Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Запад отказывает Москве в праве отстаивать свою правду, пишет Myśl Polska. Он заблуждается в своем подходе к России, придерживается клише и впадает в истерику, демонстрируя этим свою слабость, считает автор статьи. Это не Кремль угрожает войной, ее предрекают его оппоненты, ожидая, что их пророчество исполнится. Западу не хватает гибкости и умения искать решение проблем, уверен журналист.
Станислав Белень (Stanisław Bieleń)
На тему России высказано уже великое множество негативных оценочных суждений, и сложно обнаружить какие-то хорошие слова, которые бы говорили правду об этом государстве, его устремлениях, реальном влиянии на международные отношения. Мы регулярно слышим, что Путин стремится восстановить империю, разделить мир на сферы влияния, что он ненавидит Запад и мечтает о "новой Ялте". Практически никто не задумывается, основаны ли эти утверждения на анализе жизненных интересов Москвы или это пропагандистская дезинформация, а, может, даже типичная для русофобской пропаганды клевета.
Русоцентризм
Как ни удивительно, русофобия породила своеобразный русоцентризм. Не проходит и дня, чтобы нам не указывали на исходящие от России и Путина угрозы. Запад, будто у него нет иных забот, размышляет, начнет ли Москва войну за Украину. Жаль, что при этом забывают о войнах самого Запада, хотя бы о том, как американские войска потерпели провал и опозорились в Ираке, Ливии, Сирии, Йемене, а недавно в Афганистане, оставив при этом миллионы невинных людей на растерзание религиозных экстремистов. Польские СМИ почему-то не пишут о бедствии, спровоцированном исламизацией этой страны, и о польской роли в этой постыдной гуманитарной катастрофе. Мало кто помнит, что послужило изначальной причиной массового бегства людей (добравшихся в том числе до Польши) из обращенных в прах государств. Что угодно можно затушевать, раздуть или замаскировать, как разворачивающееся на наших глазах разграбление Украины иностранным капиталом под прикрытием борьбы за ее демократизацию и освобождение от жестокого диктатора и автократа из Кремля.
В конце XX века американский политолог Сэмюэл Хантингтон (Samuel Huntington) обосновал в своих текстах давний тезис, гласящий, что Россия не принадлежит к европейской цивилизации, она идет своим путем и ненавидит западные ценности, а поэтому она обречена на конфликт с цивилизацией Запада. Негативное отношение, стереотипы, предубеждения стали основой для формирования враждебного образа. Картину дополняет ежедневная пропаганда и бездумная болтовня политиков-русофобов, которые не понимают сути "большой геополитической игры", ведущейся между державами Запада и Востока, Моря и Суши.
К развитию темы приложил руку Збигнев Бжезинский, который уверял, что после поражения СССР в "холодной войне" (Кавычки автора. — Прим.пер.) "большая шахматная доска" естественным образом открывается для экспансии западной, а точнее американской цивилизации. Абсурдным явлением стал при этом односторонний подход, в рамках которого западная экспансия на постсоветском пространстве считается нормальным явлением, даже миссией, а противостояние такой экспансии со стороны России — проявлением имперских амбиций. Здесь возникает асимметрия, противоречащая продвигавшейся на протяжении многих столетий западными державами (прежде всего Францией и англосаксами) политике уравновешивания сил, но критики России не вполне это осознают.
Аналитики, следуя идеологической моде, в большинстве своем рассматривают Россию как государство, которое угрожает мировому порядку и гегемоническому мироустройству, созданному под диктатом США после "холодной войны". Мало кто вникает в суть аргументов российского государства. Особенно четко и убедительно она звучит в высказываниях ее президента. Что бы о нем ни говорилось, сложно не восхититься не только его умением так долго удерживать власть, но и его силой убеждения и логичностью рассуждений. Какая другая держава имеет лидера, который на протяжении двух десятков лет формирует сознание своих граждан и оказывает воздействие на мировую общественность? Западные страны, конечно, сослались бы на демократический принцип сменяемости власти, но кто из них может похвастаться долгосрочным воздействием сильной личности руководителя (Меркель, допустим, не в счет) на то, как выглядит дипломатическая реальность? Они также не могут признать, что у них нет стройной концепции выстраивания отношений с Россией во имя создания такой системы, где ценности сосуществования (сотрудничество, мир, сохранение каждой стороной того, что она имеет) окажутся важнее разрушения основ геополитического баланса сил.
