Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Долгое время Запад придерживался идеи, что демократия — окончательная форма правления, к которой придут все государства, пишет American Thinker. Однако сейчас мы наблюдаем противоположное: этот мир переделал себя по образу деспотических систем, с которыми когда-то боролся. Цензура, сегрегация и пропаганда, ставшие верными спутниками Запада, говорят о том, что либерализм умер.
В 1989 году политолог Фрэнсис Фукуяма (FrancisFukuyama) написал статью под названием "Конец истории?", в которой заявил, что мир достиг "... конечной точки идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы человеческого правления". Статья, опубликованная за несколько месяцев до "бархатной революции" в Чехословакии, падения Берлинской стены и коммунистического железного занавеса Советского Союза, мгновенно стала классикой. Ученые и эксперты в области СМИ долго и нудно ссылались на нее, борясь с быстро меняющимся миром в конце 80-х и начале 90-х.
Запад выиграл (судя по всему и несколько неожиданно) холодную войну, и своевременная статья Фукуямы стала удобоваримой и наглядной дорожной картой для понимания потрясающей геополитики тех лет как чего-то предопределенного (а не как того, что было вызвано стратегией президента Рейгана "Мы побеждаем, они проигрывают", парализующей "империю зла" и приводя ее в упадок). Идея Фукуямы (расширенная в последующей книге, опубликованной несколько лет спустя) основана на марксистско-гегелевском понимании человеческой истории как в принципе линейной по своей природе. И по этой причине я всегда считал ее интеллектуальным мусором, который, тем не менее, достиг высот за счет переломных событий, в то время перекраивавших мир, придавая ей видимость пророчества. Вместе с тем, поскольку об ученых судят по тому, как часто их работы цитируются другими учеными, возможно, ни один никогда не добивался такого успеха с помощью одного вопроса.
Верно и то, что Госдепартамент США и Министерство обороны подхватили эту чушь о "возвышении Запада", слепо веря, что атрибуты победы в холодной войне сохранятся навсегда. Мы 20 лет воевали на Ближнем Востоке, пребывая в заблуждении, что можем принести "благо демократии" в регион, где доминируют патриархальные племена, религиозные фанатики и жестокие диктаторы. В тот же период мы радушно приняли коммунистический Китай во Всемирной торговой организации (несмотря на то, что он многие годы нарушал права человека, занимался промышленным шпионажем и вел экономические войны). Произошло это потому, что страстные энтузиасты "Конца истории" верили: форма рыночного капитализма, начало которой положила приверженность глобализму и международным институтам, в конечном итоге превратит Китай в то, что Запад мог бы контролировать. И к досаде тех, кто утверждает, что человеческая цивилизация развивается по прямой (как еще можно постоянно зацикливаться на том, что находишься на "правильной стороне истории"?), завершение холодной войны, после чего произошел распад СССР, а на его место пришла Российская Федерация, не смогло убедить бывших коммунистов, что будущее исключительно за "международным порядком, основанном на правилах", хваленым Западом. Почему Россия, Иран, Китай, нефтяной картель ОПЕК и экономический союз БРИКС отказываются делать то, чего хочет Запад? Разве они не слышали, что история закончилась более 30 лет назад? Какой конфуз (для нас).
Конечно, гораздо больший конфуз для Запада заключается не в том, что история живет, а скорее в том, что умер либерализм. За 30 лет западный мир разбазарил свою роль борца за свободу в холодной войне и принял с распростертыми объятиями. Мы также поддержали слишком много мелких тираний, которые когда-то использовались для контроля над умами и движениями тех, кто был заточен за железным занавесом. На смену законам и надлежащим правовым процедурам пришли исполнительные мандаты. В ущерб свободе слова усиливается цензура. Свободу воли подавил коллективизм. Настала эпоха, когда западные правительства, не особо сдерживаясь, следят за связями, контактами и финансовыми операциями граждан и регулярно прибегают к различным формам внутренней пропаганды, дезинформации и контрразведки с целью "формирования" мыслей и предпочтений своего населения. И в этих условиях с каждым днем становится все легче сделать вывод, что XX век в итоге одержал победу не над тоталитаризмом, а над западным либерализмом.
