Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Запад столкнулся с кризисом демократического лидерства, и политическая власть, основанная на либерализме, умирает, пишет The Spectator. Автор отмечает, что фальшивая демократия становится похожей на волчок, который крутится от кризиса к кризису, но не двигается вперед
В какую эпоху мы живем: в эпоху сильного лидера или слабого человека? До сих пор политика XXI века определяется глобальным отходом от либерализма, каким бы он ни был. И одновременным движением к авторитаризму – Си в Китае, Путин в России, Эрдоган в Турции, Моди в Индии, Орбан в Венгрии, Болсонару в Бразилии и этот восхитительный мистер Дутерте на Филиппинах. Однако в 2020-х годах в наших якобы развитых демократиях политическим лейтмотивом стало слабое и несостоятельное лидерство.
Посмотрите на мир. Бориса Джонсона часто обвиняют в том, что он подражает диктаторам — эгоистичный маньяк, отчаянно пытающийся воплотить в жизнь свою детскую фантазию о "короле мира". Кажется, получается это у него не очень хорошо. На прошлой неделе он умолял свою партию не "плясать под дудку СМИ" и поддержать его при голосовании в парламенте по вотуму недоверия. Целый сорок один процент депутатов-консерваторов проигнорировал эту его просьбу. Как и Тереза Мэй до него, Джонсон пережил голосование, но сейчас широко распространено мнение, что его премьерству осталось прожить совсем недолго. Чтобы сохранить свою власть, премьер-министр с большинством всего в 80 мест в парламенте теперь должен пресмыкаться перед консервативными фракциями, поддержку которых он до этого считал само собой разумеющейся. Великий нарушитель канонов британской политики поставлен на колени — главным образом потому, что он нарушил эти противные правила изоляции, которые он же и ввел для простых смертных. Какой властитель мира не может незаконно съесть торт?
В Америке власть Джо Байдена терпит крах. На этой неделе Александрия Окасио-Кортес, "кошечка-звезда" прогрессивистского крыла Демократической партии, ухмыльнулась в эфире CNN, отказавшись подтвердить, что поддержит президента на выборах 2024 года.
Легко понять, почему она так не хочет его поддерживать. Рейтинги Байдена в опросах общественного мнения продолжают ухудшаться: в настоящее время его рейтинг одобрения составляет 39% (на том же этапе президентства у Дональда Трампа было 44%). Если, как все ожидают, демократы потерпят поражение на промежуточных выборах в ноябре, республиканское большинство в Конгрессе вполне может начать процедуру импичмента главнокомандующему демократов в отместку за два импичмента Трампа. Вообще импичменты вскоре могут стать нормой для любого американского президента, чьи оппоненты контролируют Палату представителей.
Тем временем у премьеров Испании и Нидерландов серьезные проблемы из-за обвинений в небезопасном использовании своих телефонов с секретными данными. В Швеции на прошлой неделе премьер-министр Магдалена Андерссон, подвергшаяся резкой критике за свою неспособность бороться с преступностью, связанной с мигрантами, едва пережила то, что было, по сути, попыткой вотума недоверия.
Как казалось до сих пор, Канада и Новая Зеландия в лице Джастина Трюдо и Джасинды Ардерн, имели во главе этих стран двух телегеничных центристов, способных противостоять глобальной антилиберальной тенденции. И Джастин, и Джасинда (которые, похоже, находятся в дружеских отношениях), как правило, получают очень благоприятное освещение в международных СМИ. Они оба выиграли от первоначальной популярности введенных в их странах драконовских ограничений в связи с пандемией COVID-19 . Сейчас же ни один из них больше не находится в таком сильном положении. Трюдо был переизбран без большинства голосов в сентябре. Ранее в этом месяце на провинциальных выборах в Онтарио его Либеральная партия получила всего-навсего восемь из 124 мест.
Германия и Израиль провели большую часть этого века под властью одного политического деятеля. Канцлерство Ангелы Меркель длилось 16 лет. Последнее пребывание Биньямина Нетаньяху на посту премьер-министра продолжалось 12 лет. Но Анжелу и Биби теперь сменили слабые, разобщенные коалиции. Рейтинг одобрения нового канцлера Германии Олафа Шольца составляет всего 30%. Его социал-демократическая партия опустилась на третье место в опросах. Израильская право-левая коалиция, похоже, находится на грани краха, поскольку Нетаньяху замышляет еще одно возвращение.