Хуже всего то, что Запад отказывает России в праве отстаивать свою правду. Как писал в книге "Камо грядеши, Россия?" Рюдигер фон Фрич (Rüdiger von Fritsch), бывший немецкий посол в Москве, "каждый руководствуется своей правдой, не слушает другого и не старается его понять". Понимание не означает автоматического согласия, но оно может помочь найти точки соприкосновения. После того как началась война на Украине, а россияне заняли Крым, практически все западные круги (от политических и медийных до экспертных и научных) стали приписывать России и лично Путину исключительно дурные и агрессивные намерения, не учитывая обстоятельств и причинно-следственных связей действий российского президента, не считая себя ни в малейшей степени ответственными за ухудшение отношений. Никто даже не пытался представить, как может выглядеть альтернативный вариант отношений между Западом и Москвой.
Диалог глухих
Многие воображают себе, как они могли бы военными методами расправиться с Путиным и его кремлевскими соратниками, но в действительности каждый понимает, что конфронтация окажется разрушительной для обеих сторон. Мы имеем дело с парадоксальным, если даже не сказать шизофреническим подходом: почти все твердят, что Россия — это главное зло, но международная система безопасности, имеющая множество недостатков, без нее немыслима. "Без России не обойтись. (...) Остается узкая область между обвинениями и отказом вести диалог одной стороны и игнорирующей принципы политикой интересов другой", — так выглядела квинтэссенция рассуждений Франка-Вальтера Штайнмайера в его бытность министром иностранных дел Германии.
Россия ведет себя гордо и, действительно, не облегчает задачу понимания. Однако политические круги Запада не горели желанием ей помогать, особенно в сложные для россиян 1990-е годы, и, как мы сейчас видим, не стремились включить ее в систему партнерских отношений. Они воспользовались ее слабостью и упрочили свои позиции, что совершенно очевидно в контексте последствий "окружения" России. Ни у кого не находится мужества это признать.
В наши дни нелегко не поддаться на уговоры русофобов и продолжать стоять на позиции, что своя правда есть и у Запада, и у России. Следует задаться вопросом, почему США имеют свои "исключительные" интересы и требуют уважать их в разных уголках мира. Проявление ли это американской мощи или, может быть, следствие насажденного в период "холодной войны" идеологического подхода? Другие тоже хотят иметь "исключительные" интересы и требуют уважения. Запад сталкивается с неразрешимой задачей, рушатся основы навязанной державой-гегемоном логики.
Наибольшее сопротивление вызывает призыв Путина очертить границы западной экспансии на восток. По инициативе и даже под давлением российского президента появились дипломатические площадки двух- и многостороннего формата, на которых можно было выработать какие-то соглашения по вопросам безопасности или, скорее, идентификации источников угроз обеих сторон. Альтернативы нет, что бы ни говорили авторы истеричных заявлений о подготовке России к войне. Россияне — виртуозы дипломатической игры. Они выдвигают в тактических целях завышенные требования, оставляя противоположную сторону в неведении о своих истинных намерениях и целях. Запад неоднократно попадался на эти уловки, а сейчас мы снова наблюдаем раздражение, истерику и панику.
Практически все, и это самое удивительное, упорно стараются доказать, что Россия скоро вторгнется на Украину, а Запад готовит гораздо более жесткие, чем прежде, санкции. На тему того, что еще не произошло, пишутся многочисленные комментарии, между тем следовало бы заняться поиском пути к совместному преодоления проблемы, суть которой сводится к кризису доверия между крупнейшими ядерными державами.
