Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Россия стала домом для миллионов украинских беженцев. Она может предложить им "новые возможности", и в ней они чувствуют себя в безопасности, пишет автор статьи CSM. Он пообщался с одной украинской семьей, развенчавшей миф о "насильственной депортации".
Проведя почти сто дней в сыром подвале под лязг гусениц танков и бронемашин, сновавших по улицам разрушенного и опустошенного Мариуполя, Алена Ляшова бежала из этого города вместе с мужем и двумя детьми.
Последней каплей для них стала новость о том, что из-под руин соседнего здания извлекли более 200 тел их соседей. "В нашем городе стоял запах смерти, повсюду были могилы соседей, — рассказывает Ляшова. — Здания стояли почерневшие от копоти и разрушенные. Не было ни воды, ни электричества, ни телефонной связи. Ничего. Бои как будто закончились, но оставаться там было немыслимо".
Ляшова с семьей уехала в Россию, в находящийся неподалеку Ростов-на-Дону, воспользовавшись российской службой эвакуации. Вместе с ней уехали тысячи других мариупольцев, которым пообещали размещение, питание, временные документы, переезд на постоянное место жительства в разные районы страны и работу, а при желании получение российского гражданства в ускоренном порядке.
Почему мы написали эту статью
Россия стала домом для миллионов украинских беженцев, спасающихся от боевых действий. Нашедшие там пристанище говорят, что в первую очередь они руководствовались соображениями безопасности, а не геополитикой.
Найти точные цифры трудно, но считается, что в результате боевых действий около 12 миллионов украинцев стали перемещенными лицами, а пять миллионов покинули страну. Большинство направилось на запад в европейские страны, настежь распахнувшие для них двери.
Но около 2,3 миллиона украинцев, в основном с истерзанного военным конфликтом русскоязычного востока, с конца января прибыли в Россию, о чем сообщает российское МЧС. Украинское правительство при поддержке США утверждает, что многие украинцы подверглись "насильственной депортации" и различного рода издевательствам, однако беженцы, включая Ляшову, и волонтеры, которые с ними работают, излагают события совсем иначе. В середине июля мы пообщались с ними в центре помощи, созданном Русской православной церковью в Москве.
Хотя большинство ищущих убежища в России родом с русскоязычного востока Украины, считать их выбор "голосованием ногами" в ходе некоей новой холодной войны неверно, отмечают эксперты. Для многих Россия — это непреложный факт. Там все знакомо и относительно безопасно — и там можно легко стать своим.
"Почти у каждой украинской семьи в России есть близкие друзья или родственники. Так что многие едут в Россию, потому что здесь есть люди, которые могут помочь, — объясняет эксперт московского Института социологии Михаил Черныш. — Здесь нет никакой идеологии. В семьях могут быть политические разногласия, порой даже очень острые, но люди все равно друг другу помогают... Россия большая, у нее есть демографические проблемы, и во многих регионах серьезный дефицит рабочей силы. Я понимаю, такая логика покажется странной, но дружественно настроенным жителям во многих частях страны будут рады. Россия может их принять и предложить новые возможности — а политика здесь ни при чем".
"Это просто место, где они чувствуют себя в безопасности"
Ляшова с семьей хотела бы поехать в Германию, где живет ее крестная. Они слышали, что условия для украинских беженцев там оптимальные. Но они направились на восток, а не на запад по одной простой причине.
"Мой муж Эдуард призывного возраста. По нынешним украинским законам, его бы не выпустили из страны и могли призвать в армию, — говорит она. — Для нас главное — остаться вместе любой ценой, несмотря ни на что. Поэтому мы поехали в Россию. Мы все еще надеемся, что может быть, нам удастся уехать в Европу, но пока нам хорошо и здесь. Мы плывем по течению".
Но начинать было тяжело. На границе Ляшову с мужем почти 20 минут с пристрастием допрашивали люди из ФСБ — и только потом впустили.
"Допрашивали всех. Было два часа ночи. Мои дети не могли заснуть. Нас встретили волонтеры, они очень помогли, но все равно было неприятно, — рассказала Ляшова. — Я думаю, ФСБ пыталась выяснить мое отношение к украинскому национализму. Но политика меня не интересует. Я мать. Я против военных действий. Я хочу мира, и я так им об этом и сказала. Мой муж Эдуард 15 лет проработал на железной дороге и никакого отношения к армии не имел. Так что нас отпустили".
Семья несколько дней гостила у дальних родственников в Ростове, после чего отправилась в Москву, где православные волонтеры помогли им оформить временные документы, а Эдуард устроился на работу по специальности механиком. Ляшова говорит, что помощи от российских государственных учреждений они не получали, но большинство людей, которых они встречали, были к ним очень добры.
