Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Почему санкции не поставили Россию на колени? С этим вопросом репортер журнала Der Spiegel пришел к экономисту. Тот объяснил, что Москва, например, умудряется покупать запчасти в КНР и странах СНГ. Но главный просчет Запада другой. Он не учел, что у России появилась рыночная экономика.
Западные санкции не остановили путинскую военную машину. Напротив: МВФ считает, что Россия вновь находится на пути к экономическому росту. Эксперт Габриэль Фельбермайер (Gabriel Felbermayr)* в качестве директора Австрийского института экономических исследований объясняет, что у нас не сработало.
SPIEGEL: Господин Фельбермайер, год назад ЕС и США быстро ввели одну за другой многочисленные санкции, имевшие целью затруднить России ведение боевых действий на Украине. Как вы оцениваете их результат?
Габриэль Фельбермайер: Между февралем и апрелем прошлого года было принято решение о введении самого жесткого санкционного режима, который когда-либо запускался против большой экономики. Сейчас же стало ясно, что все мы – в том числе и я – недооценили умение России пользоваться широкими брешами, которые мы по недомыслию оставили в нашем санкционном режиме. Краха российской экономики не произошло.
– Чем это объясняется?
– Русским удалось удержать множество стран и компаний (а значит, целые сегменты мировой экономики) от следования западным санкциям. Они даже умудрились вогнать клин между Европейским Союзом и его близким партнером и членом НАТО Турцией. Кроме того, на интересы России работает Евразийский экономический союз (ЕАЭС), таможенное объединение, которым Россия сейчас пользуется. Через входящие в него государства – Казахстан, Армению и Киргизию – Россия обходит санкции значительно успешнее, чем мы предполагали весной прошлого года. Оказалось, что таким жестким, как было заявлено, санкционный режим не стал. В нем слишком много лазеек. А мы из экономических исследований знаем, что в этом случаи санкции имеют намного более скромный эффект, чем полная изоляция. Нам не удалось сделать Россию похожей на подвергшиеся полной изоляции Северную Корею, Кубу или Иран, которые в значительно большей степени были отрезаны от товаропотоков. Мы должны признать, что наша антироссийская стратегия оказалась не такой эффективной, как мы думали.
Международная специализированная выставка "Импортозамещение"
– Какие принципиальные ошибки были допущены?
– Главная проблема в том, что число стран, присоединившихся к санкциям, осталось весьма ограниченным. Это – государства ЕС, а также США, Канада и Мексика, Япония и Южная Корея, Австралия, Новая Зеландия и Великобритания. Швейцария тоже участвует, но это наш последний заряд – больше желающих нет. В глобальной сети цепочек создания прибавочной стоимости это – проблема.
– За исключением Китая среди этих стран – много бывших важных торговых партнеров России. Прежде всего, Германия.
– Многие западные концерны сегодня работают во всем мире. А так как в других регионах мира лишь немногие страны присоединились к санкциям, существует немало путей, по которым и сегодня западные товары и технологии могут попасть в Россию, несмотря на то, что из самой Европы они в Россию напрямую уже не экспортируются. Мы ожидали, что, например, без западных запчастей у гражданской авиации России быстро возникнут проблемы. Но этого не произошло. Для меня это явное доказательство того, что на мировых рынках есть достаточно запчастей, в том числе для боингов и самолетов Airbus, на торговлю которыми Запад может оказать лишь ограниченное влияние.
– Что вы имеете в виду?
– У концерна Airbus есть заводы и в Китае. По таможенным данным мы видим, что торговля между Китаем и Россией в целом сильно выросла. Конечно, у нас нет доказательств того, что в экспорте Китая есть и запчасти для самолетов. Но в китайской статистике не обязательно указывается всё. Подобные запчасти могут сначала поставить в третьи страны, например, Пакистан, а затем перепродать в Россию.
– Если коалиция стран была слишком мала, как вы говорите, то не стоило ли Западу ввести санкции на больший ассортимент товаров?
