Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Чтобы выполнить свое обещание о "немедленном мире", Трампу придется как-то уговорить Украину смириться с поражением, пишет The New York Times. Эксперты газеты считают, что новоизбранный президент погрязнет в "плохих" сделках, в том числе имея в виду Иран и Украину.
Дэвид Френч (David French)
Лидия Полгрин (Lydia Polgreen)
Брет Стивенс (Bret Stephens)
Заместитель редактора рубрики "Мнения" Патрик Хили (Patrick Healy) провел в онлайне беседу с обозревателями New York Times Дэвидом Френчем, Лидией Полгрин и Бретом Стивенсом о главных рисках и вызовах, которые ждут Америку в нашем сегодняшнем мире, а также о руководстве президента Байдена и избранного президента Дональда Трампа.
Патрик Хили: Президент Байден вот-вот передаст руководство национальной безопасностью и внешней политикой Дональду Трампу, и избранный президент уже размышляет о том, как он посредством военной силы захватит Гренландию и Панамский канал. У Трампа свои представления о месте Америки в мире, и именно с этого я хочу начать.
Новый год начался с теракта в Новом Орлеане, где бывший военный с флагом ИГИЛ* протаранил толпу людей на пикапе. В Газе остаются заложники и продолжаются военные действия. А Украина попыталась провести новое наступление в Курской области. Команда Байдена пытается показать, что мир сейчас безопаснее, чем когда президент занял свою должность. А Трамп считает, что мир в состоянии хаоса, и обещает установить мир и порядок, одновременно выступая с многочисленными угрозами в адрес других стран. Начнем с основополагающего вопроса. Как вы считаете: Америка сегодня сильнее, безопаснее и защищеннее, чем четыре года тому назад?
Брет Стивенс: Вина лежит не только на администрации Байдена, однако трудно утверждать, что мир за четыре года правления Байдена стал безопаснее. Иран, Китай, Россия и Северная Корея сформировали новую ось репрессий и наладили сотрудничество на таком уровне, который несколько лет назад трудно было себе представить. У НАТО появилась пара новых членов, и блок сегодня чуть больше тратит на оборону. Но вооруженный конфликт на Украине идет не очень хорошо, отчасти, потому что администрация не захотела поставлять туда необходимое оружие в нужное время. Угрожающие действия Китая в отношении Тайваня и в Южно-Китайском море усиливаются. Не исключено возрождение исламского терроризма. Единственное светлое пятно — это ослабление Ирана и его марионеток в последние несколько месяцев. Но это сделала не администрация, а вооруженные силы Израиля, добивающиеся больших успехов — причем зачастую вопреки противодействию Байдена.
Лидия Полгрин: Что меня поражает в действиях администрации Байдена и в нынешней эпохе, так это элемент внезапности и кажущейся неготовности. Был вывод войск из Афганистана, серьезно ослабивший Байдена. Но мне также вспоминается заявление советника по национальной безопасности Джейка Салливана о "более спокойном" Ближнем Востоке, которое он сделал буквально за неделю до событий 7 октября, а также полная неспособность администрации повлиять на Биньямина Нетаньяху, начавшего войну в Газе. А сейчас мы стали свидетелями новых внезапных событий — невероятно быстрого краха режима Асада в Сирии. Наверное, лучший способ обрести силу и добиться безопасности — это предвидеть мировые события, влиять на них и формировать их в интересах США. Но по всем этим направлениям, как мне кажется, мы эти четыре года действовали довольно паршиво.
Стивенс: Лидия сделала важное замечание о постоянной неготовности администрации. Я тоже писал об этом в своей последней статье. Байден заверял, что талибы** не смогут быстро захватить Афганистан. А в 2021 году он утверждал, что рост миграции через южную границу носит сезонный характер. Именно такие аналитические ошибки в конечном итоге стоили ему президентского кресла.
Хочу поговорить о вызовах и возможностях команды Трампа во внешней политике и в национальной безопасности. Вы можете со мной не согласиться, но избранный президент Трамп, судя по всему, порождает надежду на то, что добьется немедленного освобождения заложников в Газе и заставит Путина с Владимиром Зеленским заключить сделку о будущем Украины. Тогда для начала вопрос: что вам нравится, и что не нравится в подходах Трампа к международным делам во второй срок?