Наряду с другими государственными и частными организациями беженцами занимается Русская православная церковь. Она набирает волонтеров, собирает пожертвования и открывает пункты помощи для новых беженцев. Российский Красный Крест сообщает об открытии 130 приемных пунктов в 57 регионах и о мобилизации сотен добровольцев, которые помогают беженцам во всем — от неотложных потребностей до долговременного расселения. Решение последней проблемы Кремль, похоже, отдал на откуп регионам — они обязаны принять определенную квоту беженцев и разместить их в гостиницах, санаториях и летних лагерях до тех пор, пока не будет найдено более постоянное жилье.
У активиста Данилы Махницкого, связанного с либерально-националистической партией "Новые люди", на Украине живет семья матери. Он создал волонтерскую организацию, которая работает в 16 российских регионах и уже помогла 15 000 новоприбывшим с едой, одеждой, временным жильем и транспортом.
"У нас нет связей с властями, так что это все от людей к людям. И таких организаций, как наша, великое множество, — говорит он. — Из зоны боевых действий приезжает очень много людей, и всем нужна помощь — причем самая разная. Когда они пересекают границу, им помогают в основном волонтерские организации вроде нашей. Единого централизованного органа для координации этой работы у федерального правительства до сих пор нет".
(При этом эксперты и волонтеры отмечают, что многие из проблем, с которыми столкнулись более миллиона беженцев из Донбасса после начала конфликта восемь лет тому назад — в том числе с получением документов и оформлением правового статуса — удалось решить при участии властей).
Махницкий говорит, что нет никакой тайны в том, почему многие, особенно с востока Украины, предпочитают уезжать в Россию. По его словам, за 30 лет независимости киевским властям так и не удалось привить украинское самосознание людям, которые более трех веков жили под началом Москвы. Безусловно, многие проукраински настроенные люди отправились на Запад, чтобы избежать опасностей. Но многие выбирают Россию — потому что она рядом и рада их принять, утверждает он.
"По сути дела, это русские люди, — говорит он о беженцах, с которыми работает. — Даже если у них украинские паспорта и этнически они украинцы, то в культурном и языковом плане они ничем не отличаются от русских. Это не политический выбор, просто они считают, что в России будут в безопасности".
"Люди со сломанными судьбами"
Нина Миловидова, возглавляющая московский центр беженцев при православной церкви, говорит, что когда они приступили к работе в начале марта, то принимали по 15 человек в день, в основном из Луганской и Донецкой республик, причем многие приезжали уже с российскими паспортами. Сейчас поток вырос до 250 человек в день — и в основном прибывают люди с украинскими паспортами из Харькова, Херсона и зоны боевых действий в Донбассе.
Она говорит, что в центре с прибывшими в столицу и Подмосковье работают примерно 500 волонтеров, и с марта они собрали более 200 миллионов рублей на сопутствующие расходы — перевод документов, юридическую помощь, психологическую поддержку, поиск работы и прочее.
"Мы стараемся встретить каждого человека с теплом. Им очень тяжело. Эти люди оказались в беде. Они не озлоблены — по крайней мере, я лично с агрессией не сталкивалась — но это люди со сломанными судьбами, оказавшиеся в бедственном положении. Мы изо всех сил стараемся им помочь", — говорит она.
Миловидова считает, что большинство предпочло бы рано или поздно вернуться домой. Но некоторые, особенно те, у кого в России близкие родственники, намерены здесь остаться. У Махницкого сложилось впечатление, что примерно половина беженцев предпочла бы остаться в России, а четверть — главным образом пожилые люди — надеются вернуться в родные места, если появится надежда на мирную жизнь. Еще четверть хочет переехать в Европу или еще дальше.
Тем, кто рассчитывает остаться в России, президент Путин в начале июля значительно упростил жизнь: по его указу любой украинец может теперь получить российское гражданство в течение трех месяцев.
"Сейчас это очень легко, — говорит московский юрист Римма Мулкиджанян, которая оказывает безвозмездную помощь беженцам. — Гражданину Украины нужно всего лишь получить в России временный вид на жительство, а это довольно просто. После этого можно подавать заявление на получение гражданства... Власти, похоже, твердо настроены на ускорение этого процесса — и в большинстве случаев они, как мне кажется, работают быстро".
Некоторые из беженцев, с которыми мы общались, рассказали, что их решение о возвращении зависит от того, восстановят ли русские разрушенные города и села, и создадут ли они возможности для достойной жизни. Будет при этом правительство российским или украинским, похоже, никого не волнует.
"Кто я? Ну, я родилась на Украине, поэтому я украинка. Но я с Донбасса, и мы всегда были другие — не русские и не украинцы, — говорит Ляшова. — Так что я не знаю. Я хочу жить в мире, вместе с семьей, видеть, как растут наши дети. Если Мариуполь восстановят, то конечно, мы туда вернемся. Сейчас говорить об этом сложно. Мы просто хотим выжить".