– Это политическое решение. Мы исключили из санкционного режима большие группы товаров. Было глупостью сделать это и в отношении вещей, через которые можно было бы давить на Россию самым жестоким образом. Я имею в виду, например, фармацевтику, лекарства. Можно, конечно, аргументировать, что необходимо было сделать исключение для медицинских продуктов по гуманитарным соображениям. Но, согласитесь, политическое давление на Кремль было бы сильнее, если бы граждане России в своей повседневной жизни лишились лекарств, а не французского шампанского.
– Кремль всегда хвалится своими программами импортозамещения, то есть способностью производить товары внутри страны. Это пропаганда или что-то за этим стоит?
– В любом случае действия Запада были осложнены тем, что Россия после 2014 года довольно хорошо научилась обходить западные санкции. Ведь первые штрафные меры были введены после захвата власти в Крыму русскими. Мы тогда ударили санкциями, но российская экономика быстро к ним приспособилась. В итоге оказалось, что рычаг, который сейчас в руках у Запада, короче того, что был в 2014 году. Да и вообще он слишком короток.
– Есть еще много европейских фирм, которые продолжают активно работать в России. Нужно более сильное давление, чтобы побудить их уйти оттуда?
– У нас в Австрии сейчас активно обсуждается поведение Райффайзенбанка, играющего важную роль в финансовой системе России. При этом некоторые ударились в морализаторство: банк, мол, ведет постыдные дела со злодеем Путиным! Но нужно задать себе вопрос: если наш банк уйдет из России, то нанесет ли этот хоть какой-то вред Кремлю? Нам пришлось с прискорбием наблюдать, как российские предприниматели без особых проблем взяли, например, под свой контроль бывшие филиалы "Макдональдса" и продолжают их эксплуатировать. И Райффайзенбанк работает по такой бизнес-модели, что давно не зависит от западного ноу-хау или австрийских менеджеров. Разумно ли терять такую позицию, которая после установления мира – надеюсь, в скором времени – будет весьма ценной?
– Международный валютный фонд (МВФ) опубликовал прогноз, согласно которому экономический рост в России возобновится уже в этом году, что вызвало резкую реакцию в мире. Йельский экономист Джеффри Зонненфельд (Jeffrey Sonnenfeld) упрекает МВФ в том, что тот распространяет российскую пропаганду. Может, поможете достать достоверные данные о состоянии российской экономики?
– Мы тоже не доверяем некоторым данным. Но с другой стороны, благодаря спутниковым съемкам мы почти в режиме реального времени можем наблюдать, что добывают в российских шахтах. Мы видим активность судов, грузовиков на дорогах, выбросы заводов. То есть, мы можем создать себе приблизительное представление. К сожалению, деловая активность в России есть, и я не считаю прогноз МВФ абсурдным. Проблема в другом.
– Что вы имеете в виду?
– Есть фактор, который мы едва ли можем проанализировать. Этот фактор – поведение российских потребителей. В нормальных условиях по операциям с картами, оперирующими в западных системах "Виза" и "Мастер кард", мы легко могли бы составить себе представление о покупательской способности и потребительском поведении россиян. Но мы сами отключили Россию, так что теперь такой контроль невозможен. Поэтому трудно точно оценить масштабы структурных изменений в российской экономике, включая перемены в военной экономике. Можно ожидать, что даже если ВВП страны не падает, потребительские возможности людей все же снижаются. Многое из того, что сейчас производят российские заводы и фабрики, немедленно попадает на фронт и там уничтожается. Если они вместо автомобилей строят танки, а они потом сгорают на фронте, то это – уничтожение благосостояния в чистейшем виде. Это повышает ВВП, но это бесполезный ВВП с точки зрения потребителя.
– Федеральное правительство рассчитывало на резкое падение российской экономики на уровне 15%. Это было реалистично?
– Конечно, в этих расчетах правительство часто руководствовалось желаемым, а не действительным. Кильский Институт мировой экономики однажды подсчитал, какие последствия будет иметь для России тотальное западное эмбарго. То есть полное прекращение товаропотока, а не только в отдельных секторах. Результат был таков: можно ожидать снижения ВВП приблизительно на 10%, и то в течение нескольких лет. А уж падение российской экономики на 15% - это просто мечта, причем малореальная.