Можно, конечно, объявить Россию "региональной державой", как однажды сделал Барак Обама, можно назвать Путина "убийцей", как Джо Байден, но это не изменит того факта, что Россия — единственная страна, которая способна в военной сфере угрожать США. Следует задуматься, о чем свидетельствуют звучащие в адрес России оскорбления: о силе и рассудительности Запада или о его слабости и шаткости американского лидерства? Это не Кремль угрожает войной, ее предрекают все его оппоненты, ожидая, что их пророчество исполнится.
Они вновь хотят жестких санкций, но те спровоцируют еще более глубокий кризис не только в России, но и на Западе. Здравый смысл подсказывает, что нужно бороться за общую победу, опирающуюся на дипломатический диалог, а не заниматься перетягиванием каната под лозунгом "кто кого". Искусные дипломаты прекрасно знают, что "условием конструктивного взаимодействия в сложных обстоятельствах служит признание обеими сторонами факта, что по отдельным вопросам к согласию им придти не удастся" (фон Фрич).
В России продолжается процесс трансформации государственной идентичности. За 30 лет с момента распада СССР она не смирилась с утратой статуса глобальной державы. Российское руководство старается создать альтернативный вариант мирового порядка, в котором она сможет участвовать в принятии решений. Сделать это планируется путем сближения с другими восходящими державами, в первую очередь Китаем и Индией, которые признают необходимость появления в международной системе противовеса. В глобальном плане Москва готова противостоять американской гегемонии, а на региональном уровне демонстрирует готовность выстраивать опирающиеся на сотрудничество партнерские отношения, которые позволят совместными усилиями уравновесить Запад. В этом плане угроза кроется в том, что Россия может добиться успеха.
Хитросплетения российской политики
Россия четко делает упор на приверженность традиционным принципам международного права, отвергая любые формы интервенционизма (в том числе под эгидой ООН) или идеологического миссионерства, нацеленного на продвижение западной демократии и либерального видения прав человека. Она противопоставляет этим ценностям уважение к суверенитету других государств и невмешательство в их внутренние дела. Свое вмешательство в дела Сирии, Грузии или Украины она объясняет обязательствами в рамках существующих договоров или необходимостью реагировать на провокации и угрозы ее жизненным интересам. В этом есть доля непоследовательности и лицемерия, ведь Россия сама обвиняет страны Запада в использовании двойных стандартов при оценке суверенного равенства стран. В целом, мы отчетливо видим, что "большим" до сих пор позволено больше, чем "маленьким" и "слабым".
Благодаря умелой пропаганде Запад скрывает свое экспансионистское обличье в западном полушарии и в Африке, но любит рассказывать "всю правду" о советском интервенционизме или кровавых войнах на постсоветском пространстве. Мы, по сути, имеем дело с той же самой логикой великодержавной гегемонии и подчинения. Россия не видит причин объясняться по поводу своих нарушений международного права, раз США прощают даже самые грубые отклонения от него.
Москва призывает вернуться к традиционным принципам, обеспечивавшим стабильность в международных отношениях. Речь идет о приверженности идее равновесия системы и концепции, что державы отвечают за регионы, которые имеют ключевое значение в их стратегии безопасности. Комментаторы говорят о стремлении восстановить сферы влияния, но на самом деле, это, скорее, сферы взаимных интересов и ответственности. Такие категории присутствуют в международной политике с древних времен, поэтому они не должны вызывать удивления. Запад (и США, и ЕС) тоже выстраивает свои международные стратегии в опоре на эти понятия. Их лишь наполняют положительным звучанием, говоря об общность интересов и продвижении ценностей, а не маскировке зависимости или присвоении чужой собственности.