От эпохи Просвещения мы унаследовали цивилизацию, изначально подозрительно относящуюся к государственной власти и приверженную защите прав личности, всеобщему равенству перед законом и мнению о том, что представительное правительство может сохранять легитимность только с добровольного согласия тех, кем оно управляет. Такие традиции не только вывели западные страны на исключительный путь к инновациям и богатству, но и освободили больше людей от оков бедности, невежества и рабства, чем когда-либо в истории человечества. Но вместо того, чтобы защитить эти огромные человеческие достижения от институциональной коррозии, передавая неизменную приверженность их сохранению от одного поколения жителей Запада следующему, мы отвернулись от надежного и эффективного двигателя человеческого прогресса, характеризующего либерализм. И тем самым сделали то, что можно "восхвалять" только как разновидность цивилизационного самоубийства, совершенного под воздействием ядов апатии, высокомерия, гордыни, презрения к себе и общей слабости.
Классический либерализм умер, но западные правительства искусственно поддерживают его труп, чтобы править под его видом, предавая самые священные основы. Новое поколение антилиберальных коммунистов эпохи постмодернизма проповедует свободу, демонизируя личный суверенитет, требует "социальной справедливости", подрывая права личности, обладает бесконтрольной властью, прикрытой "благими намерениями", и делает вид, что действует "от имени народа", даже не спрашивая его согласия. Они душат равенство, реанимируют недовольство, пропагандируют абсолютную власть бюрократии над достоинствами самоуправления и нарушают принцип верховенства закона, считая его не более чем политическим оружием. На смену всеобщему либерализму пришел глобальный обман, в результате чего язык либерализма никуда не делся, но его смысл перевернут с ног на голову и вывернут наизнанку.
В свободном обществе ответом на идеологические разногласия ни в коем случае не является цензура, однако надзор за противоположными точками зрения — это именно то, чего требуют фальшивые либералы (но в реальности тираны), такие как Барак Обама и Хиллари Клинтон. В свободном обществе людей не увольняют с работы и не запрещают участвовать в спортивных соревнованиях из-за их национальности. Однако Запад, не теряя времени, взялся наказывать российских музыкантов, спортсменов и ученых за действия российского правительства, которое они не контролируют. Но при этом лицемерно воздерживается от наказания граждан Китая и Ирана, чьи правительства совершают ужасающие нарушения прав человека, которые в основном игнорируются. В свободном обществе символы не представляют угрозы для людей, уверенных в своих принципах. Однако сегодня даже буквы алфавита стали слишком "возмутительными" и вызывают вопросы у некоторых западных правительств, просто опасающихся, что российская пропаганда слишком привлекательна для свободомыслящих граждан. Если навязывание строгого идеологического соответствия является для западных правительств единственным способом "завоевать сердца и умы" своего населения, значит, они уже близки к тому, чтобы навсегда потерять эти сердца и умы.
К чему мы пришли через 30 лет после появления статьи "Конец истории?"? Далекий от того, чтобы переделать мир по образу западного либерализма, Запад переделал себя по образу тех деспотических систем, с которыми он когда-то изо всех сил боролся. Страхи по поводу национальной безопасности, контроль над информацией и цифровая слежка уничтожили свободу слова, разнообразие мнений и неприкосновенность частной жизни. Но если либерализм мертв или умирает, во всем этом есть и положительный момент. Человеческая история, в разительном контрасте с представлениями ученых-марксистов, никогда не была линейной. Она движется циклически, урывками, то останавливаясь, то продолжаясь, несколько хаотично извиваясь на протяжении десятилетий, после чего внезапно и стремительно прорывается в новых направлениях. И все же столетие за столетием остается неизменной одна константа: всякий раз, когда свет свободы кажется тусклым, непреходящая любовь человечества к вольности возвращает ее пламя к жизни. Мы далеки от конца либерализма и находимся на пути к тому, чтобы стать свидетелями его очередного зарождения.