– Даже блок НАТО оказался не таким уж сплоченным. Турция почти удвоила свой экспорт в Россию.
-- Турки ведут себя как бессовестные приспособленцы. Они – члены таможенного союза ЕС. И при этом они нагло пользуются своими связями с Россией. Промышленные товары, которые сегодня поступают, например, из Германии в Турцию, не подвергаются на границе особому контролю. Сейчас турки беззастенчиво используют свои ассиметричные отношения с ЕС. А ведь от этих отношений в последние десятилетия турки скорее проигрывали, и вдруг...
– А в чем был турецкий проигрыш в отношениях с ЕС?
– Они были в таможенном союзе и должны были соблюдать требования европейской торговой политики, но не имели голоса при ее формировании. И вот сейчас они пользуются в полной мере тем, что им открыты двери и в ЕС, и в Россию. Увы, их за это даже упрекнуть нельзя: у страны вот уже много лет серьезные экономические проблемы. Сейчас же у нее возникла возможность получать из России дешевые энергоносители и превратиться в торговый перевалочный пункт. Это весьма привлекательно для Турции. Однако меня удивляет, что Европа практически не обсуждает эту тему. Почему по поводу Турции еще не высказалась госпожа Бербок или госпожа фон дер Ляйен? Вероятно, туркам удалось заранее заткнуть этих двух дам весомыми контраргументами, например, в том, что касается вступления Швеции в НАТО или миграционных потоков.
– Какие рычаги может использовать Запад против таких стран, как Турция?
– Можно было бы пригрозить вторичными санкциями, которые были, например, использованы в случае с Северной Кореей против тех стран, которые продолжали вести торговлю с КНДР. Меня удивляет, почему Запад в данном случае не действует так же. Мы видим, что влияние Запада ослабевает. А это еще быстрее лишает санкции эффективности.
– Какое значение это может иметь для будущих конфликтов связи наших противников, например, с Китаем? На Западе санкции иногда рассматривают как своего рода чудо-оружие, способное прекратить любой конфликт.
– Это неверная логика. Ведь санкции должны действовать еще до того, как их ввели, а именно в фазе угрозы. Если неприятный нам автократ размышляет о том, что ему будет за поглощение соседнего государства, было бы разумно сразу дать ему понять, что придется заплатить дорогую цену из-за санкций. Но если он, несмотря на наши угрозы, все-таки решится на нападение, то это не лучший исход. Теперь придется делать что-то и в самом деле из ряда вон выходящее, чтобы санкции смогли заставить его отступить.
– Отключение России от международной платежной системы Swift долгое время считалось "ядерной опцией". Похоже, что и она не сработала?
– Swift не произвел ожидаемого эффекта прежде всего потому, что эта "ядерная опция" не была приведена в действие нами полностью. Россия никогда не была полностью отключена от западной финансовой системы, потому что нам было необходимо и дальше оплачивать российский газ. Сейчас газ не поступает, но мост под названием Swift все еще существует. Если использовать ядерное оружие неправильно, то не нужно удивляться, если оно не оказывает никакого воздействия.
– Что это значит для возможного конфликта с Китаем в будущем?
– Многие наблюдатели в мире были удивлены, что Запад так сплоченно и долго следует своей санкционной политике и способен переносить высокую инфляцию. ЕС и США оказались более стойкими, чем думали некоторые правители в прошлом. Но в то же время мы видим, что многие государства заботу о собственном экономическом благополучии ставят выше защиты международного права. Это горький урок для нас, но для Китая это, конечно, отрадное явление.
– Если бы Китай вел себя на Украине по-другому, разве не тлел бы уже давно конфликт между Пекином и Вашингтоном?
– Конечно, было мало пользы в том, что США в течение четырех лет при Трампе вели торговую войну с Китаем, которую китайцы считают крайне некорректной и неоправданной. При Дональде Трампе США нарушили торговое право, которое является частью международного права.
*Габриэль Фельбермайер (г.р. 1976) – с октября 2022 года директор Австрийского института экономических исследований. До этого президент Кильского Института мировой экономики. Признанный в мире эксперт в области торговли и санкций.
Интервью взял Беньямин Биддер (Benjamin Bidder)
