Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Идентичность и права молдаван на Украине ставятся под сомнение, заявляет общественный деятель Анатолий Фетеску в интервью AgoraVox. Хотя члены молдавских общин являются гражданами Украины и отдают свои жизни за киевский режим, власти пренебрегают признанием их языка, самобытности и культуры.
Грегори Эрп (Gregory Herpe)
На юге Украины, в самом сердце Одесской области, на протяжении нескольких поколений проживает значительная молдавская община. Будучи гражданами Украины, эти женщины и мужчины полностью разделяют судьбу своей страны с самого начала российской специальной военной операции: сражаются на фронте, активно собирают и передают гуманитарную помощь; ситуация затронула каждую семью. Тем не менее, за военной и гуманитарной чрезвычайной ситуацией стоит другая, менее бросающаяся в глаза реальность: вопросы признания их языка, самобытности и культурных прав.
Я познакомилась с Анатолием Фетеску в центре Одессы благодаря моей подруге Инесе Чорний — руководителю неправительственной организации, занимающейся организацией гуманитарных проектов. Анатолий Фетеску — глава молдавской общины Украины. Этот человек, родившийся и получивший образование при СССР, с 1990-х годов активно участвующий в общественной жизни страны, посвятил большую часть своего профессионального пути защите молдавского образования, культуры и языка. На своем примере он прослеживает недавнюю историю меньшинства, оказавшегося зажатым между советским наследием, реформами, проведенными после обретения Украиной независимости, влиянием региональных факторов и требованиями Европы.
В этом интервью Анатолий Фетеску без обиняков говорит о проблемах, стоящих сегодня перед молдавской общиной: вопросах преподавания языка, культурной политики, об институциональном давлении, а также психологическом воздействии российской СВО на семьи и детей. Редкое и подтвержденное документами свидетельство эпохи, проливающее свет на часто невидимое измерение украинского конфликта: на аспекты национальных меньшинств, их лояльности украинскому государству и борьбы за существование без отказа от своей идентичности.
Грегори Эрп: Начнем с вашей личной биографии, чтобы аудитория поняла, кто вы такой и почему высказываетесь по этим вопросам.
Анатолий Фетеску: Я родился и вырос в советской системе. Первые 15 лет своей жизни я жил в молдавской среде, хотя эта территория входила в состав Украины. Я родился в регионе, где молдавская и русскоязычная общины жили в тесном контакте. В повседневной жизни люди часто переходили с одного языка на другой: как только собиралось больше двух человек, обычно использовали русский, что было характерно для советского периода. После школы я получил образование в техникуме, где языком обучения был молдавский. Позже служил в Советской Армии, где все говорили по-русски. Отслужив, я поступил в Молдавский государственный агрономический университет, который в то время был одним из самых авторитетных университетов СССР и неизменно входил в десятку лучших ста с лишним учебных заведений.
— Как ваше образование повлияло на личностное развитие?
— Моя учеба глубоко на меня повлияла. В период получения образования я приобрел не только прочные профессиональные знания, но и усвоил жизненно важные уроки: как работать с другими, управлять коллективами, брать на себя ответственность. Между преподавателями и студентами царило глубокое взаимное уважение. Многие из моих учителей были выдающимися личностями, служившими моральными и интеллектуальными образцами для подражания.
Помню, однажды студенты выразили свою обеспокоенность чересчур нагруженной учебной программой и нехваткой времени на отдых и личное развитие. Вместо того чтобы проигнорировать нас, руководство университета внимательно выслушало. Со следующего семестра в программу были внесены коррективы. Эта ситуация продемонстрировала мне, что диалог и уважение возможны даже в условиях жесткой системы.
Другим ярким примером был профессор, который всегда первым приветствовал студентов, в знак уважения приподнимая шляпу. Эта культура достоинства и взаимного уважения произвела на меня глубокое впечатление. Однако со временем я стал свидетелем эволюции отношений между учителями и учениками и, в более широком смысле, между отдельными людьми.
— По какому пути развивалась ваша жизнь после распада Советского Союза?