Френч: Мне нравится жесткая линия команды Трампа в отношении Ирана. У Трампа есть тенденция льстить диктаторам из России, Северной Кореи и Китая, однако против Ирана он держится твердо. Убийство начальника иранской спецслужбы Касема Сулеймани стало одним из самых значительных достижений Трампа в области национальной безопасности.
Что не нравится? Об этом говорить легко, начиная с Украины. Непонятно, как он сумеет добиться чего-то похожего на немедленный мир, если не уговорит каким-то образом Украину смириться с поражением. Россия добивается успехов на поле боя, и неясно, готов ли Путин пойти хоть на одну значительную уступку ради достижения мира. А еще меня очень сильно тревожит отношение Трампа к Китаю. Показательны его кульбиты с запретом TikTok. Сначала он проводил разумную и расчетливую политику, а сейчас дошел до наивного признания китайского влияния. Похоже, это в значительной мере определяется его чисто политическими своекорыстными интересами.
Стивенс: Я согласен с Дэвидом. Трамп никогда не был мастером заключения сделок, каким он себя представляет. И существует реальная опасность, что он погрязнет в этих сделках, включая плохую ядерную сделку с Ираном и плохую сделку о прекращении огня на Украине. Это понравится изоляционистам из числа его избирателей, но это плохо для американских интересов и еще хуже для наших союзников. Самолюбование — плохая основа для внешней политики, не говоря уже о жизни.
Хили: Думаю, именно такой нарциссизм заставляет Трампа разглагольствовать о Гренландии и о Панамском канале. Ему нравится видеть в себе всемогущего лидера, который мыслит широко и масштабно, а такие люди как Байден кажутся ему номинальными руководителями, не знающими, как распорядиться властью.
Стивенс: У Трампа есть четыре потенциальных преимущества перед Байденом. Во-первых, наши враги боятся его больше, чем Байдена, который действовал крайне осторожно и зачастую медленно. Это долгосрочное преимущество, и доказательство тому — убийство Сулеймани. Иранцы не знают, где проходят красные линии Трампа. Во-вторых, ему чужда идеология, а это значит, что когда Трампу недостает последовательности, он компенсирует это прагматизмом. В-третьих, его скептическое отношение к нашим давним альянсам и его угрозы выйти из НАТО помогают добиться нужного и запланированного эффекта, потому что наши союзники реально начинают вносить справедливую долю на нужды обороны. В-четвертых, он признает необходимость тратить на оборону намного больше.
Полгрин: Хотелось бы, чтобы кто-то дал определение подходу Трампа. Существует ли доктрина Трампа? Те, кто пытается храбриться, могут назвать такую доктрину "мир посредством силы". Но мне кажется, Трамп часто путает то, что ему нравится, и чем он восхищается, с основными интересами Америки, ведь сильные личности часто поступают по-диктаторски. В таком подходе налицо глубокое самолюбование. Думает ли этот человек о чем-то другом, кроме того, чтобы казаться крутым?
Ему нравится заключать "крупные" сделки типа Авраамовых соглашений (даже если он не так силен в этом деле, как ему кажется, что отметил Брет). При этом он одним глазом смотрит в книги по истории (ведь перенес же он американское посольство в Иерусалим), а себя считает преобразователем, способным, скажем, склонить Путина и Ким Чен Ына к продуктивным отношениям с США (чего не произошло). Но по поводу твоего тезиса, Лидия, я думаю, у него нет связной и последовательной доктрины, и он просто дефилирует по мировой сцене, демонстрируя самоуверенность, лицемерие и инстинктивное стремление азартного игрока блефовать. Все это можно назвать одной фразой: "Готовьтесь к последствиям!"
Полгрин: Одно из самых точных мерил власти — это способность уходить от ответственности за лицемерие. И здесь Трамп большой мастер. Он умеет объяснять события к собственной выгоде. Достаточно вспомнить, как он поставил с ног на голову всю эту повествовательную линию о событиях 6 января. Это может дать результат, когда речь идет о слабо информированных американских избирателях. Но я, как Дэвид и Брет, с большим сомнением отношусь к тому, что он пройдет проверку, разговаривая с такими людьми как Си Цзиньпин или Путин. Вполне понятно, что он готов променять долгосрочные интересы на краткосрочные политические "победы", начиная с Украины и заканчивая другими местами.