Стремление НАТО и ЕС взять постсоветские страны под свое покровительство, возможно, не вызывало бы у России опасений, если бы оно не было прикрытием для продвижения неолиберального видения мира, перехвата инициативы в экономической сфере крупными корпорациями и подчинения очередных регионов военно-промышленным интересам Запада. Богатый опыт дает россиянам основание такого покровительства бояться. Впрочем, не только им одним. Польша под руководством "Права и справедливости" (PiS) стала ярким примером того, как после долгих лет восторженной вестернизации начался разворот к суверенному пониманию интересов и ценностей.
Международное право знает примеры договоров, заключающихся в пользу или во вред третьим сторонам. Москва, несомненно, не имеет права налагать вето на соглашения между Украиной и западными странами (в том числе НАТО). Однако она имеет право по геополитическим причинам высказывать опасения относительно проистекающих из таких соглашений угроз для ее интересов. Благоразумие подсказывает, что в такой ситуации Западу и Киеву следует принять российские интересы во внимание, иначе может оказаться, что укрепление безопасности одной стороны обернется ослаблением безопасности другой, а в итоге — нарушением стабильности международной системы.
Неужели на Западе не занимаются такими прогнозами? Неужели обширная стратегическая наука не учит искать альтернативные решения во имя наивысшей цели, то есть мира, а не конфликта? Неужели присоединение к НАТО слабых, конфликтующих с соседями, имеющих проблемы с территориальной целостностью государств укрепит эту организацию? Или их приглашение лишь предлог, а цели ставятся иные?
Представляется, что было бы разумно взять "деликатные зоны" под совместный патронат, на некоторое время размежевав конфликтующие стороны. В этом контексте могут возникнуть ассоциации с финляндизацией, но лучше не давать волю эмоциям, а вернуть изначальное значение таким явлениям, как нейтральные или нейтрализованные зоны. В контексте Украины, уже после того, как Россия заняла Крым, об этом говорил Генри Киссинджер, но его подняли на смех.
Понять Россию
Обширная история международных отношений показывает, что разнообразные проверенные варианты балансировки интересов борющихся за доминирование сторон предлагает иерархическая структура организации сил. Россию интересует не столько совместное управление системой сотрудничества, сколько ограничение эскалации взаимной враждебности. Просто удивительно, какое количество комментаторов отказывается видеть в ее предложениях шанс превратить атмосферу конфронтации в атмосферу разрядки. Чтобы представить себе логику возможного накала напряженности, следует вспомнить времена советско-американского ракетного кризиса 1962 года. Казалось бы, очередные поражения в интервенционистских войнах должны были научить США ценить многосторонние договоренности и поиск консенсуса путем переговоров.
В первую очередь нужно с пониманием относиться к культурным и цивилизационным особенностям участников международных отношений. Плюролог или мультилог, то есть многосторонние переговоры требуют держать себя в рамках, проявлять сдержанность и делать ставку на деловой подход, который пропагандируют сами американцы. То есть следует отделять людей от проблем; концентрироваться на интересах, а не на целях; видеть разные, выгодные всем сторонам, варианты преодоления проблем; опираться в ходе переговоров на объективные критерии и общепринятые нормы в отношении противоположной стороны, а также относиться к ней на равных. Этой проблематике посвящено множество трудов, к которым сейчас в практических целях стоило бы обратиться.
Стороны переговоров всегда в первую очередь изучают намерения оппонента, причем делают это крайне осторожно, опасаясь его ловушек. Так было на протяжении веков. В американо-российских переговорах нас тоже ждет долгий путь. Будут угрозы, "бряцанье ракетами". Каждая из сторон слишком долго наращивала напряженность, чтобы сейчас можно было быстро вернуть отношения на нормальный уровень. Важнее всего — желание продолжать разговор, даже если, как говорил кардинал Ришелье, он не приносит ни сиюминутных выгод, ни видения будущих приобретений.