В воскресенье 12 июня в Италии состоялись местные выборы. "Постфашистская" партия "Братья Италии" преуспела. Однако Италия — странный случай. Марио Драги, еще один бывший технократ из ЕС, в настоящее время занимающий пост неизбранного премьер-министра, имеет удивительно высокий (хотя и падающий) рейтинг одобрения — 55%. Возможно, это потому, что ему удалось внушить стране ощущение контроля над пандемией. Или, может быть, в эти странные антидемократические дни люди вообще больше склонны любить правителей, которых они не выбирали? (Обратите внимание на непреходящую популярность королевы Елизаветы II.) Тем не менее, на всеобщих выборах в следующем году "чрезвычайное" правительство национального единства Драги должно быть заменено. Скорее всего, набирающей в нынешних обстоятельствах силу правой коалицией "Братьев", "Лиги Севера" и "Вперед, Италия!". Такой исход — замена неизбранной администрации избранной — большинство международной прессы будет встречать как "катастрофу демократии".
Прогрессивисты часто утверждают, что, поскольку человечество так страдает от ужасных мачо-автократов, демократии было бы полезно иметь больше женского начала в глобальном лидерстве. В мире, который большинство сегодняшних мужчин считают феминистким, возможно, имеет смысл поставить больше женщин на главные посты. Тем не менее, опыт Ардерн, неудача Мэй и вызывающее споры наследие Меркель предполагают, что улучшение гендерного баланса в G20 не обязательно является ответом на все мировые проблемы. Мы не услышим аплодисментов многих феминисток, если следующей женщиной, которая добьется власти на Апеннинах, станет Джорджа Мелони, один из лидеров правоцентристской партии "Братья Италии".
Для левоцентристских еврофилов последней и самой лучшей надеждой на сохранение "основанного на правилах" порядка является президент Франции Эммануэль Макрон, который только что переизбрался на второй срок. Макрону тоже пришлось нелегко в прошлые выходные: в воскресном первом туре выборов в Ассамблею он выступил хуже, чем любой президент Франции со времен Жака Ширака в 1997 году. И теперь во время второго срока его может поставить в тупик сильное левое объединение Nupes во главе с харизматичным Жаном-Люком Меланшоном. Столкнувшись с сильной оппозицией в законодательной власти, Макрон может сделать ставку на серию тщательно подобранных "гражданских собраний", чтобы создать видимость демократического одобрения его политической программы. Это классический диктаторский шаг, который был бы с ужасом осужден во всем мире, если бы он был предложен "правым популистом".
Макрон может избежать дальнейшего разочарования во втором туре выборов в Ассамблею в воскресенье, если ему удастся успешно реализовать еще один "проект страха". Это сработало для него на президентских выборах. Каким бы непопулярным он ни был, Макрон был справедливо уверен, что подавляющее большинство французов в третий раз отвергнет несимпатиичную националистку Марин Ле Пен. В ближайшие дни он попытается сплотить французских умеренных, а также тех, кто обычно никогда не поддерживает его, но достаточно богат, чтобы бояться инстинктов Меланшона, направленных на перераспределение богатства.
Назовите это фактором "страха чего-то худшего". Это мощная штука. Ведь сейчас считается, что мы находимся в эпицентре всемирной демократической борьбы между популистским национализмом и либеральным интернационализмом. Тем не менее, в Великобритании, Америке, Италии и Франции, если назвать всего только эти четыре страны, ни одно из движений не способно обеспечивать в них демократическое большинство. Демократическая политика получает у людей все более негативное отношение. Кандидаты в лидеры побеждают не благодаря тому, за что они выступают, а скорее, благодаря тому, кем они не являются и против чего они выступают. Макрон не был Ле Пен. Джонсон не был Корбином. Байден не был Трампом. Трамп не был Хиллари Клинтон.
Результатом является то, что американский ученый Майкл Линд назвал "турбо-параличом". "Возможно, мы застряли в затянувшемся междуцарствии между старой системой, которую невозможно воссоздать, и новой системой, которую еще не удается построить, — написал он. - Возможно, нам придется терпеть годы деятельности без действия и движения без продвижения вперед".
В такой атмосфере резерв политических талантов становится все более мелким. Основная причина, по которой Борис Джонсон удержался у власти на прошлой неделе, заключается в том, что, хотя консерваторы все больше обеспокоены тем, что он теперь слабая фигура для выборов, они не могут подобрать никого лучше. Более того, если бы премьер-министр вдруг объявил досрочные выборы, как ни странно, у него все еще были бы разумные шансы на победу, главным образом потому, что его противником был бы непопулярный лидер лейбористов Кир Стармер.
Точно так же республиканцы могут воздержаться от импичмента Байдена из-за опасений того, что демократы могут присоединиться к этому "празднику" и сбросить в хлам старого и безнадежного Джо, чтобы найти более динамичного и привлекательного кандидата в президенты до 2024 года. Ведь это же известно: никогда не мешай своему врагу, когда он совершает ошибку. Вице-президента Камалу Харрис ненавидят еще больше, чем Байдена. А после Харрис следующим фаворитом на смену Джо является министр транспорта Пит Буттиджич, который, как известно, набрал ноль процентов голосов среди афроамериканских избирателей, когда баллотировался в Белый дом в 2020 году.