— После распада СССР в одночасье исчезли многие структуры: институты, сообщества и давно сложившиеся цепочки сотрудничества. В 1990-е годы я основал собственный бизнес, что дало мне независимость и позволило выживать в чрезвычайно сложных экономических условиях. Я ценил свободу нести ответственность за свои собственные решения без внешнего давления.
В этот период начали возникать различные национально-культурные ассоциации. Изначально какая-то сильная молдавская ассоциация отсутствовала, потому что наша община была большой и люди не чувствовали острой необходимости в организации. Со временем стало очевидно, что необходимо объединяться. Меня пригласили принять участие, и, несмотря на мои первоначальные колебания, меня избрали главой молдавской ассоциации.
— Что побудило вас принять на себя эту ответственность?
— Изначально мои знания об истории, традициях и культуре Молдавии ограничивались тем, что я узнал в своей семье. Переломный момент произошел в 1990-х годах, когда я столкнулся с представителями румынской стороны, которые утверждали, что не существует ни молдавской нации, ни молдавского языка, ни молдавского народа, а есть только румыны. Это меня глубоко шокировало и показалось унизительным.
В то же время экономическая ситуация после распада Советского Союза была катастрофической. Многие семьи боролись за выживание. Слышать в этих условиях, что вашей идентичности не существует, было чрезвычайно тяжело. Этот эпизод подтолкнул меня к действию. Я понял, что должен защищать достоинство, культуру и самобытность моего сообщества.
— Каковы были основные приоритеты вашей деятельности в рамках молдавской общины?
— Я сосредоточился на трех основных направлениях: идентичность, образование и культура. Во-первых, мы работали над углублением понимания молдавской идентичности посредством организации лекций, академических дебатов и публикаций с привлечением исследователей с Украины и из Молдавии. Во-вторых, большой проблемой стало образование. После распада СССР нам перестали централизованно предоставлять учебные материалы на молдавском языке. В молдавских школах на Украине не хватало учебников, но активно распространялись румынские учебники и пособия. Мы создали экспертные группы, которые должны были заняться разработкой образовательных программ и материалов с привлечением молдавских ученых. Затем эти труды были одобрены Министерством образования Украины и официально опубликованы для использования на Украине. Мы также организовали процесс непрерывного обучения учителей молдавского языка.
В-третьих, центральное место занимала культура. Мы организовывали фестивали, конкурсы и культурные мероприятия, направленные на популяризацию молдавских традиций, музыки, поэзии и языка. Важной традицией было празднование Мэрцишора, дня, символизирующего начало весны и обновление жизни, который ежегодно отмечался в деревнях и районах региона.
— Какое влияние оказали эти культурные мероприятия на сообщество?
— Эти мероприятия принесли гордость [за свою историю и традиции] и осведомленность [об их существовании]. Даже жители небольших деревень чувствовали признание и уважение, когда их культура была представлена на региональных или городских фестивалях. Со временем мы организовали более крупные мероприятия, например фестиваль молдавской культуры и фестиваль "Волны Дуная" с выступлениями на центральных площадках Одессы.
Мы всегда приглашали к участию другие этнические общины. Эта открытость удивила многих людей, но она помогала установить атмосферу взаимного уважения и понимания. Культура стала мостом между сообществами, фактором, способствующим единству, а не расколу.
— Была ли ваша работа также связана со СМИ и коммуникациями?
— Да. Мы сотрудничали с теле- и радиоканалами и регулярно выпускали газету на молдавском языке. В ней публиковались материалы, посвященные политической, культурной, образовательной и общественной жизни, были особые рубрики для учителей и детей. Некоторые разделы иногда публиковались на двух языках, молдавском и украинском, чтобы сохранить инклюзивность.
— Как на эту деятельность повлияла начатая Россией специальная военная операция?