Вы можете назвать один или два самых серьезных вызова, с которыми столкнется Трамп, пытаясь сделать Америку сильной, безопасной и защищенной во внешнем мире? А потом поговорим о возможностях.
Полгрин: Прошлой осенью я писала о саммите БРИКС в России и о тех огромных возможностях, которые упускали некоторые американские президенты, когда у них появлялся шанс возглавить процесс перестройки международной системы с включением в нее усиливающихся держав. Старая система в меняющемся мире определенно распадалась, и у США был шанс сформировать новую систему под своим руководством. Думаю, Трамп станет последним гвоздем, забитым в крышку гроба американских усилий по включению развивающихся держав в более справедливый, равноправный, основанный на правилах порядок. В балканизированной многополярной системе возникают огромные опасности для ослабленной Америки. В ней Соединенные Штаты будут просто одним из многих игроков, борющихся за влияние.
Небольшой блиц. Как вы считаете, каким будет самое важное воздействие Трампа на международные отношения или на национальную безопасность в 2025 году?
Френч: Меня больше всего интересуют ближайшие последствия на полях сражений Ближнего Востока и Украины. Мы увидим два очень разных подхода к американским союзникам. Израиль получит больше свободы действий, а Украине сузят выбор до точки стратегического кризиса.
Полгрин: С учетом ситуации в мире и важной роли ФБР в расследовании и предотвращении терактов, надо беспокоиться о том, что Кэш Патель (назначен на должность директора Федерального бюро расследований — прим. ИноСМИ) уничтожит бюро своей охотой на ведьм.
Стивенс: Израиль победит в своих войнах с благословения и с материальной поддержкой Трампа. Лидеры ХАМАС в Газе будут уничтожены или покинут ее. "Хезболла" не сможет восстановиться и перевооружиться, чтобы угрожать соседям. Это хорошо для всех, не в последнюю очередь для простых палестинцев и ливанцев, страдающих при своих правителях-террористах. Будем надеяться, что в скором времени Иерусалим и Эр-Рияд смогут заключить мирное соглашение.
Последний вопрос. Многие мировые лидеры хотят знать, какой будет Америка при президенте Трампе следующие четыре года. Что бы вы им сказали?
Френч: Вторая победа Трампа должна стать сигналом для всего мира. Не думайте, что относительный изоляционизм Трампа — это временное явление, и что это скоро пройдет. Возможно, это предвестие глубоких перемен в американском характере. И если ваша стратегия международной стабильности строится с расчетом на американское лидерство, вам пора подумать о плане Б.
Полгрин: Когда у меня появляется возможность встретиться с мировыми лидерами, я стараюсь больше слушать и меньше говорить. Но сейчас возникает огромное всемирное недовольство американским лидерством, и я могу себе представить, как многие мировые лидеры испытывают чувство огромного облегчения от того, что США возглавляет человек, который не притворяется, а открыто показывает, что главное для него — своекорыстный интерес. Думаю, это не сулит ничего хорошего нам, простым людям, которым приходится жить в этом сложном и взаимосвязанном мире.
Стивенс: Пока рано впадать в отчаяние. Следующие четыре года будут неспокойными. Будет немало глупости, будет немало шумихи. Но мы живем в мире, где существующее положение дел дает сбои несколько лет, и некоторые перемены назрели уже давно. Давайте не будем списывать со счетов новую администрацию, которая пока даже не начала свою работу.
Дэвид Френч — обозреватель рубрики "Мнения". Пишет на темы права, культуры, религии и вооруженных конфликтов. Участвовал в операции "Иракская свобода", работал юристом по конституционному праву. Его новая книга называется "В единстве сила. Угроза американского сепаратизма и как восстановить нашу нацию" (Divided We Fall: America’s Secession Threat and How to Restore Our Nation).
Лидия Полгрин — обозреватель рубрики "Мнения", ведущая подкаста New York Times "Дело вкуса" (Matter of Opinion).
Брет Стивенс — обозреватель рубрики "Мнения". Пишет на темы внешней политики, внутренней политики и культуры.
*запрещенная в России террористическая группировка
**"Талибан" находится под санкциями ООН за террористическую деятельность