Не будет большим откровением сказать, что мы сейчас сталкиваемся с кризисом демократического лидерства. Но легко забыть о том, насколько глубока и широко распространена эта проблема. Гниль появилась задолго до того, как COVID-19 распустил свои уродливые белковые шипы. Эта гниль пошла в буйный рост после провала "Войны с терроризмом" в середине 2000-х годов и финансового кризиса 2008 года, которые сильно подорвали доверие народных масс к нашим элитам.
Поначалу угроза COVID-19 вроде бы должна была восполнить дефицит этого доверия: напуганные люди обращались за надеждой к своим лидерам. За исключением Дональда Трампа, основные мировые лидеры, выйдя на борьбу с вирусом, в основном тогда наслаждались скачком своей популярности, сравнимым разве что со временами войны. В течение нескольких месяцев казалось, что чем с большим рвением какой-то лидер уничтожал основные демократические свободы, чтобы "остановить распространение вируса", тем выше он или она поднимались в рейтингах опросов общественного мнения.
Например, Джонсон сначала обнаружил, что его популярность упала, поскольку из-за своей природной лени он не решался вводить карантин. Затем, после тотального локдауна британского общества и почти что смерти от коронавируса, он вдруг обнаружил, что его рейтинг одобрения взлетел до самого высокого уровня за всю его картеру. В перевернутом мире рушащегося либерализма избиратели, как оказалось, с наибольшим энтузиазмом стали относиться к лидерам, лишившим их основных свобод. Комментаторы с тоской смотрели на те преимущества, которые изначально имели авторитарные государства, когда дело доходило до принуждения соблюдать меры самоизоляции. Китай неожиданно стал образцом для подражания.
В то же время у людей возникло широкое сочувствие к лидерам свободного мира, которым пришлось столкнуться с этой ужасной пандемией. Теперь, в постпандемическом мире, эта причудливая вспышка солидарности между правящими классами и подневольными массами исчезла. Негодование масс возвращается — и оно мстительно.
Повсюду вскипает гнев по поводу понесенных странами огромных затрат в связи с локдаунами. Мы видим растущую ярость простых людей по поводу миллионов детей, изо всех сил пытающихся наверстать упущенное в своем образовании, а также грозно растущий после коронавируса нигилизм толпы. В развитых страна продолжает расти тяжелая преступность.
Инфляция рвет социальную и политическую ткань нашего общества. Западные лидеры стремятся обвинить в стремительном росте стоимости жизни конфликт на Украине. Но избиратели — это потребители, и все мы знаем, что цены начали расти задолго до того, как началось их "путинское повышение".
В Великобритании, Америке, Канаде, Италии, Германии, Швеции, Испании и Нидерландах уровень инфляции сейчас составляет от 6% до 9%. Уровень жизни населения стремительно падает. Не случайно правительства всех этих стран сейчас находятся под жестким давлением. В последний раз демократический мир сталкивался с такой крутой инфляционной спиралью в 1970-х годах. В то десятилетие наблюдалась и аналогичная нестабильность в политической жизни. В Америке с января 1972 г. по январь 1981 г. было четыре разных президента. В 1970-х годах в Великобритании было четверо всеобщих выборов и четыре разных премьер-министра.
Однако столь же очевидно, что авторитарные лидеры еще менее искусны в борьбе с инфляцией. В эрдогановской Турции уровень инфляции достиг катастрофических 73% (по некоторым оценкам цифра выше). В Бразилии Болсонару — 12%, в путинской России — 17% (так в тексте – Прим.ИноСМИ).
Такой резкой инфляции не ожидал ни один лидер. Политики думали, что они могут безнаказанно занимать неограниченные суммы денег, и верили, что экономика каким-то образом вернется к нормальной жизни, как только закончится пандемия коронавируса. Теперь они поймут, что были неправы. Вариантов для мировых правительств два — либо повышать налоги, либо сокращать расходы. Оба болезненны и непопулярны. "Нам нужна зима, чтобы перейти к весне", — говорит один высокопоставленный член британского кабинета министров. Пожелаем ему не быть выпоротым народом за этот месседж прямо на пороге Уайт-Холла.
Главная проблема заключается в том, что хотя электорат и политические системы не выносят наших либеральных лидеров, мы в то же время опасаемся нелиберального будущего. Избиратели разрываются между некомпетентными правителями, которым они не хотят доверять, и опасными бунтарями, которым они доверять не могут. Демократический мир кажется застрявшим – или "турбо-парализованным" – быстро раскручиваясь на месте от кризиса к кризису, как волчок, но никуда не двигаясь.
Автор: Фредди Грэй (Freddy Gray) – заместитель главного редактора журнала The Spectator.
