения достаточными?
— Частичное переосмысление некоторых конституционных норм позволило американо-японскому альянсу превратиться в союз, в котором две страны могут взаимно помогать друг другу. В этом смысле оно было эпохальным. Например, благодаря новым законодательным инициативам мы теперь можем полноценно заниматься ситуацией вокруг Тайваня. (В прошлом силы самообороны Японии могли применять силу только в ответ на прямое нападение на Японию. Однако правовые изменения, внесенные во время правления Синдзо Абэ, теперь позволяют отправку японских вооруженных сил для коллективной самообороны за пределы Японии. Это открывает возможности для того, чтобы Япония могла оказать поддержку Америке в потенциальном конфликте вокруг Тайваня — Прим. The Economist).
— Вы недавно заявили, что "военный конфликт вокруг Тайваня — это военный конфликт вокруг Японии". Как вы думаете, разделяет ли это мнение японская общественность?
— Япония и Тайвань находятся всего в 100 км друг от друга. В случае вооруженного нападения на Тайвань Китаю придется войти в воздушное пространство Японии, чтобы обеспечить себе превосходство в воздухе. Это определенно вызовет у нас "критическую ситуацию", прописанную в Законе о мире и безопасности, и мы будем оказывать материально-техническую поддержку американским вооруженным силам. Многие японцы занимаются бизнесом на Тайване. И я уверен, что это будет правильно понято большинством японцев.