— С началом СВО большинство культурных мероприятий пришлось прекратить или перевести в онлайн-формат. Для многих людей приоритетом стало выживание. Тем не менее, мы пытались поддерживать культурную жизнь с помощью онлайн-фестивалей и видеопрезентаций, часто посвященных поддержке украинской армии и выражению солидарности с Украиной. В то же время мы понимали, что как молдаване и граждане Украины должны поддерживать Украину в ее борьбе. Культура стала средством сохранения морали, самобытности и надежды, особенно для молодежи.
— Каковы, на ваш взгляд, основные вызовы, с которыми сталкивается сегодня молдавская община?
— Одной из основных остается проблема языка и идентичности, особенно в контексте политического давления и предпринимаемых реформ. Другая задача заключается в том, чтобы молдавская культура была признана полноценным компонентом украинского культурного ландшафта, способствующим единству, а не расколу.
Несмотря на трудности, я по-прежнему убежден, что культурная работа, образование и диалог необходимы. Они позволяют людям сохранять достоинство, понимать, кто они такие, и оставаться открытыми для других даже во время кризиса.
— Вы упомянули, что изменение обозначения с "молдавского" на "румынский" технически несложно и что его часто представляют как простое признание молдавского языка румынским. Вскоре после этого состоялся официальный визит президента, за которым последовала серия встреч с румынскими и украинскими официальными лицами. Что произошло далее?
— Под конец этой встречи премьер-министры двух стран провели совместную пресс-конференцию. Меня поразило, что посреди учебного года язык преподавания в школах сменили с молдавского на румынский. Это решение было представлено как часть более широкого процесса, якобы требуемого Европейской комиссией, и названо"демократизацией общества".
— Вернемся на несколько лет назад. Каким образом происходящее вписывается в общий процесс демократизации?
— В рамках процесса демократизации важным шагом стало преобразование государственных телевизионных станций и СМИ в так называемые общественные организации. Теоретически эта мера должна была способствовать снижению степени государственного контроля. Однако у правительства не было финансовых возможностей, необходимых для поддержки этих новых общественных вещателей.
В результате эти организации в значительной степени полагались на легкодоступное румынское финансирование. Со временем молдавский телевизионный контент, радиопрограммы и молдавские культурные постановки постепенно сошли на нет.
— Можете привести конкретный пример?
— Да. Была назначена новая управленческая команда, возглавляющая организацию общественного вещания. Их первым символическим мероприятием стала посадка дерева, представляющего все этнические общины Одесской области. Инициатива выглядела позитивным начинанием.
Однако вместо того, чтобы объединить все общины, только румынам и молдаванам было предложено вместе посадить дерево. Другие этнические группы были исключены из процесса, что вызвало понятное разочарование. Когда были озвучены возражения, организаторы попросили нас не "устраивать сцен". Этот символический акт ясно продемонстрировал, какой был взят курс.
— Находится ли молдавский язык под официальной защитой украинского законодательства?
— Да. Молдавский язык включен в законодательство Украины о региональных языках и языках меньшинств. Существует специальный закон, защищающий эти права, и они не могут быть юридически ограничены или отменены. Этот принцип также защищен Конституцией Украины и европейским правом.
Однако в декабре кабинет министров страны без предварительных консультаций предложил срочные поправки к этому закону. Эти поправки были направлены на пересмотр статуса молдавского языка. Благодаря правовому и политическому давлению изменения на данный момент поставлены на паузу.
— Какие шаги предприняли лично вы?
— Я поднимал этот вопрос на европейском уровне, в том числе на встречах с лицами, связанными с Европейским парламентом. Я написал подробное письмо с юридическими обоснованиями в адрес парламента и исполнительных органов власти. В этом письме четко объяснялось, почему поспешно вносимые поправки нарушат права меньшинств, конституционные принципы Украины и европейские стандарты. По состоянию на сегодняшний день правительство Украины поддерживает защиту молдавского языка и право общины идентифицировать себя как молдаван.
— Как этот вопрос воспринимается в Брюсселе?
— Ситуация непростая. Вопросы, связанные с меньшинствами, часто отходят на второй план на фоне более масштабных геополитических проблем. Однако мы являемся членами европейских ассоциаций меньшинств и поднимаем эти вопросы коллективно. В Европейском парламенте в Польше состоялась встреча, в ходе которой я кратко изложил проблему.
Недавно я также участвовал в онлайн-формате во встрече рабочей группы Европейского парламента по мониторингу соответствия Украины критериям членства в Европейском Союзе, в том числе в отношении прав меньшинств.
— Вы решительно высказались на одной из этих встреч.
— Да. Месяц назад я говорил очень открыто. Солдаты-молдаване воюют за Украину. Наша община полностью привержена идее защиты страны. Тем не менее, при этом наша идентичность и права ставятся под сомнение.
Я четко заявил, что принятие таких дискриминационных поправок будет сигнализировать о неспособности Украины защитить меньшинства и противоречить европейским принципам.
— Есть ли у вас какие-либо данные о количестве людей из молдавской общины, сражающихся на фронте?
— Трудно получить точные цифры. Примерно в ста молдавских селах, по нашим оценкам, проживает около 200 тысяч человек, из них 50 тысяч детей. Сообщается, что от 10 до 15% взрослых мужчин-молдаван находятся на фронте. Очень сложно отследить потери. Некоторые числятся пропавшими без вести, другие официально названы погибшими. Среди них — герои Украины, в том числе летчик-истребитель Стефан Чобану, пожертвовавший собой ради спасения товарищей.
— Каково психологическое воздействие на детей и семьи?
— Зависит от ряда факторов. Дети, у которых оба родителя дома, испытывают страх по-иному, нежели дети, чьи отцы сражаются, пропали без вести или убиты. Неопределенность разрушительна.
Моей внучке было шесть лет, когда началась СВО. Недавно она нарисовала два танка и написала слова "Нет войне". Этот рисунок резюмирует всю ситуацию.
— Как с начала российской военной операции живет и организовывается община?
— Мы не были готовы. С первых дней в деревнях организовали патрули, собирали еду, одежду и припасы. На школьных кухнях пекли хлеб для солдат. Люди открыли двери своих домов для размещения беженцев. Помощь также поступала из Молдавии и Румынии, но, как правило, на государственном уровне, без какой-либо адресной поддержки и акцента на молдавские общины на Украине. Географически многие молдавские села находятся за пределами линии фронта, что позволило им принять перемещенных лиц и организовать помощь.
— Какую роль в организации сопротивления играет культура?
— Культура имеет решающее значение. Общие фестивали, язык и традиции позволяют сохранять достоинство и преемственность. Что важнее всего, так это сила воли: готовность продолжать двигаться вперед, морально поддерживать детей и давать им чувство безопасности и уверенности.
— Считаете ли вы, что Молдавия в достаточной степени поддерживает свои общины за рубежом?
— Поддержка носит нерегулярный характер. Иногда молдавские представители поддерживают румынские инициативы, которые активно продвигают румынскую идентичность в исторически молдавских регионах, как, например, Измаил. Это создает путаницу и ослабляет позиции молдавской общины.
Румыния имеет четкую и хорошо финансируемую стратегию. За счет внесения изменений в законодательство, учреждения стипендий, создания неправительственных организаций и трансграничных европейских фондов она активно продвигает румынскую идентичность за рубежом, в том числе среди молдаван.
— Можно ли назвать это проблемой структурного характера?
— Да. Румынские организации имеют многолетний опыт доступа к европейскому финансированию. Молдавским ассоциациям часто не хватает административной документации, необходимой для подачи документов. В результате финансирование распределяется непропорционально и направляется уже хорошо структурированным субъектам.
— Остаетесь ли вы оптимистом, несмотря ни на что?
— Да. В противном случае я бы не стал продолжать эту работу. Я считаю, что наши совместные усилия, в том числе такие интервью, как это, могут действовать как защитные барьеры. Я остаюсь оптимистом и целеустремленным человеком.
— Спасибо за уделенное время и за то, что поделились этими важными замечаниями.
— Спасибо, что дали возможность высказаться. Надеюсь, что с этими словами ознакомится как можно больше людей.
